Таня подошла, закопошилась между ног. Она работала аккуратно и нежно, никакого дискомфорта Марина не чувствовала, но всё равно закусила губу из-за неловкости и ощущения бессилия, которые знакомы любой женщине, хоть раз побывавшей в таком положении.
— Марин, я фигею! Ты когда мылась в последний раз?!
— Тьфу на вас. На тебя и Соньку. Я только с дороги. Кто же знал, что вы меня раскорячите на этом кресле?
— Слезай. — Таня подошла к умывальнику, снова вымыла руки, села за стол. — Поздравляю, подруга.
Марина кое-как сползла с «пыточного устройства», села на краешек кушетки и внезапно осипшим голосом спросила:
— Хромушка права?
— Ага, и срок уже солидный, месяца четыре, а то и пять. Ну, это мы сейчас высчитаем, померяем, сердечко послушаем. — Таня неожиданно взорвалась: — Маня, ты что?! Не знаешь, откуда дети берутся? И вообще, есть же признаки! Да даже шевеления плода уже должны чувствоваться!
Марина не стала говорить, что в пути практически потеряла счёт времени, а о цикличности женской физиологии попросту забыла:
— Не до того мне было. Думала, из-за экстремальных условий тело поставило себя на паузу. Ну, булькало что-то в животе в последние недели, но я решила, это из-за плохой еды.
— Булькало?! Я поражаюсь, — продолжила наседать Таня. — Даже пятнадцатилетние девчонки знают, что к чему!
Марина закрыла лицо руками и всхлипнула.
— Ну ладно, ладно. Извини, — Таня села рядом, обняла за плечи. — Чего плачешь? Всё же хорошо — ты здорова, тело, как у двадцатипятилетней. Родишь легко и без проблем. Ещё и сирота этот, Кешей обозванный. Ещё вчера была одинокой и никому не нужной, а сегодня уже двое деток, полноценная семья…
Ребёнок — это прекрасно. Но нам нужно завершить начатое. Я, конечно, буду поддерживать твоё самочувствие на высоте, но на плод воздействовать не могу. Даже не вижу его. Нет гарантии, что он не станет большой проблемой в пути. Может, перенесёшь материнство на более поздний срок?
— Я не могу сейчас, — сквозь руки глухо сказала ведьма. — Ты можешь его убрать?
— Прервать? — снова вскипела Таня. — Сдурела? На таком сроке даже не думай! Или ты боишься… — Таня перешла на шёпот, испугавшись собственной мысли: — отец кто? Человек хоть?
Марина резко отняла ладони от лица:
— А кто ещё по-твоему?
— Ну, я не знаю, — прищурилась фельдшер. — Мало ли… Огненный змей, например. Хотя нет, я на медальон блок ставила. Может, ты ещё с какой-нибудь нечистой силой мутила. Ты ж ведьма.
— Ни с кем я не мутила! — вскочила Марина.
— А ребёнок откуда тогда? — Таня дёрнула подругу за руку, та плюхнулась назад на кушетку. — Ладно, не хочешь, не рассказывай. Главное, это не потусторонний малыш. А то я только человеческие роды принимать умею.
Марина нехотя призналась:
— Это Кухарев.
— Вот тебе и на, — всплеснула руками Таня. — Ты ж его терпеть не можешь.
Марина пожала плечами:
— Это вы так почему-то решили. И вообще. Это просто секс двух одиноких взрослых людей. Ничего больше.
— Взрослые люди о последствиях думают. А вы ребёнка сделали. Как два одиноких идиота.
Егор молча наблюдал, как Марина носится из избы на улицу и обратно, обновляя содержимое багажника, и не догадывался, какое бурное обсуждение его персоны идёт в голове ведьмы.
Я должна ему сказать. Это и его ребёнок тоже.
Нет. У него душа болит по потерянному первенцу. Думаешь, он спокойно отпустит тебя в дорогу, когда узнает?
Ну, не ему решать, куда и когда мне уходить.
Ой ли. Не переживай, завтра знахарка ему сообщит, а мы уже будем далеко. А так ввяжемся в скандал.
Он адекватный.
Это потому что раньше такой вопрос не поднимался.
Таня не скажет. Она умеет хранить секреты.
Знахарка уважает справедливость. Она не будет молчать, особенно после того, как ты сбежишь. Так что проблема информированности решится без твоего участия.
— Ты же в сельсовете всем сказала, что останешься дома минимум на неделю, пока рейд в Вырай не пойдёт, — не выдержал в конце концов Егор. — Отец твой аж светился от радости. Почему передумала?
— Егор… — Марина остановилась посреди гостиной. — Я, в общем, ну…
— Что? Что-то изменилось?
Не говори. Пожалуйста. Он в любом случае узнает.
— Осколок совсем близко. Не хочу терять время зря. Попроси у всех от моего имени прощения, особенно у папы. И ещё. Я заберу фолиант с собой, так что обучение тебе придётся продолжить без него. Но это в твоих же интересах — возможно, когда артефакт увеличится ещё на одну часть, его силы хватит на то, чтобы задать вопрос и получить ответ про Хранилище. Если это произойдёт, я сразу же вернусь за тобой.
— А если не хватит? Если нужно будет остальное найти? Сколько всего осколков вообще осталось? — нахмурился Егор.
Ему очень не хотелось расставаться с фолиантом. Была даже мысль присвоить его и уйти, но он с возмущением выбросил это из головы — слишком непорядочно, слишком «нечисто».
— Тот, который близко — пятый. Потом шестой, седьмой — и всё. Думаю, за полгода-год управлюсь. Или даже быстрее, если Хранилище раньше найдём. Так что пока не исчезай, по-прежнему будь как дома.
— У меня смутное ощущение, что о твоём решении никто не знает.
— С чего ты взял? — «искренне» возмутилась ведьма. — Я Тане сказала, и Славке, и Глебу, а он отцу передаст. И Ляшкевичу. Честное слово, администрация и родня в курсе. Это ты рано ушёл просто. Лучше скажи, как у вас со Степанидой отношения?
— Почти не показывается. Боится, — криво улыбнулся Егор. — А так, вроде, сработались. Ты знаешь, что у твоей домовихи ниже голос стал, и борода полезла? Она сбривает, плачет…
— Это потому что дом постепенно тебя хозяином признаёт, — расстроилась Марина. — Вот Степанида в Стёпу и начала превращаться. Только ей не говори, а то совсем испугается. Когда я завершу свои дела, всё вернётся на круги своя. Я уверена в этом.
Может, пускай переезжает на гостевой хутор? Не ожидала, что изба меня так быстро забудет.
Хранительница, это сейчас совершенно неважно. Не стоит отвлекаться на пустяки.
— В общем, счастливо оставаться.
— Может, хоть до утра подождёшь? Выспишься, в конце концов. Лазник баню истопит.
— Нет, — тряхнула головой Марина. — Я хочу закончить как можно быстрее.
Следующим вечером Таня пришла к ведьминому дому, рассчитывая обсудить возможное усыновление мальчика Кеши. И узнала неприятную новость — её подруга, наплевав на собственное интересное положение, маленького сироту, гостей из Родника и Житомира и предстоящий массовый поход сельчан в Вырай, попросту сбежала.
Они сидели друг напротив друга, в креслах, в которых обычно обсуждали совместные планы Марина и Славка. Фельдшер молча «переваривала» новость — она, наконец-то, окончательно поняла, что имел в виду её муж, когда говорил о странном и опасном изменении характера ведьмы.
А Егор кипел. Так его ещё никто не обманывал. Он целый день провёл в наивной уверенности: в Приречье знают, что их ведьма снова ушла.
— Таня, какой мальчик, какой сирота? — высказался он наконец. — Это ведь ответственность! Его грудью, наверное, кормить всё ещё надо. Ладно бы, пятилетка, а лучше ещё старше, и то бы подумал.
— Зачем грудь? Ему уже потихоньку каши можно давать, овощи, — виновато пробормотала Татьяна. — Домовиха тебе поможет.
— И речи быть не может, — замахал руками Егор. — Это Марина придумала? Нашла няньку. Теперь понятно, почему она про наши отношения со Степанидой спрашивала.
Экзорцист встал, подошёл к окну и сквозь зубы процедил:
— Наверное, надо уходить. Толку от такого обучения не будет. — Потом вздохнул и обречённым тоном продолжил: — Конечно, библиотека богатая, но… До чего же взбалмошная всё-таки баба! Прости, Тань. Обещала мне обучение, помощь, а сама… Ещё и дитя это… Она, значит, берёт на воспитание, а растить его я должен? Нет, так дела не делаются. Отсканирую как можно больше книг и свитков и уйду. Забуду о вашем Приречье, как о страшном сне.
— Так и хочется взять дрын и отлупить так, чтобы месяц сесть не могла! Да не тебя, её, — торопливо уточнила фельдшер, когда Егор обернулся и нехорошо прищурился. — Но и ты тоже, как маленький: «уйду, уйду»… Куда? А здесь тебе сплошной почёт и уважение. Пока эта дур… э-э-э, Марина носится непонятно где, Приречье в зоне риска без колдовских возможностей. И ты нас бросишь в такой ситуации? Да ты знаешь, что Семашко на тебя молится почти? Даже не думай уходить.
Егор упрямо сжал губы и отвернулся.
Минут десять Таня пыталась убедить экзорциста остаться, но он был глух к доводам. Тогда она выложила козырь, наплевав на «врачебную тайну».
Егор был в шоке — и от самой ситуации, и от того, что Марина это скрыла. Они снова сидели в креслах, и Таня молчала, с тревогой вглядываясь в окаменевшее лицо колдуна. Она даже дышать старалась потише, чтобы не мешать.
— Это мой ребёнок? — наконец-то спросил Егор ледяным тоном.
— Ну да, — виновато сказала Таня. — Я поэтому и была уверена, что она пока не уйдёт никуда. Если бы знала, ещё вчера бы тебя предупредила. Но с ней что-то не то творится, понимаешь? Ещё год назад она так не поступила бы. Маринка всегда была совестливой, ответственной, о других думала. Да если бы беременность случилась год назад, она бы ни за что не стала рисковать жизнью ещё не родившегося человека!
Егор поднялся и, ни слова не говоря, пошёл к двери кабинета. Уже взявшись за ручку, бросил через плечо.
— Спасибо, Тань. Ты извини, но мне обдумать это надо.
— Конечно, конечно, — засуетилась фельдшер. — Как обдумаешь, заходи к нам. Мы всегда рады, ты знаешь. Остаёшься ведь, правильно?
Экзорцист кивнул и, не дожидаясь, пока гостья уйдёт, покинул гостиную.
Закрыв дверь, он тут же со всей дури пнул стоявшую недалеко корзину. Шишки хмеля разлетелись по всему полу.