Знание причины происхождения ощущения не освобождало Киру от этого ощущения. Кто может на нее смотреть здесь и сейчас?
Он почувствовал ее издалека. Еще не видел, не понял, что это она, но кожей ощутил присутствие. Огромная мощная волна накатывала на него. Волна, способная снести все на своем пути, волна, от которой все живое уносилось прочь. И лишь он стоял, оцепенев, широко раскрыв глаза в ожидании, в предвкушении, в осознании. На него накатило, впитало, приняло в себя и навсегда соединило невидимой нитью с ней. Он стоял, сосредоточенный. Еще не было видно, а он знал, что сейчас расступится толпа и появится она. Как будто над ней висел флажок. Так в компьютерных играх обозначают главного героя, вдруг ставшего маленьким относительно игрового поля. Он пока не знал, что делать с этим ощущением, и не привык к нему, но, словно пеленгатор, он чувствовал ее нахождение где-то во вселенной. И все его чувства, мысли и действия вдруг замирали, когда она появлялась в поле достижимости. Внезапно. Неожиданно.
Вот именно сейчас, на этом этапе жизни его настигло ощущение связи. Ощущение пары. Вдруг обнаружилась достойная женщина. Не так. Достойное существо. Существо, равное ему.
Миром правят единицы. Остальные лишь масса, серая пыль. Горстка насекомых, взвешенная весами мироздания. На одной стороне они, на другой – твое желание. Очевидно, чем следует пренебречь. Он встретил похожую на себя, интеллектом, силой, правом умного и сильного. Он встретил совершенно другую.
Он прожил большую часть жизни и давно убедился, что вот к тому боку, к тому ребру, к которому должен подойти другой человек, пары не создано. Ребро такое асимметричное, сложное и многогранно выпуклое, что к нему просто невозможно подойти. И вдруг нашлось. Испытывая удивление, оторопь, прислушиваясь к сонмищу чувств и мыслей, всколыхнувшихся в голове и теле, он словно металлическая крошка следовал за магнитом. Еще не покинули собственные силы, чтобы сопротивляться, но уже не было возможности выбраться из поля притяжения.
Сейчас он сосредоточится, подумает, привыкнет к новым для него ощущениям и мыслям. Нужен ответ. Единственно верное решение.
Где-то рядом теперь плыл силуэт, пока еще тень, почти призрак женщины, которая принадлежит ему. Она его. А как иначе? Его женщина. Женщина, достойная пьедестала.
Глава 14
Вдова Андрея Родионова наотрез отказалась являться в УВД, как она выразилась, «сто первый раз», в голосе женщины звенели истеричные нотки, и Самбуров не стал давить. К тому же среди блюстителей закона она наверняка будет более сдержанна, станет контролировать каждое слово, вряд ли сболтнет лишнего. А вот в естественных условиях, ничего не опасаясь…
Естественными условиями для Ольги Родионовой оказался ресторан «Верди» на набережной Ялты.
– Хороший выбор, – похвалила Кира, изучая навигатор. Если ему доверять, то до него минут двадцать. – Я помню этот ресторан. Интересный выбор для вдовы.
Григорий вопросительно на нее покосился, не сводя взгляда с дороги. Движение хоть и неплотное, но даже для опытного водителя было и где свернуть не туда, и проехать мимо.
Ялта застраивалась в разные времена, стихийно, хаотично, к тому же на сложном горном ландшафте. Дорога могла не просто завести в тупик или резко уйти вниз, не исключала обрыв или переход в лестницу.
Самбуров до сих пор помнил, как однажды разворачивался на узкой улочке между домов, одним глазом следя за маленькой девочкой у ворот. Она стояла смирно и ждала, когда он уедет. Но мало ли что ребенку в голову придет, за каким мячом под колеса кинется? Вот по расширенным от ужаса глазам девочки он и понял, что происходит нечто странное. В зеркало заднего вида он лицезрел, как асфальтовая лента уходит вниз, в реальности дорога обрывалась. Обрыв метров пять глубиной и другая улица внизу. Никаких ограничительных столбиков, обочины или хотя бы бордюра. Если бы у девочки не полезли на лоб испуганные глаза, он бы туда свалился.
Чтобы спокойно ездить по Ялте, к ней нужно основательно привыкнуть. То есть здесь родиться.
– Она сказала, что там завтракает. – Григорий пожал плечами.
– Ресторан на самой набережной. Там играет музыка, люди гуляют и смеются. Отдыхающие, беззаботные и жаждущие развлечений. От массового веселья тяжело отгородиться. Если ты потерял близкого человека и тебя накрывают тоска, горе, ужас, сидеть в окружении радости и массового счастья – это еще сильнее и глубже чувствовать свое горе, свое одиночество в нем, увеличивать отчужденность, – пояснила Кира. – Она… либо не чувствует горе, либо… наказывает себя.
Самбуров хмыкнул, предвкушая интересную беседу.
Ни в том и ни в другом случае он не осуждал и ни в чем не винил вдову. Григорий вообще обладал уникальной способностью – он никогда никого не осуждал. Он ловил преступников. Людей, нарушивших закон. Он представитель правоохранительной системы. Следователь. Он старался быть хорошим следователем. А судят и выносят приговор судебные органы. Это другая часть государственной системы. Не его компетенция.
Кира еще не выяснила, профессиональная это деформация или просто особенность мышления не занимать мысли тем, что его не касается, но человек, способный не осуждать за преступления, за ошибки и проступки, не клеймить и не порицать, хотя видел жизнь с изнанки, с самой неприглядной стороны, вызывал у нее неконтролируемое восхищение. Сама Кира так не умела. Ее тип мышления непременно окрашивал людей и ситуации в плохие и хорошие, в достойные и стыдные, если она не затормозит себя усилием воли. Она, Кира Вергасова, уличала в проступке и вершила высший суд. Это ее профессиональная деформация.
– Чувство вины? Это интересно! Говорят, если люди долго живут в браке, они подменяют личное общим, начинают всерьез ощущать себя единым целым, это явление даже как-то называется. – Самбуров вырулил на набережную и медленно ехал в поисках парковки. – Если один из них умирает, то у второго возникает чувство вины, что он не разделил его участи. Болезни, например, если супруг умер из-за нее, – ведь питание, лечение, образ жизни были одни, и болезнь должна была накрыть обоих. Ну или второй плохо ухаживал. Авария, в которой тоже должны были оказаться вместе.
Кира кивала в ответ на его слова. Самбуров не подозревал, о чем она думает.
Нет, она не обладала способностью или талантом Григория – выяснить, знать и не судить. Ее знание порочных, темных и малоприятных закоулков человеческой души делало злобной, циничной и высокомерной.
– Ага! Сдается мне, что чувство вины должно одолевать исключительно женщин. Во всяком случае, к такому положению вещей общество отнесется лояльно. Обряд Сати в Индии особенно ярко это демонстрирует.
– Это ритуальное самосожжение? – уточнил Григорий. – Когда живая жена укладывается с мужем на погребальном костре?
– Он! – подтвердила девушка. – Вдова очень хочет расплатиться за свои грехи, не вытерпев которые, упокоился супруг. Особенно нестерпимо хотят смыть с себя вину девочки-подростки, которых восьмидесятилетние старики взяли третьей, а то и пятой женой. Уж очень девочки нагрешили за свою короткую жизнь, не то что их благочестивые мужья.
– Наверняка у кого-то есть материальный интерес, – хмыкнул Самбуров.
– А то! Как же без этого! – шмыгнула носом Кира. – У жрецов. Им достается имущество жены, в том числе унаследованное ею от мужа.
– Нет в мире справедливости. – Самбуров посмотрел на Киру. – То есть ты не думаешь, что Родионова знает, за какие деяния убили ее мужа, печалится по этому поводу и винит себя?
– Сейчас узнаем, – пообещала Кира.
Самбуров поставил машину на парковке, обозначенной как стоянка для спецтранспорта. Таксисты, которые оккупировали ее и бессовестно приписывали себе преференции этого самого спецтранспорта, кинулись к ним объяснять, какая кара небесная снизойдет на Григория, если он немедленно не уберет машину. Впрочем, корочка МВД традиционно снизила объем наказания.
– Действительно, хороший ресторан, чтобы пострадать, – признал Григорий, пропуская Киру вперед по ступенькам из темного камня.
Ресторан возвышался на парапете над набережной. Просторная терраса в черно-белых цветах, отгороженная металлическими поручнями и стеклянными перегородками, распахнутые панорамные окна с голубыми занавесками, столики, покрытые белыми скатертями. Гостей совсем немного, и из них только одна женщина сидела в одиночестве. Перед ней стояли стакан сока и пустая кофейная чашка.
– Ольга Родионова? – уточнил Григорий и показал удостоверение.
Женщина кивнула. Тонкая, полупрозрачная пепельная блондинка с фарфорово-белой кожей перевела на Киру большие бесцветные глаза. Того светлого-голубого оттенка, который едва отличается по цвету от белков.
– Кира Вергасова, специалист по психопатологии, – представилась девушка, подметив слегка дрожащие губы вдовы, скромные, ограниченные и медленные движения, неслышное поверхностное дыхание.
Мимика и жесты жертвы в попытке казаться аристократичной и возвышенной. А тираном, очевидно, был муж.
– Когда Андрей отправился куда-то вечером, у вас не возникло вопросов? Вы на отдыхе – куда муж уехал один? – спросил Самбуров.
– Нет. Он приехал по делам. Я сразу это знала. За три дня до этого тоже куда-то уезжал. Часа через три вернулся. Отдыхать мы собирались в Сочи. Забронировали отель, купили билеты на «Ласточку». А потом вдруг потащились на машине в Крым. У Андрея появились какие-то дела. Чтобы Андрей оплатил отель и потом туда не поехал? Бронь не возвращается. Потерять деньги – это не его методы. Как горы только не рухнули? – У женщины дернулся уголок губ. Насмешка. Не удивление и не сожаление.
– А вы не спрашивали, что изменилось в его планах? Вам он никак не объяснил, почему вы едете в Крым?
– Я привыкла не спрашивать. Зачем? Если все равно никогда не получаю прямой ответ. Еще раз услышать, что я тупая курица, которая вместо того, чтобы радоваться отдыху, морю, солнцу и хорошей гостинице, вечно всем недовольна. Он мне и так это постоянно сообщает… сообщал. – Совершенно пустым взглядом она смотрела на подполковника, переводила его на зал ресторана, скользила по Кире и возвращалась обратно.