Евангелическому корпусу и его президенту, королю Швеции. Брак единственной дочери Густава II Адольфа Кристины с наследником Бранденбурга создал бы территориально-династический блок в Северной Европе, который перевесил бы могущество Габсбургов и изменил баланс сил на всем континенте.
Но Аксель Оксеншерна не советовал заключать поспешного договора, не доверяя противникам. «Баварский герцог, – говорил он, – не лучше Валленштейна… Оба они скользкие и лживые». Валленштейн тоже не желал договариваться, уверенный в своем военном превосходстве и понимающий, что союзы короля начинают разваливаться. Регент Вюртемберга выражал недовольство, курфюрсту Бранденбургскому не нравились условия бракосочетания сына, а в Иоганне-Георге шведский король никогда не был уверен. Пока он оставался запертым в Нюрнберге, военачальник Валленштейна Хольк вторгся в Саксонию и принялся систематически опустошать страну.
В Нюрнберге армия шведского короля, и люди, и животные, страшно измучилась. Из-за сырого лета приходилось еще труднее, а нехватка еды и чистой пресной воды способствовала распространению эпидемий, которые непрерывно терзали лагерь. Люди и лошади вымирали на глазах; одна только кавалерия сократилась почти на три четверти.
18 сентября король Швеции решил любой ценой оставить город. Приходили известия о новом крестьянском бунте в Австрии и восстании Стефана Ракоци[70], преемника Габора Бетлена, в Трансильвании. Густав II Адольф решил отправиться туда, поскольку знал, что Валленштейн планирует соединиться с Хольком в Саксонии, и, двинувшись на юг, надеялся разделить его силы.
Когда его армия уходила, Максимилиан снова стал убеждать Валленштейна атаковать, и полководец опять его проигнорировал. Он задумал более тонкий план. Он собирался спешно выступить в Саксонию объединенными армиями; таким образом, он либо застанет Иоганна-Георга и Арнима врасплох и заставит их пойти на его условия, либо отгонит Густава II Адольфа от Австрии. Но Максимилиан был сыт по горло планами Валленштейна и хмуро удалился защищать Баварию с остатками своего войска.
Раздраженный, но все же намеренный выполнить первоначальный план, Валленштейн повернул на северо-восток и послал Хольку и Паппенгейму (находившемуся на Везере) предложение присоединиться к нему. Таким образом, против Иоганна-Георга сошлись сразу три армии. Если бы Густав II Адольф мог положиться на курфюрста и его генерала в том, что они будут драться до последнего, он мог бы продолжить поход на Вену. Но за два месяца до того королю доложили о том, что Арним вступил в сговор с врагом, а Иоганн-Георг спьяну обронил, что устал от опасного союза с королем Швеции. Так или иначе, курфюрст по натуре не был мучеником; из Дрездена ему было видно, как полыхают деревни его крестьян – это факелы освещают его запои, с издевкой говорили имперские солдаты, – и 9 октября он написал королю, зовя его на помощь. Густав II Адольф не дожидался просьбы; он уже был в пути.
22 октября он снова явился в Нюрнберг и не смог удержаться от соблазна свернуть, чтобы побывать в заброшенном лагере Валленштейна; в лагере давно уже ничего не происходило, но король с отвращением увидел там голодных и израненных солдат, ползающих среди трупов людей и животных. Позже он вызвал к себе канцлера Оксеншерну и дал ему подробные указания по хозяйственному управлению и налогообложению в оккупированной стране в преддверии зимы. 2 ноября в Арнштадте король нашел Бернгарда Саксен-Веймарского и его войска. Там же перед походом к Лейпцигу, который уже сдался Хольку, он написал своему канцлеру. Приближалась зима, уже третья его зима в Германии, и Густав II Адольф хотел использовать ее для того, чтобы укрепить свое положение как силой оружия, так и силой закона. Оксеншерна должен был созвать собрание четырех округов, оккупированных шведскими войсками: Верхнего и Нижнего Рейна, Швабии и Франконии, – чтобы узаконить Corpus Evangelicorum и утвердить шведского короля в качестве его первого президента.
6 ноября Валленштейн и Паппенгейм объединили свои силы. Густав II Адольф колебался; он располагал примерно 16 тысячами человек, его кавалерия была очень слаба, а Иоганн-Георг ничем не показывал, что готов присоединиться к нему. Четыре тысячи лошадей пали только во время перехода. У имперцев, с другой стороны, было 26 тысяч человек. Однако 15 ноября пленные хорваты сообщили шведскому королю, что Валленштейн, видимо думая, что шведы не осмелятся завязать бой, отправил Паппенгейма к Галле[71]. Такого шанса нельзя было упускать; Густав II Адольф спешно двинулся вперед и поздно вечером застал имперцев врасплох, окопавшихся у небольшого городка Лютцен, в 18 километрах к западу от Лейпцига. Было слишком темно меряться силами, и Валленштейн, еще под вечер предупрежденный о наступлении короля, послал гонца вернуть Паппенгейма. Всю ночь напролет его люди не покладая рук устанавливали батареи в садах вокруг городских стен, торопливо возводили земляные укрепления при свете факелов вплоть до рассвета, пока Густав II Адольф и его люди спали примерно в полутора километрах к юго-востоку от Лютцена в открытом поле под холодным ноябрьским небом.
Утро 16 ноября выдалось ясное, однако к 10 часам над сырой равниной сгустился туман и не расчистился до конца дня. Местность была почти плоской, по обе стороны от главной дороги раскинулись, насколько хватало глаз, поля и не давали почти никакого укрытия, не считая редких разбросанных оград. Дорога на Лейпциг проходила примерно с запада на восток, к северу от нее придорожная канава, а чуть дальше стояли три ветряные мельницы. Справа и слева протекали ручьи Флосграбен и Мюльграбен. Между канавой и ветряными мельницами, оставив Лютцен справа от себя, Валленштейн собрал свои силы, разместил мушкетеров в канаве на протяжении 2,5 километра, откуда они могли стрелять по животам шведских лошадей, когда враг пойдет в атаку. Он не отступил от проверенного временем испанского боевого порядка. Правое крыло имперцев (Коллоредо) состояло из пяти больших эскадронов конницы, в интервалах между которыми находились мушкетеры, и одной терции пехоты. В центре (Валленштейн) располагалась испанская бригада из четырех терций пехоты. На левом крыле (Изолани) построились шесть больших эскадронов, левее которых находились хорваты (легкая конница) и драгуны. Кавалерия обоих крыльев была выстроена в две линии. Артиллерия в составе двух батарей занимала позиции впереди своего правого крыла (14 орудий) и в центре (7 орудий).
Шведский король построил к бою южнее дороги, так что город Лютцен оказался немного впереди и слева от шведов. Правый фланг шведской армии был прикрыт на 1500 метров в сторону тыла и обоза небольшим Шкельзигерским лесом. Густав II Адольф снова выбрал то же боевое построение, которое так успешно показало себя в Брейтенфельде. Сам он командовал правым флангом, а Бернгард Саксен-Веймарский – левым; но диспозиция войск перед битвой, в отличие от Брейтенфельда, полностью находилась в руках короля, и оба фланга, левый и правый, были выстроены на шведский манер.
По своему обыкновению, шведский король помолился перед всей армией, прося Бога благословить правое дело протестантов. Это было около 8 часов утра, и стрельба уже началась, но обе армии не двигались с места еще два часа из-за тумана. Шведы раз или два делали попытку ложной атакой выманить Валленштейна с его позиций, но тщетно, и наконец в 11 часов 30 минут шведский король на правом фланге атаковал конницу Изолани. Ожесточенная схватка завязалась в канаве, откуда в конце концов были вытеснены мушкетеры, однако затем конница первой линии имперцев контратаковала шведов и отбросила за канаву, но не преследовала. В это время хорваты Изолани перешли ручей Флосграбен, обошли Шкельзигерский лес и напали на обоз шведов. Но эскадроны второй линии правого крыла шведов контратаковали, опрокинули и рассеяли имперцев. Правофланговая бригада центра шведской армии перешла канавы, отбросила имперских мушкетеров, повернула влево и захватила семиорудийную батарею имперцев. Орудия были повернуты против головной терции имперцев и открыли огонь, после чего терция была атакована шведами и опрокинута. Соседнюю терцию атаковала и опрокинула соседняя лейб-гвардейская бригада шведов. Затем эти две бригады совместно двинулись в атаку против третьей терции, встретившей их сильным огнем с близкого расстояния. Третья и четвертая шведские бригады также перешли канаву и собирались поддержать первые две бригады. Назревал кризис боя пехоты. На выручку третьей терции имперцев двинулись соседние эскадроны имперской конницы и четвертая терция, контратаковавшие и опрокинувшие пехотные бригады шведов. Пехота шведов бросила захваченную батарею и отступила за дорогу. Отступление шведских бригад прикрыла выдвинувшаяся артиллерия, открывшая сильный огонь. Вскоре вся шведская армия узнала, что король Густав II Адольф убит на правом фланге. Но армия не дрогнула, в командование вступил принц Бернгард, решивший предпринять вторую общую атаку. В 14 часов первая линия шведской армии по всему фронту устремилась вперед и внезапно атаковала имперцев, не ожидавших таких действий. Войска правого и левого крыльев шведов отбросили конницу имперцев к северу. Пехота имперцев, охваченная с флангов и атакованная с фронта, отступила, шведы захватили обе батареи противника. Однако исход боя еще не был решен. В 15 часов снова сел густой туман, который закрыл происходившее на поле боя. В это время прибыла конница Паппенгейма (4 тысячи всадников, 8 полков), с ходу атаковала правое крыло шведов и опрокинула его. Воспользовавшись этим успехом, Валленштейн привел в порядок пехоту, а также конницу правого фланга, выдвинул вперед несколько орудий из резерва.
Но в 16 часов выглянуло солнце и туман рассеялся. Бернгард увидел сложившуюся обстановку. Он взял несколько эскадронов, поскакал с ними на правый фланг, контратаковал конницу Паппенгейма и вынудил ее к отступлению. Смертельное ранение Паппенгейма деморализовало его конницу, обратившуюся в бегство в направлении Лейпцига. За нею двинулись и остальные войска имперцев, потерпевших поражение. Раненый Валленштейн всю ночь отправлял посыльных выяснять, сколько еще осталось людей, способных сражаться. Были ранены Пикколомини и другие военачальники. Обозные лошади разбежались, поэтому пришлось бросить и обоз, и артиллерию.