Женщина разумно промолчала. Самбуров подумал, что у него есть еще один весомый повод поторопиться с раскрытием дела, кроме множащихся трупов. Если он быстро увезет Киру в Краснодар, возможно, Татьяна Николаевна обойдется без длительного лечения у психолога.
– Она заведомо обманула мать, поехала в Крым, не в Сочи. Доехала и наверняка фотографии у моря присылала… – Кира развернулась в сторону Романа, потом вспомнила про субординацию и уточнила у Григория: – Мы можем проверить, жила ли она когда-нибудь в Крыму?
– Можем, – Самбуров кивнул Роману. – Володю посылаю к матери и к подруге. Есть база отдыхающих в Крыму? В каком отеле остановилась жертва? Людей же регистрируют при заселении?
– Регистрируют! – подтвердила Корюхова.
– Ну как регистрируют? – пожал плечами Роман. – База так быстро не обновляется.
– Понятно. – Самбуров углубился в размышления.
– Да, Сенежская жила в Крыму до две тысячи четырнадцатого, потом получила российский паспорт и переехала в Ростов, – отозвался Роман, не отрываясь от компьютера.
– По местам боевой славы тетю понесло… – отреагировала Кира.
– Поищи связь с Монголиным, может быть, вместе учились, работали, – Самбуров хмурился.
– Много вы знаете взрослых людей, которые имеют привычку сидеть на корточках? – Кира умудрилась посмотреть сразу на Самбурова и Мотухнова.
– Ну, в России много кто так сидит из тех, кто побывал в местах не столь отдаленных… – Роман покачал головой, что-то вспоминая. – Мне один следак из Европы рассказывал, что у них даже есть такое понятие, как «русские корточки», они эту позу считают чуть ли не символом России девяностых… – Майор хмыкнул. – А еще же ОПГ были в девяностых. Братва тоже вся на корточках сидела. Свитер «Босс», костюм «Адидас», веселей, рабочий класс!
– Поколение не наше, у нас уже нет острого ощущения, как это было, – проговорил Самбуров. – А вот отец мой хорошо хлебнул. Рассказывал. Надо проверить нашего татуированного на причастность к ОПГ. В тюрьме он не сидел, и татуировки у него с блатным миром не связаны. А вот гопником мог быть. Мало кого тогда эта участь обошла.
Надо следователя тех времен найти, который плотно работал с организованными преступными группировками, показать портреты… – подполковник Самбуров взглянул на железную доску, которая висела на стене. Ею не очень активно пользовались, но кое-какие фотографии к ней прицепили.
На улице Кира протянула Самбурову ключи от «Мерседеса».
– Так уж освоилась, – хмыкнул он. – Как на собственном ездишь.
В голосе не звучало ни укора, ни насмешки.
– Так это я одна езжу. Ты не видишь как. А с хозяином рядом не выдержу критики, – хихикнула девушка. – Не так рулю, не туда смотрю, слишком сильно на педальку давлю.
– Это я за рулем твоего «Купера» критики не выдерживаю. А ты, Вергасова, чихала на критику со всех колоколен. – Но за руль сел сам.
Двенадцать хинкали и два бокала вина улучшили настроение подполковника Самбурова, остальное Кира планировала добить в номере. Но Григорий задержался за разговором с владельцем отеля и вернулся в номер, когда девушка уже спала. Делала вид, что спит.
Она долго стояла в ванной перед зеркалом, желая рассмотреть в мимике собственного лица ответы на свои же вопросы. Как это по-женски и как это глупо – завести ситуацию в тупик, а потом придумывать немыслимые способы, чтобы выбраться из нее. Она сама испортила отношения с Григорием, разрушила ту близость, которая возникла между ними, а теперь словно кошка готова крутить хвостом, чтобы он перестал отводить взгляд и касался ее при каждой возможности. А это совсем не в ее манере поведения.
– Ты же храбрая, Вергасова, – твердила она себе. – Ты никогда не врешь себе. Не врешь. Поэтому признавай – ты струсила. Струсила, что все рассыплется.
На собственном лице в зеркале прочитать эмоций невозможно. Но что там читать? Она все знала наверняка.
Самбуров поплескался в душе, лег в кровать, притянул девушку к себе и через минуту засопел. Кира открыла глаза и, не шевелясь, пролежала до утра, рассматривая идеально белый потолок.
Глава 21
Нашествие родственницы случилось в среду. Самбуров споткнулся о чемодан в номере и удивленно обнаружил, что он желтого цвета. То есть чужой. В проеме двери мелькнул знакомый силуэт. Если было еще что-то, что могло усложнить жизнь Григория, то оно прибыло в Крым.
– Неплохо устроился! – встретила Юнка его с порога. – Хороший номер, включенный завтрак, отличный вид. Возможно, у Киры есть шанс сделать из тебя нормального человека, который жизнью интересуется больше, чем трупами.
– Ты не вовремя, – отозвался Григорий. – Сразу отправить домой или снять тебе хороший номер?
– Какой же ты гадкий, – беззлобно заметила Юна. – Номер я уже сняла сама. Представь, я самостоятельная барышня. Просто его еще не подготовили. Заселение в два. Но мне уже налили шампанского в качестве приветствия. Через час покину твое уютное любовное гнездышко и следственный штаб одновременно. И я не одна. Так что постарайся быть хотя бы сносным.
– Уже? Юнка, ты шалава! – фыркнул Самбуров.
– Ой! Кто бы говорил. Это с Кирой ты полгода встречаешься. Неимоверно долго, по твоим меркам, аж маменька моя встрепенулась. А до этого сколько девок было? Две недели хоть одна продержалась? Лиц уже не помнишь, наверное. Как лампочки на елке – мигают разными цветами, но в целом все одинаковые. Так что мне было у кого поучиться. А у нас пока все платонически! У Лени серьезные намерения. Моего грехопадения еще не случилось. – Юнка выразительно закатила глаза.
– Тогда мои соболезнования парню. А где Кира? – Он уже дважды оглядывал номер, пытаясь по разбросанным вещам определить, куда она делась.
– Думает. В бассейне. Кажется, уже двадцатый раз переплывает. Леня за ней следит. Если что, кинется спасать, – отчиталась Юна. – Он хорошо плавает.
– Так. Зачем ты притащилась?
– Отдохнуть! Нормальные люди вообще-то в Крым отдыхать ездят, а не убийц ловить.
– Хорошо, – рассеянно проговорил Самбуров и принялся набирать номер телефона Романа, чтобы изложить еще одну свою идею в поиске.
Юнка хмыкнула. Как-то братец подозрительно быстро сдался. Значит, нашел обходной способ выяснить, что к чему. Девушка на всякий случай оттащила чемодан с уликами поближе к выходу. Переодевшись в купальник, она отправилась в бассейн.
Кира уже сменила мыслительный процесс в воде на него же за столиком. Прикрыв полотенцем плечи от солнца, она что-то усиленно рассматривала в телефоне, переключала вкладки и даже записывала на салфетках.
Зря Самбуров беспокоился, что ее можно отвлечь. Если Кира погружалась в мысли, то выдернуть ее в реальность возможно было, только если стукнуть по голове со строго дозированной силой, – чтобы внимание обратила, но не вырубилась. Так что Юна с кавалером ограничились компанией друг друга, от чего не страдали.
Прибыв в УВД, Кира пропустила, когда осталась вдвоем с майором Корюховой. Самбуров и Мотухнов отсутствовали весь день. Татьяна Николаевна самозабвенно писала отчеты, заполняла планы, отправляла запросы и кидала на Киру презрительные взгляды. Дважды заходил Семенов, неизменно заканчивая свой визит словами: «Молодцы-молодцы, работайте!» Кира уезжала на тренировку и гуляла по набережной, чтобы если не ощутить себя никчемной, то хотя бы не поддаться массовому нервному сумасшествию, в котором пребывала вся команда.
Убийца спешил, не оставив им времени на полные экспертизы, запросы, дознания и прочие следственные мероприятия, которые не происходили по щелчку пальцев. На все надо время – согласовать, договорится, доехать, поговорить. Какими бы ресурсами и преференциями они ни обладали, а на все надо было время. Время, которого у них нет.
К вечеру группа собралась в полном составе. Самбуров положил на стол майору Корюховой диктофон со своими опросами свидетелей, и та за него ухватилась, словно за добычу, которую понесет в гнездо голодным птенцам.
– ОПГ «Залом», – начал рассказ Самбуров. – Маленькая группировка, самая неуловимая и хитрая. Она открыто в дележе сфер влияния не участвовала. Конец девяностых. – Григорий налил себе воды и продолжил: – Сафонов Александр Александрович, следователь на пенсии, проживает в Симеизе, в девяностые разрабатывал ОПГ «Салейм». Легенда Крыма, большая и влиятельная группировка. Сафонов и расцвет ее застал, и закат. По портретам он ничего уверенно не опознал. Говорит, тогда, в конце девяностых, ребята подростками были. Многим и двадцати лет не стукнуло. А сейчас фоторобот на взрослых мужиков составлен. Много времени прошло, он уже лиц не помнит. Зато узел узнал. Как только упомянул, он сразу назвал этих «заломовцев». Всего в группировке человек двадцать состояло. Под их влиянием находились некоторые бордели и катраны, подпольные игорные дома. У кого-то из лидеров «Залома» отец был в «Салейме». Их поэтому и не трогали. А еще «Залом» ликвидациями занимался для ОПГ «Салейм». Александр Александрович несколько убийств помнит, когда вот так тело раскрывалось, потому что специальным узлом связано было. У одного крымского авторитета так сына убили, у Довлата. – Самбуров вводил в курс дела свою команду. Говорил медленно, размышлял. – Он домой вернулся, его пацан на крыльце сидит, тот его за плечо потрогал, а он раскрылся. Мужчину инфаркт хватил, до приезда врачей скончался. Самый впечатляющий случай, когда в связанное тело бомбу подбросили. К дому Бешмета, тогдашнего лидера ОПГ «Башмаки». Машину подогнали, тот водителя узнал на заднем сиденье, на себя потянул, тело отскочило, и самодельная бомба рванула. Хорошая бомба, граммов четыреста в тротиловом эквиваленте. А потом все постепенно стали в законное поле деятельности переходить. Кто в бизнес подался, кто в депутаты. «Залом» тоже рассосался, незаметно, без представлений. Его лидеров, как у группировок «Салейм» или «Башмаки», и не попереубивали, и не посадили. Как растаяли.
Самбуров что-то пометил у себя в блокноте. Потом добавил: