Создавалось впечатление, что он едва держится, и Седьмой попался на эту удочку. Он бросился на Савелия, чтобы подтолкнуть его и завершить поединок. Но когда между ними остались какие-то сантиметры, Савелий вдруг резко выпрыгнул вверх, отталкиваясь от мостика в сторону, и Седьмой, совершенно не ожидая такого подвоха, нелепо взмахнув руками, стал валиться на бок.
Савелий ухватился руками за канат, толкнул Седьмого ногами в спину и тот рухнул вниз, покрывая матом весь белый свет.
Через мгновение Савелий прыгнул за ним — Седьмой приводнился боком и довольно сильно ударился о воду, подняв мириады брызг.
Савелий вошел в воду ногами, тут же обхватил за шею Седьмого, так и не успевшего прийти в себя, приподнял его, выскочил по грудь из воды и бросил свой первый нож, который воткнулся точно в центр черного круга первой мишени.
— Седьмой из поединка выбыл! — крикнул Шестой, и Седьмой, матюкнувшись грязно на прощанье, поплыл к бортику бассейна.
Не успел Савелий прийти в себя после одной схватки, как к нему подплыл под водой второй соперник, выдернул у него нож, укрепленный за спиной, и выбросил за бортик бассейна. Мгновений, потраченных противником на бросок Савелию хватило, чтобы легким ударом, незаметным для наблюдающих этот поединок, оглушить его и на несколько секунд лишить сознания. Затем он выхватил его нож и приставил к горлу.
— Четырнадцатый из поединка выбыл? — неуверенно крикнул Шестой, не понимая, почему тот не сопротивляется Савелию.
Савелий доплыл вместе с Четырнадцатым до края бассейна и вытащил из воды безвольное тело. Тот понемногу стал приходить в себя, не понимая, что с ним произошло.
Савелий подхватил свой нож, лежащий на кафельном полу, и взмахнул обеими руками: оба ножа точно вонзились в черный круг второй мишени, укрепленной в воздухе.
Это было так неожиданно, что несколько секунд стояла мертвая тишина нарушаемая лишь покашливанием Четырнадцатого. Потом вдруг кто-то из наблюдающих боевиков зааплодировал, а Седьмой, сидящий уже с ними, презрительно бросил:
— Клоун-циркач!
— Да, «циркач», — прошептал Психолог. — Лично я не хотел бы сталкиваться с этим «циркачом» в качестве противника.
— Зря ты, Седьмой, артачишься: он сделал тебя честно! — проговорил Двадцать пятый. — Одно слово — Рэкс! — уважительно произнес он, потом добавил: — И не курит.
— Подумаешь, Рэкс! — хмыкнул презрительно Седьмой. — Видали мы и «шариков» и «бобиков» почище этого!
— Не скажи, у меня дружок в Афгане парился: порассказывал, что такое Рэксы-десантники-афганцы.
— Ладно, хватит воспоминаний! — оборвал Шестой. — Тридцатый!
— Слушаю, Шестой!
— Переодеться и в зал, к Двенадцатому он сегодня там за «сэнсея». Через час тренировок в зале — в тир. Ясно?
— Так точно!
— Вперед! — бросил он с явной симпатией и повернулся к остальным.
— Вас разделю на две группы — трое против четверых. И не смотри на меня волком, Седьмой! Работать надо было! Двое таких опытных боевиков и не смогли справиться с новичком.
— Что ни говори, а я ставил на Тридцатого и выиграл! — усмехнулся Двадцать пятый. — Двадцать «гринов»?
Последние слова Савелий услышал, уже выходя из бассейна.
Когда он переоделся и подходил к круглому залу рукопашного боя, то наткнулся на Воронова, успевшего шепнуть ему одну фразу:
— Не очень усердствуй в зале, не раскрывайся до… — он оборвал себя на полуслове, заметив, что телекамера через мгновение повернется в их сторону. Он бросился в противоположную и скрылся за поворотом.
Савелий распахнул с усилием железную дверь с буквами «ТЗ» — тренировочный зал — и вошел внутрь.
Увидев его, Двенадцатый поднял руку, жестом предложив ему остановиться у входа.
— Раз! Два! Три! — отсчитывал Двенадцатый удары, которые один бойцов наносил ногой другому в живот. — Сильнее! Жестче! — командовал он. — Нога должна быть похожа на хлыст во время удара. Так! Так. Уже лучше! Поменяйтесь местами и повторите весь цикл. — Он взглянул на другую пару, недовольно буркнул. — А вы что балетом занимаетесь? Полный контакт! Я сказал: полный! Не нужно жалеть соперника!
— Так можно и почки отбить, — скривился один из них.
— Можно, если не научишься смягчать удары, — ехидно ухмыльнулся «сенсей» и тут же предложил. — Давай так: сначала ты бьешь меня в это же место, потом я тебя, идет?
— Идет! — с удовольствием согласился тот. — А как бить: в тренировочном или в боевом цикле?
— Разумеется, в боевом! Перед тобой враг: или ты его, или он тебя!
— Он взглянул на Савелия. — Снимай куртку, Тридцатый, и начинай разминку! — Затем снова повернулся к своему «противнику»: — Ну что, начали!
Снимая куртку, Савелий обратил внимание на то, что Двенадцатый действительно, был очень опытным бойцом, не зря его сегодня назначили «сенсеем», видимое он имел опытных наставников: его поза, взгляд, мышцы, расслабленные до удара, все мгновенно подчинялось его внутренней органике, и было заметно, что боли он не ощупает.
В какой-то момент Савелий подумал, что на месте партнера Двенадцатого он бы постоянно менял ритм и силу ударов, чтобы сбить того с толку, заставить быть в постоянной готовности, то есть поставить на измотанность, усталость.
А тот продолжал монотонно долбить Двенадцатого, и сам уставал все больше и больше, отчего удары становились все слабее и слабее.
Кончилось тем, что цикл из тридцати ударов он не довел до конца и остановился на двадцать четвертом ударе.
— Вот видишь, ты устал, задыхаешься, пот с тебя градом, а я хоть бы что, — он скорчил физиономию и передразнил парня. — Теперь ты становись, или отдых нужен?
Парень упрямо мотнул головой и встал в исходную позицию, пытаясь подготовиться к ударам Двенадцатого, но не успел, как говорится, и глазом моргнуть, как тот нанес ему сильный удар, потом другой, третий.
Дыхание его было сбито вконец, и он жадно хватал воздух открытым ртом в короткие промежутки между ударами.
«Вряд ли он выдержит более десяти ударов», — промелькнуло у Савелия, и он решительно подошел к ним.
— «Сенсей», я готов! — сказал он. Двенадцатый нанес парню еще один сильный удар, потом сказал:
— Восемь! — парень, согнувшись пополам, рухнул на пол.
Двенадцатый, не обращая на него никакого внимания, повернулся к Савелию:
— Что, уже размялся? — удивился он. — Или решил пощадить моего соперника? — он хитро взглянул в глаза Савелию.
— И то и другое! — сознался он.
— В таком случае, у нас заведен следующий порядок если кто-то прервал поединок по каким-либо причинам, то этот кто-то занимает место моего противника и получает двойную порцию. Как тебе такой расклад? — Он испытывающе замолчал, ожидая ответа.
— Что ж, вполне справедливый порядок, — спокойно заметил Савелий.
— Разрешите дополнение, «сенсей»?
— Валяй, Тридцатый!
— Итак, мне полагается шестьдесят ударов без остановок?
— Точно так.
— Разрешите мне, после того как вы, «сенсей», прикоснетесь ударной ногой к татами, сразу же поменяться с вами местами!? — Савелий предложил это настолько простым, без иронии, тоном, что тот неожиданно рассмеялся.
Все вокруг перестали заниматься и с удивлением уставились на странного новичка то ли у него с головой не все в порядке, то ли шутить вздумал.
— Ты это серьезно, Тридцатый?
— Просто хочу попробовать, дурашливо улыбнулся Савелий и застенчиво опустил глаза.
— Ну ты даешь! — покачал головой Двенадцатый. — Попробовать он хочет! Слышали? А потом переживай за него, в лазарет ходи.
— Да ладно, бей, я жилистый — выдержу! — снова улыбнулся Савелий во весь рот.
— Ну смотри, я предупреждал. Будешь готов, скажи.
Савелий чуть перенес тело вперед, «пробежался» по всем мышцам и тихо, уже без всякой улыбки бросил:
— Готов!
Очень легко и быстро Двенадцатый нанес ему серию ударов.
— … пять, шесть, семь, — с трудом успевали считать удары окружившие их боевики.
Что-то поняв, Двенадцатый увеличил силу и быстроту ударов, однако Савелий стоял как вкопанный, и его лицо не меняло своего выражения, оставаясь спокойным.
Двенадцатый смог выдержать свой темп только до тридцатого удара, после чего начал явно сдавать. На сорок втором ударе он устало встал на две ноги и тяжело дыша выговорил:
— Довольно с тебя и сорока двух: понятно уже, что пресс у тебя как из дерева. Всю ногу отбил. Но и мы не лыком шиты? Начинай!
— Может, отдышишься? — участливо предложил Савелий. — А еще лучше, в другой раз продолжим, ты уже выдержал одну серию, — он сказал это настолько дружелюбно, что Двенадцатый даже не подумал о том, что и сам Савелий только что выдержал еще большую серию.
— Хорошо, считай, что свой тренинг на сегодня ты уже закончил. Можешь отправляться в тир, — сказал он, довольный, что не пришлось выдерживать еще одну серию ударов.
— Спасибо, «сенсей», за урок! — Савелий поклонился ему, повернулся и пошел за своей курткой.
Ответив на его поклон, Двенадцатый повернулся и увидел хитрые взгляды боевиков.
— А вы что уставились? Для вас тренировка еще не окончилась! Быстро разбились на две группы!
Савелий надел куртку и быстро вышел из зала: кажется, он сумел не ударить в грязь, но и не очень раскрылся.
Тир оказался не совсем обычным, и Савелий недоуменно огляделся, когда вошел в железную дверь с буквой «Т». Это была круглая комната диаметром метров пятнадцать.
В центре виднелся небольшой красный круг. До потолка было метров восемь-девять. При входе стоял небольшой столик, на нем — деревянный ящик с несколькими отделениями, занятыми различными системами пистолетов как отечественных, так и иностранных и обоймами. В нескольких местах комнаты на разной высоте Савелий заметил телекамеры.
Комната была пустой, но едва он успел ознакомиться с ней, как в потайную дверь вошел Психолог:
— Я не ожидал увидеть вас раньше назначенного времени. — Он уставился на Савелия немигающим взглядом. — Видно, быстро разделались и с другими противниками. Савелий глуповато улыбнулся.