Фердинанд был готов задействовать испанские ресурсы, когда пожелает избавиться от Валленштейна. Он был готов и поступиться Валленштейном, чтобы заручиться поддержкой германских князей для своего сына. Но не в марте 1628 года. Ультиматум курфюрстов, выдвинутый в Мюльхаузене (Мюлезе), ясно показал императору: он может добиться избрания своего сына «римским королем», если принесет в жертву Валленштейна. Если он предотвратит угрозу со стороны курфюрстов, что это повлечет за собой? Фердинанд не мог с порога согласиться на то, чтобы выбросить за борт своего полководца; отправить Валленштейна в отставку сейчас, когда он один из самых могущественных деятелей в Германии, было бы трудно, да и опасно. Фердинанда всегда очень страшил этот шаг. Тем не менее из того, как развивались события в следующие два года, ясно следует, что он планировал именно это, и ничуть не меньше. Однако Фердинанд был твердо намерен выжать из полководца все возможное, прежде чем отречься от него.
Тем временем князья сосредоточились на деле свержения Валленштейна, прежде чем его войска лишат их и прав, и способов защиты этих прав. И снова, к несчастью для Германии, две партии, а не одна, противостояли императору и друг другу. Одна, куда входили Максимилиан и католические князья, требовала сохранения Германии в том положении, которое сложилось после битвы при Луттере и до того, как Валленштейн стал герцогом Мекленбургским. Против нее выступала группировка протестантов-конституционалистов во главе с Иоганном-Георгом Саксонским, который вместе с курфюрстом Бранденбургским требовали вернуть Фридриха в Пфальц. Их позиция была резоннее, чем позиция князей Католической лиги, которых до глубины души возмутила передача Мекленбурга, но, по понятным причинам, совсем не тронула передача Пфальца.
Если бы эти группировки сомкнули свои ряды, как надеялся курфюрст Майнцский четырьмя годами раньше, у них еще оставалась бы возможность навязать свою волю императору и закончить войну мирным договором. Но великодушный и умный Иоганн-Швайкард Майнцский скончался, а его преемник не осмеливался действовать решительно из страха перед Валленштейном. Две партии так и не объединились. Группа во главе с Иоганном-Георгом твердо придерживалась своих принципов, не искала помощи за границей и никак не влияла на имперскую политику; группа во главе с Максимилианом эксплуатировала враждебное отношение Бурбонов к Габсбургам и при поддержке иностранцев снова попыталась выхватить бразды правления. Стараясь не увязнуть в испанской трясине, они разбили корабль о французский риф.
2
Для Валленштейна центром Европы был блок славянских стран у истоков Эльбы и Одера; для Фердинанда – группа немецкоязычных государств в верховьях Дуная; для королей Франции и Испании – Рейн, Нидерланды и североитальянские проходы. Два незначительных события на Рейне и в долинах его притоков вновь пробудили вражду между Бурбонами и Габсбургами. В Вердене, занятом французским гарнизоном с 1552 года в соответствии с давним договором, епископ, симпатизировавший Габсбургам, отлучил французских солдат от церкви за попытки построить крепость. В ответ Ришелье сжег акт об отлучении и хотел схватить епископа. Епископ, в свою очередь, обратился к Валленштейну с просьбой прислать ему войска, а Фердинанд – к испанцам в Люксембурге. На том инцидент и закончился; но он показал, в какую сторону дует ветер. Вскоре после него французское правительство повздорило с новым герцогом Лотарингии Карлом III из-за сюзеренитета над Баром. Герцог тут же обратился к императору, и затем все успокоилось.
На самом деле Ришелье не хотел войны. Франция, по его словам, страдала от четырех зол: «необузданного честолюбия Испании, чрезмерной вольности дворянства, недостатка солдат и отсутствия резервов для ведения войны». Ясно, что избавиться от первого зла невозможно было, не решив предварительно три остальные проблемы. В 1628 году их пока еще не удалось решить. Французская армия состояла из своенравных местных рекрутов – например, бретонцы заявляли, что их касаются только войны с Англией, под контролем дворянства. Война автоматически приводила к усилению позиций аристократии, а в силу опасного, оставшегося еще с феодальных времен обычая сам король не был полным хозяином собственной армии и вся власть над нею принадлежала коннетаблю Франции. Вдобавок к этому источнику проблем мятежники-гугеноты продолжали успешно сопротивляться правительству, и длительная осада так и не заставила их сдать свой важнейший бастион в Ла-Рошели.
В то же время в Нидерландах происходили постепенные изменения. Фредерик-Генрих Оранский не сумел освободить Бреду, но его разумное и энергичное правительство нейтрализовало последствия ее захвата. Напряжение войны начало сказываться на слабых финансах Испанских Нидерландов; армия получала жалованье уже не так регулярно, расходы двора сократились, и эфемерное процветание государства развеялось как по мановению руки. Эмиграция ремесленного населения с каждым годом возрастала все заметнее, а законодательные меры ни к чему не приводили. Блокирование Вальтеллины в конечном счете сказалось на армии, а постоянные нападения голландцев на испанские корабли в «малых морях» сдерживали приток субсидий из Мадрида. У испанцев вошло в обычай стоять в английских водах у Даунса, пока не подвернется удобный момент, чтобы войти в гавань Дюнкерка без помех со стороны голландцев, но с 1624 года англичане находились с Испанией в состоянии войны и уже не давали убежища ее судам. В 1626 году Фредерик-Генрих взял Олдензал с его огромными запасами оружия и боеприпасов, тем самым укрепив оборону своей восточной границы.
Но серьезный кризис наступил на севере Италии. Герцог Мантуанский умер, оставив ближайшим наследником герцога Неверского Карла, подданного французской короны. Никого особо не заботило, кому принадлежит Мантуя, но испанские Габсбурги решили, что небольшое родственное графство Монферрат с крепостью Казале на границе с Миланом не должно попасть в руки французов. Ришелье также твердо решил не упустить такой удобной возможности, чтобы упрочить свои позиции в Северной Италии. Под надуманным предлогом, будто герцог Неверский не попросил дозволения у императора, Фердинанд 1 апреля 1628 года начал войну за Мантую, объявив, что секвестрирует Монферрат и Мантую. Тогда Карл Неверский обратился к французскому правительству с призывом освободить Италию от испанского ярма. Испанцы сразу же оккупировали Монферрат, весь, кроме Казале, для захвата которого они вскоре отозвали самого Спинолу.
В то время как назревал кризис между Габсбургами и Бурбонами, между главами австрийской и испанской ветвей происходило значительное сближение. Старший сын императора достиг возраста вступления в брак, и в невесты ему выбрали инфанту Марию Испанскую, его двоюродную сестру, которой четырьмя годами раньше тщетно добивался принц Уэльский. Грациозная инфанта с ее немецкими голубыми глазами и розовым румянцем в Испании всегда считалась красавицей; с другой стороны, эрцгерцога описывали слишком унылыми красками, и у его невесты закралось опасение, что он уродлив и глуп. Сознавая свой долг, она не стала жаловаться и, приготовившись к встрече с безобразным и недалеким супругом, умудрилась влюбиться в него с первого взгляда от простого чувства облегчения из-за того, что у эрцгерцога оказалась обычная внешность и обычный ум. Между тем желания невесты и жениха никого не интересовали. Брачный контракт между ними был нерасторжимо заключен задолго до их встречи.
3
Балтийский план уверенно близился к завершению. Фердинанд предложил союзы Любеку и Гамбургу, а когда его инициатива не встретила у них энтузиазма, Валленштейн прибег к другой аргументации и послал армию к Штральзунду. Демонстрация силы несколько поколебала ганзейские города, но все же не возымела желаемого эффекта, так как вместо того, чтобы согласиться на дружбу императора, Ганза попросту предложила Валленштейну 80 тысяч талеров за уход. Он оказался неподкупен и 6 июля 1628 года лично предстал перед Штральзундом.
Город расположен на побережье Померании, напротив острова Рюген, который образует естественное укрытие для его гавани. Песчаный берег в этом месте так выдается в море, что сам Штральзунд практически является островом. За три дня до прибытия Валленштейна муниципалитет подписал договор с королем Швеции, по которому тот обязывался защищать город в течение 30 лет, а город, в свою очередь, обещал предоставить Густаву II Адольфу базу и место высадки в Германии. Уверенные в своей защите, бургомистр и советники Штральзунда отклонили предложение Валленштейна. «Город сдастся, хоть бы его цепями приковали к небу», – по слухам, пригрозил им разгневанный полководец. Из далекой Праги он возлагал большие надежды на взятие этого стратегически важного порта Балтийского моря, но после двух напрасных попыток штурма понял, что город неприступен. У Валленштейна все еще не было флота, в то время как корабли шведского короля уже стояли у побережья, а король Дании с новой армией ожидал высадки. 28 июля Валленштейн отступил, а через неделю его армия разбила лагерь под стенами города.
Эта задержка сыграла свою роль скорее в моральном, чем материальном плане. Фактически положение ни Фердинанда, ни Валленштейна не ухудшилось, однако памфлетисты противной стороны воспользовались этим первым успешным отпором как знаком предстоящего поражения Габсбургов. «Орлы не умеют плавать», – насмехались остроумцы.
Неиссякаемый оптимизм датского короля дал Валленштейну шанс восстановить репутацию. Кристиан IV высадился на юго-востоке от Штральзунда в песчаных дюнах Померании, захватил город Вольгаст и приготовился напасть на Мекленбург. Валленштейн признавал, что на песчаных холмах королю ничего не угрожает, но ему докладывали, что Кристиан IV сильно пьет и скоро наверняка сделает какую-нибудь глупость. «Если он посмеет выйти, – похвалялся Валленштейн, – он точно будет наш». И оказался прав. 2 сентября 1628 года Валленштейн перехватил датские войска у самого Вольгаста и перебил всех, кто не успел сдаться в плен или бежать