А Самбуров окончательно утратил стыд, он продолжил тем же ровным и совершенно спокойным тоном, нет, не лгать, слегка преувеличивать, чуть-чуть нагнетать и местами недоговаривать:
– Но точно мы не можем сказать, сколько еще молодых людей пострадают от рук жестокого серийного убийцы. Главное, чтобы к моменту, когда мы вернемся с надлежаще оформленными документами, все были здоровы и в безопасности. Ваш сын и все близкие родственники, друзья вашего сына и ребята, которые у вас работают. И вам не пришлось мучиться угрызениями совести, что вы могли что-то сделать, дабы предотвратить их смерть, но не сделали…
– Ваня! Ваня! – истошно заорал хозяин ресторана, и его голос сорвался на визг, лицо стало серого цвета, будто он уже стоит перед гробом своего сына. Он орал еще и еще, хотя паренек уже стоял возле них, дожидаясь указаний. – К Артему товарищей следователей отведи! И скажи, чтобы все показал, что они хотят.
Самбуров кивнул.
– Причиндалов? Убийца не вырезает половые органы, – прошептал Самбурову Роман, когда они шли за молодым человеком в форменных бежевых брюках и жилетке.
– Не вырезает, – согласился тот. Лицо подполковника выражало восторг и некоторую оторопь от произошедшего. Он удивленно таращился вокруг и пожевывал нижнюю губу. – Но даже намек на возможность утраты мужского достоинства пугает мужчин до смерти. Еще скажи, что на тебя не произвело впечатление?
– Чуть не обделался, – совершенно искренне признал майор. – Три раза тайком проверил, все ли на месте.
Они вышли во внутренний двор и, пройдя его насквозь, зашли в другое здание. На втором этаже ветхого, замызганного, но залитого солнечным светом подъезда с широкой старой лестницей их провожатый позвонил в дверь, обитую дерматином.
Из-за нее доносилась музыка, которая сразу стала чуть тише, стали слышны ритмичный стук и смех. Заливистый и очень знакомый.
– Звонят в дверь. – Голос тоже был знаком. И снова смех.
– Мы же никого не ждем? – Это уже мужской голос.
Официант, провожавший их, нажал на кнопку звонка еще раз.
– Мне кажется, я слышу… – начал Роман, прищурясь, будто это помогало обострить слух.
– И я слышу. Тебе не кажется, – подтвердил Самбуров, тяжело вздохнув.
Дверь наконец распахнулась.
– Доров! – поздоровались пацаны. – Борис Степанович велел показать товарищам следователям твои камеры и все видео. Они убийцу ищут.
– Да ладно! – Субтильный парень с головой, расчерченной косичками, перевел на них ошарашенный взгляд. На его нос шмякнулись очки с двойными стеклами, и светло-голубые гляделки уже в тройном экземпляре моргнули.
Самбуров ткнул в гляделки корочкой и наклонил голову вбок, разглядывая происходящее у него за спиной.
На диване, забросанном подушками самых диких расцветок, сидела Кира и махала ему рукой.
– Гы! – не удержался Мотухнов.
– Ух ты! Кирю-юша! – протянул парень, обернувшись. – Они, похоже, тоже твой труп ищут.
– Нет, солнце мое, мой труп рано искать. Он еще не труп, – промурлыкала девушка.
В воздухе витал густой запах кофе и чего-то сладковато-травянистого. Какая-то мутная туманность занавешивала пространство. Кира отчаянно пыталась сфокусировать взгляд на вошедших, но получалось плохо. Позади нее сидела пухлая блондинка, ловкими движениями сворачивая три косы, заплетенные у Киры на голове, в хвост. Рядом, на полу, стоял кальян, от которого исходил странный запах.
– Ничего себе… – ахнул Роман. – Она обкуренная!
– Не-а, – помотал головой Самбуров. – Она не курит кальян, никогда. И даже не умеет. Так что притворяется.
– Они что-то необычное курят. Трава или псилоцибиновые грибы. – Майор принюхался. – Ну да, по запаху точно похоже. Задерживать будем?
– Нет. Попробуем не отравиться сами, – буркнул Самбуров. Он прошел к окну и распахнул его настежь. Появилась надежда вдохнуть свежего воздуха.
Подполковник оглядел комнату, заваленную самой разной техникой, с крыльями, колесами и даже гусеницами, отдельными ее частями и деталями, несколькими мониторами, системными блоками и прочей компьютерной аппаратурой. Потом снова посмотрел на Киру.
– Все бы вам людей запугивать, товарищи следователи! – Кира сморщила нос. – Вовремя пришли! Присаживайтесь, мальчики, сейчас кино будет, – проговорила Кира. Она хитро прищурилась и указала на шахматную доску перед собой.
– Или стриптиз! – обиженно напомнил Артем, тряхнув головой. – Ты еще не выиграла.
– Нет, солнце мое. Будет кино и очень хороший кофе. – Кира переставила коня на белую клетку и улыбнулась. – Шах и мат! Белые начинают и выигрывают – ставь кино и беги варить кофе. Ты несовершеннолетний. Я растлением малолетних не занимаюсь.
– Ты где-то сжульничала! Ну точно сжульничала! Ну шахматы не так стояли, – капризничал парень.
– Нет, – хмыкнула белобрысая девица, которую звали Алиной, закончив с прической Киры и отползая от нее. – Она просто умеет играть. А ты облажался. Не видать тебе ее сисек.
– «Эфиопию гуджи», – Кира весело сверкнула глазами. Как Самбуров ни сверлил девушку взором, ее взгляд умудрялся проскальзывать мимо. – И ставь кино.
Парень хмыкнул и плюхнулся в кожаное кресло, похожее на капсулу в космическом корабле, с подставкой под ноги и стаканы, с кронштейном для крепления мобильника и дополнительным светом. Его тонкие пальцы стали быстро и звонко лупить по клавиатуре.
– Вы играли на раздевание в шахматы? – Самбуров и сам не мог точно сказать, что его обескуражило больше – то, что Кира играла на раздевание, или что это были шахматы.
– Ну бильярд здесь не поместится, – влезла в разговор девица-парикмахер. Она приблизилась к Григорию и как-то подозрительно и плотоядно поглядывала на его шевелюру и делала многозначительные движения глазами. – А в шахматы девочки редко играют, так что у Темыча есть шансы выиграть.
– Я учился у лучших гроссмейстеров! – обиделся парень.
– Ага! У компьютерного шахматного приложения ты учился! – фыркнула Алина. Она снова придвинулась к Григорию, который уже уперся в стенку, сторонясь этой девушки с нервными пальцами, жадными до сложных плетений. Даже во благо следствия Самбуров не желал позорить себя косичками.
– Может, и приложение, но сиськи я видел у всех дев этого района! – Тема выразительно цокнул кнопкой и кивнул на стену с большим экраном. – Смотрите!
На экране появилась картинка, пошло видео.
– На ваше время у меня двенадцать часов видео в центре города. Отсматривать будем?
– Двенадцать? – ахнули хором Самбуров, Мотухнов и Кира.
У девушки на лице появилось такое изумленное выражение, что сразу стало понятно – с влиянием на себя кальяна она точно переврала.
– Дели на троих! Сколько у тебя записей?
– Четыре, – честно признался Тема и снова что-то набрал на клавиатуре. – Вот эта. Это мы пацанам ролик снимали. Они музыканты. Как раз неподалеку дело было. Здесь запись с дрона. Но низко запускали, панорам нет. Еще есть запись… Вот. Толик обкатывал самокат. Камера почти на колесе.
На экране замелькали ноги, кроссовки, юбки и даже трусики.
– Ну он озабоченный… – пояснил Тема. – У него всегда один ракурс – под юбку. Но вам ведь это по барабану?
– Озабоченность Толика нам по барабану… – заверил Григорий. – Главное, что улицу видно. Вернись-ка. Мотай обратно. А есть еще что-то, на чем можно эти видео смотреть?
– Да не вопрос. Комп, планшет…
После четырех часов просмотра видео на трех экранах в пыльном царстве видеомонтажа они имели красные, пересохшие от напряжения глаза, запах кофе, въевшийся в кожу и одежду, и шесть картинок, на которых камеры запечатлели Андрея Родионова пока еще живым. Шесть кадров, с разных ракурсов. Пара из этих фотографий оказалась весьма удачной. И Родионов был не один.
– Ну чувак точно ваш. Вот на этой фотке можно особенно хорошо рассмотреть. Ваще похож, – оценил работу Тема. – Ну на труп похож. А рожу второго нигде не видно. Как будто он специально так сел, ну типа знал, что снимать его будут.
– Зато я знаю, какой это ресторан, и даже официантку знаю. – Алина все продолжала обхаживать Самбурова. Его длинные волосы не давали ей покоя.
– Нет! – в очередной раз тявкнул Григорий.
Девушка отодвинулась и жалостливо посмотрела на Романа. Его светлые кудри не давали большого простора для фантазии, но тоже привлекали.
– Мне нельзя. У нас в Управлении регламент, – сразу притормозил поползновения Алины Мотухнов. – Девушку на фото как зовут?
– Марина ее зовут, – хлюпнула носом Алина. – А ресторан «Карамбола», недалеко здесь. На набережной.
– Ага! Это сеструха Зумера, – подтвердил Тема.
Наконец следователи покинули повелителя ИТ-царства, скопировав записи на флешку.
Кира подвезла их на самбуровском «Мерседесе» до парковки, на которой они оставили свой транспорт. Григорий очень хотел сказать ей, что он о ней думает. Или хотя бы выразительно посмотреть, чтобы она все поняла. Но сил на это не осталось.
– Кира Даниловна, вы как на мальчишку вышли? – Мотухнов не удержался от вопроса. Любопытство взяло вверх.
– Я поняла, что это за бред. Ну тот, который жена Родионова по телефону слышала. Это не бред наркомана. Это слова песни.
– Новорожденных котят переехали внедорожником? – уточнил Григорий.
– «Корзинку котят новорожденных переехали большим внедорожником», если точнее. Да. Это группа «Мяд Мег». Группа американская, играет в самопровозглашенном стиле – что-то там… шансон нуар. Ну они этот стиль сами придумали и назвали. В общем, поклонников этой группы на каждом углу не встретишь. Это не попса. В ресторане такое не играют. А вот на улице… Ну я в соцсети посмотрела, в Ялте есть любители творчества «Мяд Мег». У них есть сайт, там почти все их уличные концерты записаны. В общем, я нашла того, кто снимал их третьего мая, когда они как раз эту песню играли. Ну а дальше вы видели…
– Ты играла с ним на раздевание, – напомнил ей Григорий.
– Да! А ты хотел сам с ним поиграть? – усмехнулась Кира.