Исламабад ведет сложную игру на афганском поле. Являясь близким союзником США в войне с террором, Пакистан не оставляет надежды на создание в Кабуле пропакистанского правительства. В этой игре талибы – важный инструмент давления на Кабул в руках Исламабада. Но приходится признать, что президент Асиф Зардари и премьер-министр Пакистана Юсаф Гилани просто не способны противостоять собственным талибам, фактически контролирующим полосу «независимых племен» (FATA) в СЗПП. Они категорически возражают против попыток США преследовать талибов на пакистанской территории и наносить бомбовые и ракетные удары по базам террористов, считая такие акции нарушением национального суверенитета страны.
Немалый интерес в этой связи вызывает инициатива министра обороны Афганистана генерала Абдуррахима Вардака. Он предложил создать совместную оперативно-тактическую афгано-пакистанскую группировку с участием подразделений НАТО, которая могла бы вести боевые действия по обе стороны афгано-пакистанской границы. Он обсудил уже этот вопрос на совместном заседании трехсторонней американо-афгано-пакистанской комиссии по борьбе с террором[84]. Исламабад, вероятно не испытывающий большого желания даже под таким соусом пускать американцев на свою территорию, обещал лишь изучить это предложение. Инициатива афганского министра находит понимание в Вашингтоне, которому было предложено участвовать в совместной военной группировке (joint task force).
В борьбе с экстремистами в Афганистане США рассматривают также возможность повторить опыт Ирака, где созданы милицейские формирования «Сыны Ирака», финансируемые американцами. Это бывшие мятежники-сунниты, которые помогли войскам западной коалиции нейтрализовать «Аль-Каиду» в стране. Президент X. Карзай рассматривает возможность создания аналогичных отрядов племенной милиции численностью от 30 до 300 человек в каждом округе, которые могли бы поддерживать безопасность в своих районах. Отряды также предполагается финансировать за счет американских фондов. Это лишь один из сегментов в рамках общей стратегии борьбы с экстремизмом в Афганистане. В целом основные усилия предполагается направлять на постепенную передачу функций по проведению военных операций афганским вооруженным силам с поэтапным выводом иностранных войск. Конечное решение проблемы ликвидации экстремизма все-таки остается за афганцами.
Для преодоления кризиса в Афганистане международное сообщество выделяет немалые средства. Однако финансовая помощь Запада временами превращается в пустую декларацию. Так, из заявленных 25 млрд долларов суммарной помощи Афганистану к 2008 г. были израсходованы лишь 15 млрд. По разным оценкам, 40 % из этой суммы, или 6 млрд, возвращаются обратно в страны-доноры в виде прибылей корпораций и оплаты многочисленных консультантов и иного рода специалистов (зарплата, жилье, прислуга, рекреация, транспорт, охрана, переводчики и т.д.). Значительная часть средств оседает в карманах коррумпированных афганских чиновников. В итоге непосредственно на нужды восстановления поступает не более 20% объема заявленной помощи. Остается добавить, что стоимость же пребывания одного иностранного консультанта в стране составляет около 250 тыс. долларов в год. Это более чем в 250 раз превышает среднюю ежегодную зарплату афганского служащего, получающего менее тысячи долларов в год[85].
Между тем многие афганцы считают, что зарубежная финансовая и экономическая помощь недостаточна и неэффективна. По сравнению с другими странами, находящимися в аналогичной ситуации, Афганистану выделяются значительно меньшие суммы помощи: так, по данным агентства Associated Press, в первые два года после ликвидации режима талибов международное сообщество выделяло Афганистану 57 долларов в год на душу населения, в то время как Боснии – 679 долларов и Восточному Тимору – 233 доллара[86].
Правительство X. Карзая не исключает примирения с талибами ради достижения мира в Афганистане. Кабул неоднократно объявлял амнистию мятежникам, готовым сложить оружие и включиться в мирный процесс. За последние четыре года, по неподтвержденным данным, около 5 тысяч талибов перешли на сторону правительства. Некоторые из них заняли крупные административные посты. В 2006 г. X. Карзай предложил талибам участвовать в парламентских выборах в Афганистане. Тогда два талиба стали депутатами парламента. Президент призывал также талибов бороться за президентское кресло на выборах в сентябре 2009 г.
Осенью 2008 г. X. Карзай заявил о готовности встретиться с руководителями движения и даже с его лидером муллой Омаром. При удачном исходе переговоров он обещал предоставить им несколько постов в правительстве. Однако переговоры не состоялись: каждая из сторон настаивала на своих условиях. X. Карзай предложил талибам прекратить сопротивление, признать конституцию 2004 г. и нынешний режим. Талибы же требуют вывода иностранных войск из Афганистана, их не устраивает правление X. Карзая. По некоторым данным, негласные контакты с талибами поддерживают и представители некоторых западных стран – участниц антитеррористической коалиции.
Министр иностранных дел Саудовской Аравии принц Сауд аль-Фейсал подтвердил сам факт этих переговоров[87]. Подобные контакты представителей Кабула и талибов, судя по всему, находят также поддержку как со стороны Вашингтона, так и Лондона. Но их исход остается столь же неясным и неопределенным, как и сроки вывода коалиционных войск из Афганистана. Просвета в поисках выходы из афганского тупика пока не видно.
О двойственности роли армии на Большом Ближнем Востоке
В.В. Евсеев,
кандидат технических наук, старший научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений РАН
Зона нестабильности на Большом Ближнем Востоке, куда принято включать не только Ближний и Средний Восток, но и страны Магриба, продолжает расширяться. Если раньше говорили об израильско-палестинском конфликте, Ираке и Афганистане, то теперь, после трагических событий в Тунисе, всколыхнулся весь арабский мир. Отставка президента Зин эль-Абидин Бен Али стала первой ласточкой для дальнейших потрясений, которые затронули в той или иной степени практически все страны. Возникла реальная угроза так называемого эффекта домино, то есть цепной реакции государственных переворотов. С этой угрозой в каждом государстве боролись самостоятельно, исходя из наличия внутренних ресурсов, исторического опыта и профессионализма высшего руководства. Как следствие, результаты также были различными. В основном правящим режимам удалось устоять, хотя и пришлось пойти на определенные уступки оппозиции. Однако этого оказалось недостаточно в Египте, где под давлением как армии, так и международного сообщества президент Хосни Мубарак был вынужден сложить свои полномочия. Ливия все более погружается в пучину гражданской войны. Смерть Муаммара Каддафи отнюдь не означает ее завершения.
Корни путча
Причины происходящего общеизвестны: высокая безработица, особенно среди специалистов с высшим образованием, повсеместная коррупция, семейственность правящей элиты и крайне низкая степень участия людей в политической жизни страны. Все это существовало уже давно, и не хватало только повода для массовых акций протеста. Таким поводом стал акт демонстративного самосожжения 26-летнего тунисца Мохаммеда Буазизи. В дальнейшем события носили в основном стихийный характер, а внешние силы и исламисты на них практически не влияли. При этом армия не стала вмешиваться в противостояние президента с собственным народом. Но именно она удержала страну от полного хаоса, взяв под контроль стратегически важные объекты.
Существовавшая в Египте исламистская организация «Братья-мусульмане», которая с 1982 года косвенно принимала участие в парламентских выборах, поддержала акции протеста, но даже не попыталась их возглавить. Скорее всего, она учла свой негативный опыт 1990-х годов и решила не торопиться, опасаясь прямого столкновения с армией. Последняя проводила политику активного нейтралитета, что спасло страну от массовых жертв и беззакония. Видя, что режим Хосни Мубарака спасти невозможно, армия настояла на передаче всей полноты власти Высшему военному совету. Но это не означало военного переворота, так как президент ушел в отставку добровольно, оставшись на территории страны. Высший военный совет обеспечил его охрану, обязался через шесть месяцев передать мирным путем власть демократически выбранному лидеру и прекратить, после завершения волнений, действие закона о чрезвычайном положении. В качестве уступок оппозиции можно также рассматривать роспуск избранного с серьезными нарушениями парламента и приостановку действия вызывающей многочисленные нарекания конституции страны.
Самый худший сценарий реализовался в Ливии, где исторически многочисленные местные племена имели значительную самостоятельность, а стабильность государства обеспечивалась за счет лояльности их лидеров. Именно в городе Бенгази, основном центре Киренаики (одна из трех провинций, существовавших в Объединенном королевстве Ливия в период 1951-1969 годов), начались массовые акции протеста. Пытаясь предотвратить эскалацию конфликта, правящая власть выпустила из столичной тюрьмы « Абу Салим» 110 членов Исламской группы ливийской борьбы. Но было уже поздно: 18 февраля противники Муаммара Каддафи захватили крупный город Мисрата на востоке страны. Власть направила против восставших армию, которая оказалась недостаточно надежной. Применение против народа наемников только обострило складывающуюся ситуацию. Из Ливии в спешном порядке стали эвакуировать иностранных граждан. Все это привело к введению 26 февраля против Муаммара Каддафи, членов его семьи и ближайшего окружения санкций со стороны Совета Безопасности ООН. Одновременно была запрещена продажа Ливии любых видов оружия, а Международному уголовному суду поручено расследовать обстоятельства гибели ее мирных граждан.
Описанные выше события заставляют по-новому взглянуть на роль армии в разрешении серьезных социально-экономических проблем Большого Ближнего Востока.
Египет
С момента своего создания в 1936 году армия в Египте всегда занимала в обществе особое положение, которое понимало необходимость постоянного сдерживания основного внешнего противника – Израиля и отсутствие в стране другой организованной силы. Ее позиции еще более укрепились в июле 1952 года, когда под руководством организации «Свободные офицеры» был отстранен от власти король Фарух.
До середины 1960-х годов роль вооруженных сил (ВС) в политической жизни Египта неуклонно возрастала. Военные в значительной степени сформировали новую элиту, заняв ключевые посты исполнительной власти. Так, в 1967 году все посты губернаторов провинций занимали представители армии или полиции, а до 90% послов за рубежом являлись выходцами из офицерского корпуса, который получил широкие привилегии[88]. Однако сохранялся кастовый состав армии, а взаимоотношения солдат и офицеров оставались такими же, как и при короле.
Позднее ВС уже не играли в Египте определяющей роли, но они продолжали оказывать существенное влияние на процесс принятия важнейших решений.
Было бы неверно думать, что армия всегда поддерживала действующую власть. Наоборот, военнослужащие неоднократно пытались изменить курс страны. Так, в августе 1967 года Абдель Амер, уже снятый с постов вице-президента и командующего ВС, попытался организовать заговор с целью свержения Насера. В мае 1971 года был отдан под суд генерал Мохаммад Фавзи, ранее министр обороны, за несогласие с курсом президента Анвара Садата. Осенью 1973 года был отстранен от власти начальник Генерального штаба ВС Арабской Республики Египет (АРЕ) генерал Саад эль Шазли, пытавшийся возражать президенту страны. В 1978 году он создал оппозиционный Египетский патриотический фронт, который не получил в стране значительной поддержки. В октябре 1981 года во время военного парада был убит президент Анвар Садат. В 1989 году был вынужден уйти в отставку министр обороны маршал Абу Газаль, пытавшийся сделать из армии «государство в государстве». В мае 1991 года был снят излишне самостоятельный министр обороны генерал Абу Талеб. И это при том, что все президенты: Мохаммад Нагиб, Гамаль Насер, Анвар Садат и Хосни Мубарак – были выходцами из военной среды.
Однако не следует отождествлять с армией ее высший состав. В целом ВС сохраняли лояльность политическому руководству. Это ярко проявилось после убийства президента Садата, когда твердая позиция армии пресекла все попытки исламистов захватить в стране власть, а также в феврале 1986 года при ликвидации антиправительственного выступления солдат внутренних войск.
В 1990-е годы армия сыграла важную роль в борьбе с исламистами, которые развернули в АРЕ масштабную террористическую деятельность. Для этого были задействованы военные трибуналы, создано в составе ВС специальное антитеррористическое подразделение, оказана существенная помощь органам правопорядка, а также усилена деятельность военной контрразведки. Одним из результатов этого стало прекращение вооруженной деятельности исламистской организации «Аль-Джамаа аль-исламийя», представители которой в ноябре 1997 года убили 62 иностранных туриста, прибывших на экскурсию в Луксор.
Необходимо отметить, что в 1990-2000 годах руководство АРЕ целенаправленно усиливало контроль над армией, проводило политику ее деполитизации, пыталось размыть «надклассовый» характер военной касты и ослабить ее самостоятельность. Это было оправдано в условиях достаточно стабильного государства, но не сейчас, когда военные были вынуждены взять власть в свои руки. Как следствие, в военной среде не оказалось лидера, способного осуществить реформы и не допустить к власти исламистов. Хотя некоторые считают, что с подобной ролью мог бы справиться генерал-лейтенант Сами Энан, начальник Генерального штаба ВС и одновременно командующий сухопутными войсками. Пока он не проявил своих президентских амбиций.
Тем не менее армия в египетском обществе продолжает пользоваться уважением и осуществляет важные социальные функции. Во-первых, многочисленные национальные ВС (600 тыс. человек во всех силовых структурах) обеспечивают занятость избыточной рабочей силы, сдерживая рост безработицы. Во-вторых, военная служба является престижной в первую очередь для малообразованных и бедных слоев населения из сельской местности, ввиду возможности карьерного роста и высокой социальной защищенности. В-третьих, военнослужащие активно способствуют экономическому развитию страны, строя больницы, школы и дороги, возводя мосты и осваивая пустынные земли. В-четвертых, именно сильные национальные ВС являются веским аргументом АРЕ для лидерства в арабском мире. В-пятых, только армия может обеспечить Египту стабильность в переходный период. Следовательно, она и в будущем сохранит свое особое положение в обществе.
Последние события в Египте, когда армия в тяжелые дни января-февраля 2011 года предотвратила сползание страны в хаос гражданской войны, только подтвердили это. Национальные ВС смогли выступить в качестве верховного арбитра, избежав прямого противостояния с оппозицией[89]. В то же время вооруженные силы АРЕ косвенно поддерживали своего представителя – президента Мубарака вплоть до его отставки, что говорит об их двойственной роли: с одной стороны, они являлись арбитром при разрешении конфликта между народом и властью, а с другой – служили опорой уходящему режиму. И только дальнейшие события покажут, насколько они смогут справиться с этой трудной ролью в дальнейшем.
Ливия
Получив власть в ходе военного переворота, капитан (позднее полковник) Муаммар Каддафи не стал делать основную ставку на армию, начав сложный процесс ее реорганизации. Серьезное влияние на это оказал факт того, что в марте 1977 года Ливия была провозглашена Джамахирией, то есть государством прямого народовластия. Как следствие, вместо Министерства обороны и Генерального штаба создали Главное командование, армию разделили на «войска отпора» и «войска охраны». Одновременно ввели всеобщую воинскую повинность и разрешили брать на военную службу женщин.
Летом 1977 года началась война с Египтом, которая носила скоротечный характер и не оказала серьезного влияния на последовавшие события. Тогда, по-видимому, ВС Ливии, при наличии советских военных советников, еще были способны воевать с внешним врагом. Хуже стало в середине 1980-х, когда стала реализовываться идея о «вооруженном народе», способном, как считалось, заменить армию и полицию. В результате национальные ВС лишили монопольного права на осуществление функции обороны страны. Они стали лишь одним компонентом Сил вооруженного народа, куда также вошли пять элитных бригад «войск охраны Джамахирии», формирования Местной народной обороны и Вооруженного народного дежурства, а также Исламский панафриканский легион первоначальной численностью до 7 тыс. человек, сформированный добровольцами и наемниками из Алжира, Египта, Иордании, Нигерии, Пакистана и Туниса.
Постепенно Муаммар Каддафи полностью отстранил армию от участия в политической жизни страны. Возможной причиной этого стала предпринятая в августе 1975 года попытка военного переворота, организованная его соратником – министром планирования и научных исследований Омаром Мохейши. В 1985 году он был выдан властями Марокко и расстрелян[90]. По некоторым данным, неоднократные попытки военных переворотов предпринимались и в первой половине 1980-х годов.
В период 1980-1986 годов Ливия провела закупки за рубежом крупных партий вооружений и военной техники, несоизмеримые с реальными потребностями страны и возможностями национальных ВС по их освоению. Непосредственно в войска поступило от 30 до 50% закупленного оружия, остальное было складировано, часто в неподготовленных для этого местах[91]. Но даже эту часть вооружений ливийцы не смогли эффективно использовать ввиду низкого профессионального уровня командных кадров и технических специалистов. Это ярко проявилось во время вооруженных конфликтов с ВС США и в Чаде. Как следствие, существенно ухудшилось моральное состояние ВС и усилилось недовольство авантюристическим курсом Муаммара Каддафи, который в декабре 1990 года объявил о создании «народной гвардии» как альтернативы армии.
Введенные в апреле 1992 года против Ливии международные санкции негативно сказались на боеспособности национальных ВС, так как они привели к отъезду иностранных специалистов, прекращению поставок новых вооружений и запасных частей к уже поставленной технике. Частично эту проблему удалось решить путем нелегальной закупки наиболее дефицитных запасных частей и ремонтного оборудования, а также привлечения от 300 до 500 иностранных военных специалистов по индивидуальным контрактам. Тем не менее боеспособность армии еще более снизилась при одновременном усилении влияния на военнослужащих со стороны исламистов. Как следствие, в 1993 и 1995 годах были совершены попытки военных переворотов. После этого в армии провели массовые чистки, в первую очередь среди офицерского состава.
В 2000-х годах ситуация в национальных ВС продолжала ухудшаться. Так и не были возобновлены, во многом под влиянием США, массовые закупки вооружений и военной техники. Интенсивность боевой подготовки оставалась крайне низкой, укомплектованность воинских соединений и частей личным составом составляла 25-30 %. У всех категорий военнослужащих отмечалось ослабление мотивации к службе, несмотря на относительно высокую зарплату кадровых военных.
О непонимании роли армии в обществе свидетельствует сделанное в январе 2006 года лидером революции заявление о том, что в условиях современных войн нет необходимости в тяжелом вооружении, а требуются асимметричные методы в виде заминированных автомобилей и поясов с взрывчаткой[92]. В рамках этого курса Ливия в течение многих лет активно оказывала масштабную военную помощь различным экстремистским и антиправительственным организациям по всему миру.
Учитывая вышеизложенное, становится понятным, что национальные ВС не могли быть эффективно использованы против собственного народа. Этому также препятствовали следующие причины: призывной принцип комплектования (призывники составляли 56% военнослужащих в сухопутных войсках и 65% в военно-воздушных силах), низкая техническая готовность морально и физически устаревших вооружений и военной техники, малая мобильность войск, невысокий уровень подготовки командных кадров и технических специалистов.
Во время последних событий в своем большинстве войска охраны Джамахирии сохранили верность правящему режиму. Иначе повела себя армия, которая не имела авторитета в обществе. Часть ее разбежалась, другая примкнула к восставшим, а третья, применив оружие против народа, полностью себя дискредитировала. Возможно, что войск охраны хватило бы для подавления массовых акций протеста безоружных людей. Но Муаммар Каддафи сам создал себе проблему, развернув военную подготовку всего населения страны и создав войска Местной народной обороны, которые были не только обучены, но и вооружены. В реальности он сразу получил вооруженную оппозицию, подавить которую при отсутствии армии было достаточно сложно.
Следовательно, озлобленные постоянными чистками и реформами, плохо обученные и морально деморализованные ВС Ливии уже не могли быть опорой правящему режиму. Они не пользовались уважением как со стороны власти, которая панически боялась военного переворота, так и в обществе, которое, по-видимому, воспринимало их как излишнюю обузу. В этих условиях армия не смогла обеспечить в Ливии стабильность. Более того, она раскололась и частично примкнула к враждующим группировкам, что, при развитии событий по негативному сценарию и учитывая нахождение под контролем восставших значительных запасов нефти, ведет к продолжительной гражданской войне.
Алжир
Национальная народная армия Алжира была создана на базе Армии национального освобождения, что ей позволило сразу занять особое место в обществе и унаследовать влияние на принятие всех важнейших внутри– и внешнеполитических решений[93].
Как и Муаммар Каддафи, министр обороны Хуари Бумедьен получил власть в результате военного переворота, состоявшегося в июне 1965 года. Он возглавил Революционный совет Алжира и, опираясь на внешнюю помощь со стороны Советского Союза и на военных внутри страны, смог обеспечить стабильное развитие государства вплоть до своей смерти в декабре 1978 года. В этот период политическое руководство стремилось утвердить господствующее положение Алжира в Магрибе (государства Северной Африки западнее Египта), что стало одной из причин конфронтации с Марокко по вопросу независимости Западной Сахары. Это требовало постоянного повышения технической оснащенности и боеспособности национальных ВС, которые строились по советским образцам.
Для Хуари Бумедьена, ставшего в декабре 1976 года президентом страны, армия представляла главную опору, что ей позволяло быть над правящей партией – Фронтом национального освобождения. Это привело к излишней политизации ВС, особенно офицерских кадров и высшего командного звена.
После смерти президента Бумедьена развернулась острая борьба внутри правящей партии, и в итоге страну и партию возглавил компромиссный кандидат – координатор армии в рамках Революционного совета полковник Шадли Бенджедид. Став в феврале 1979 года президентом, он попытался выйти из-под контроля армии, используя в целом стабильную внутриполитическую обстановку и отсутствие серьезных внешних угроз. Президент Бенджедид сократил вмешательство государства в экономику и ослабил государственный надзор за населением, но не смог воспрепятствовать ухудшению экономической ситуации после падения цен на нефть. Как следствие, в октябре 1988 года прошли массовые акции протеста, подавленные силами полиции и армии. Власть попыталась перейти к многопартийной системе государственного управления. Однако в конце 1991 года в первом туре выборов победу одержал Исламский фронт спасения. В этих условиях военные отменили второй тур и отстранили от власти президента Бенджедида. В стране началась гражданская война.
В 1990-х годах военные проявили необходимую для борьбы с исламистами твердость, в том числе внутри собственных рядов. Они не только осуществляли классические военные операции против мобильных отрядов радикальной оппозиции, но и проводили эвакуацию местного населения из опасных зон и вели тщательный контроль за перемещением людей[94]. В тяжелейших условиях, при отсутствии военной помощи со стороны России или Запада армия смогла сохранить целостность страны и не допустить к власти исламистов. Этим она подтвердила свою лидирующую роль в обществе.
В последнее десятилетие роль национальных ВС в политической жизни Алжира стала ослабевать. Этому способствовали следующие причины: омоложение руководящих военных кадров, назначение в 2004 году начальником штаба армии генерал-майора Салаха Ганди, преданного нынешнему президенту Абделю Бутефлику, постепенный переход к контрактному принципу комплектования.
Армии Алжира также свойственна некоторая двойственность, хотя и в меньшей степени, чем аналогичное имеет место в Египте. Это проявляется в том, что, находясь в постоянном силовом противостоянии с исламистами, военнослужащие, в свою очередь, подвергаются их влиянию. В этих условиях нельзя быть абсолютно уверенными в надежности национальных ВС.
Марокко
Королевская армия Марокко возникла в 1956 году, когда страна получила независимость. Именно тогда разрозненные партизанские отряды были сведены в корпуса, командование над которыми принял король Мухаммед V и генерал Мохаммад Уфкир, который стал единственным министром обороны страны. С 1972 года, после неудачной попытки генерала Уфкира осуществить государственный переворот, исполнение этих обязанностей, как и начальника Генерального штаба, было возложено на монарха (непосредственное руководство осуществляет генеральный инспектор), который при реализации внутренней политики стал больше опираться на элитное формирование ВС – жандармерию. В частности, под ее контроль были переданы склады с вооружением[95]. Всего это привело к существенному снижению боеготовности королевской армии и затруднило управление войсками.
Одновременно с целью ослабления протестных настроений офицерам был предоставлен широкий комплекс различного рода льгот. Среди командного состава наряду с арабами появились и берберы, которые стали назначаться даже на высшие командные должности. Самым важным критерием продвижения по службе стала личная преданность правящему режиму.
Наиболее серьезным испытанием для королевской армии стал продолжавшийся 16 лет (вплоть до 1991 года) вооруженный конфликт в Западной Сахаре. Это привело к значительному увеличению численности ВС и росту бюджетных расходов. Как следствие, в настоящее время достаточно многочисленная (свыше 200 тыс. военнослужащих) марокканская армия считается в Африке высокоподготовленной. Воинская служба хорошо оплачивается и является весьма престижной ввиду социальной защищенности и устойчивых военных традиций среди марокканцев. Однако рядовой и сержантский состав, а также некоторая часть офицеров королевской армии находятся под влиянием исламистов. Об этом свидетельствует предпринятая в мае 1991 года при участии военных попытка государственного переворота, за которой последовала масштабная чистка в войсках.
Марокканская армия не играет заметной роли в политической жизни страны. В целом она сохраняет верность монархическому режиму. Однако нет уверенности, что армия готова к подавлению массовых акций протеста, особенно под исламистскими лозунгами. Следовательно, и этой армии характерна некоторая двойственность.
Некоторые выводы
Таким образом, в большинстве государств Северной Африки армия выполняет двойственную роль. С одной стороны, она является главным гарантом национального суверенитета и безопасности. Как правило (за исключением Ливии), национальные ВС пользуются авторитетом в обществе, а военная служба является престижной, дает гарантированный материальный достаток, предоставляет возможность карьерного роста и позволяет приобрести определенный статус в обществе.
Исторически военные в этом регионе занимали особое положение, оказывая порой определяющее влияние на принятие важнейших решений внешней и внутренней политики страны. Это, с другой стороны, приводило к политизации армии, активно участвовавшей в различных государственных и военных переворотах. Наиболее характерно это для Мавритании, как бы застывшей в 1960-х годах. Во всех остальных государствах, включая Египет и Алжир, командный состав старается минимизировать свое участие в политической жизни. Еще более критично в армии относятся к подавлению массовых акций протеста собственно народа, не желая становиться между властью и обществом. Такая двойственность, по-видимому, характерна и для других неспокойных регионов земного шара.