– Я решил сократить время на близкое знакомство и начать сразу с вашего визита ко мне, – произнес Марат, внимательно глядя на девушку.
– Достаточно было пригласить, – Кира так же невозмутимо смотрела на него. Спокойно держала зрительный контакт.
– И вы бы приняли приглашение?
– Конечно. – Она снова дернула руками. – Я хотела бы посетить туалетную комнату.
Возникла недолгая пауза. Марат поднял взор куда-то чуть выше ее головы. Она не увидела своего освободителя, но на нее пахнуло мужским одеколоном, донеслось сопение, и веревки, связывавшие ее, ослабли. Она и не ожидала, что в доме Атаев окажется один. Кира медленно встала, растирая запястья и покрутив по очереди щиколотками. Марат кивнул на диван, девушка взяла с него свою сумочку.
Подставив запястья под струю холодной воды, она лихорадочно соображала. Из зеркала на нее смотрела неподвижная бледная маска с безумными блестящими глазами. Сколько у нее времени? Точнее, как долго она сможет протянуть? Ей надо дождаться людей полковника Вольцева. Интересно, сколько человек в доме? Она осмотрела ванную комнату сразу, как очутилась за запертой дверью, в поисках хоть каких-то идей, но та выглядела необитаемой. Совершенно чистой и пустой, с одноразовым крошечным мылом и тюбиками крема, с полотенцами, которые, казалось, только что повесили. А вот ее сумочку никто не обыскал, или заглянули поверхностно и совершенно напрасно. Пропал лишь телефон. Она извлекла со дна маленькую коробочку, радостно погремела таблетками.
– С умным договорись, дурака обмани, – прошептала Кира одними губами. – Что делать с психопатами-убийцами, уважаемый психотерапевт не советовал. Придется разбираться самой.
– Проходите сюда, Кира, здесь весьма приятно, – позвал ее Марат, когда она вернулась в комнату. – Надеюсь, вам понравится у меня в гостях.
Кира молча оглядела россыпи зажженных свечей на полу балкона, часть из них уже задул ветер, откуда-то лилась тихая музыка, на столе, накрытом белой скатертью, ожидал ужин. Отлично, ее даже будут кормить.
– Был уверен, вы почувствуете. Ждал. Вы должны были ощутить нашу сакральную связь. – Марат медленно приблизился к ней. – Я не мог подсказать. Не мог открыться. Только вы сами. Тянул до последнего. После пришлось торопиться.
Кира не пыталась вглядываться в его лицо, она знала, мимики на нем нет.
– Увы, Марат, моих чувств и ощущений вам пришлось бы ждать очень долго. – Кира не смогла сдержаться, чтобы не выразить малой толики презрения. – Я не доверяю чувствам. Я искала факты. Я их нашла. Халилов не единственный убийца. Он просто не способен в одиночестве провернуть такое. Хотя на жертвах остались только от него следы, ваших следов тоже предостаточно.
Марат осторожно взял ее руку в свои, поднес к губам, легко коснулся:
– Поражен вашей прямолинейностью, был уверен, вы постараетесь обойти эту тему. Станете намекать, выражаться иносказательно, сделаете вид, что растеряны. – Мужчина склонил голову набок.
У Киры в голове промелькнула какая-то мысль, Атаев являл собой буквально скопление отклонений и психических аномалий. И даже в этом было что-то странное.
– Я не вижу смысла тратить время на хождение вокруг да около, – просто сказала она. – Люди и так понимают друг друга с трудом, даже те, кто говорит на одном языке. Если разводить двусмысленность, дипломатичность и корректность, мы все погрузимся в иллюзии.
– Разумный подход. Мне нравится.
– Мне тоже.
– Вы считаете меня убийцей?
– Я знаю, что вы убийца.
– Для вас это важно?
– Не очень, – честно призналась Кира.
– И это радует.
Ей послышалось легкое удивление в его голосе. Оно настоящее? Или он подыгрывал ей?
– Да, признаю, отличная история. Хороший план – убрать ненужных людей и подставить другого. Множество ярких деталей, мимо которых не пройти, указывают на Голема. Даже убедительный мотив есть – месть, – похвалила она. – Но Голем не способен планировать. Это должен был делать кто-то другой. На двоих преступление раскладывается великолепно. Вы всерьез предполагали, что я не догадаюсь, что убийц двое?
– Строго говоря, я вообще не рассчитывал на ваше присутствие, – Марат вздохнул. – Обычно в следствиях не участвуют криминальные психологи. А с вашими талантами специалиста и вовсе не найти. Так что я не мог этого просчитать. Даже хотел вас убрать. Устроить какой-нибудь красивый несчастный случай. Но вы поразили меня… – Он замолчал.
Не слишком впечатленная, Кира дернула уголком губ, не сводя с Марата внимательного взора.
– Вы удивляли меня еще и еще. Восхищали раз за разом, – рассказывал Марат. – Мне пришлось спешить, комкать концовку, я торопился, знал, что могу совершить ошибку. Но я ни разу в жизни не переживал за человека, который, по сути, должен был стать моим врагом. Вы стали настоящей угрозой всему моему плану, но я безумно хотел, чтобы вы разгадали и оценили красоту моего замысла.
– Разгадала. Оценила, – Кира пожала плечами.
– Где я ошибся?
– Вы заказали стол в ресторане «Сансити» на свое имя и не пришли на встречу с Андреем Родионовым. На телах жертв есть пыльца саусэпа, а он очень специфически пахнет, редкое растение, – Кира повела рукой, предлагая принюхаться.
– Саусэп? – Он, казалось, только сейчас ощутил этот горький запах. – Со столиком, да, не подумал. Часто в том ресторане бываю. Но слишком косвенно. К тому же наверняка найдутся свидетели, которые подтвердят, что я ужинал там в тот вечер. Бронь соответствует визиту.
Кира кивнула:
– У Монголина в тайнике осталось фото Аси, Анастасии Зоряниной, она дочь Володина, приемная. Пропала в Крыму. Вы собираетесь к нему в Москву и подчищали здесь хвосты. Обрубали старые связи. Топили в крови концы, которые могли испортить ваше будущее. С Родионовым понятно, он раскопал дело о поджоге и о подмене Князева, шантажировал. Появился не в то время не в том месте. Или, наоборот, очень удачно приехал.
– Да, случайно попал. Изначально его не было в моих планах. Я увидел в этом покровительство высших сил, – подтвердил Атаев. Откровенность Киры его не смущала. А своя, похоже, приносила облегчение. Ничто человеческое убийцам не чуждо.
– Вы виновны в смерти дочери Володина?
– Да, косвенно. Десять лет назад у меня с Монголиным имелись серьезные совместные проекты. Нужно было дела делать, а он со своими девками не мог разобраться. В Анастасию эту влюбился. Старый смешной козел, в попытке соблазнить девушку.
Кира сдержалась, и взглядом не намекнув на ее с Маратом разницу в возрасте. Вряд ли себя Атаев считает старым козлом.
– Анастасия – дочь Князева? Не Халилова?
– Конечно. Какой Голем отец? Он вообще не дееспособен с женщинами. У него ни одной нормальной сексуальной связи не было. Как бы это сказать… технически девственник, – поделился секретом Голема Марат. – Десять лет назад Анастасия приехала в Крым искать следы матери, она нашла Гаделя. Он тогда у Монголина работал. Тот ей сказал, что он ее отец. Хотя с Сашкой Каляевой Князь постарался. Да и когда это было! У Голема крышу конкретно повело. Он в девчонке разглядел свою Асю Каляеву, стал приставать. В общем, явно не как отец себя повел. Изнасиловать-то он бы ее не смог, но перепугал изрядно. Монголин за нее вписался. Старая шалава Сенежская замуж за Монгола хотела, тоже истерила, бесновалась, грозилась все бросить и уйти. А то еще и в полицию отправиться. Сплошная санта-барбара! А у меня сделка горит. Мы тогда большой участок земли покупали. Ну… не очень законно. В общем, я изъял помеху. Помог Томке ее в бордель отправить. А Голему сказал, что девку Тамара отравила, чтобы не искал. Томка сбежала. Монголин тогда вроде все спокойно пережил. А спустя столько лет начал каяться. А тут еще узнал, что я к отцу ее еду в команду. Мы как раз тогда, десять лет назад, с Володиным и познакомились. Он приехал в Крым искать свою дочь. Сошлись на поиске, потом на казино. Нормальные связи завязались. У меня возникли обширные планы.
– Халилов уже давно не в этой реальности. Сам, по своему желанию, он людям мстить не будет. Он перешел в стадию мести всевышнему. Чтобы его заинтересовало происходящее на земле, кто-то должен его направить. Кто-то должен распорядиться. Вы с детства, с детского дома, выстраивали эту связь. Полное подчинение вам.
Марат качнул головой, принимая ее ответ:
– Вы очень умны. Даже умнее, чем я думал. Возможно, умнее меня.
Кира хмыкнула.
– Он верит вам, как богу, – проговорила Кира.
– Я и есть для него бог, – в голосе Марата не прозвучало никакого выражения.
Кира осознала, что разговаривать с человеком и не видеть совершенно никаких эмоций, чувств, не слышать интонаций неимоверно тяжело. Угнетает. Пусть ты не знаешь, что значат мимика и жесты, но видеть, что тебя хотя бы воспринимают, – обязательно.
– Не жалко друга? По сути, он единственный человек, который у вас остался из близких. Он единственный знает, кто вы. Вы из одного детдома. Игорь Дмитриевич говорит – братья.
– А Игорь Дмитриевич не говорил, сколько раз я вытаскивал Голема из кучи мутузивших его кулаков и пинающих ботинок? Он должен был умереть сотню раз еще в детдоме. Его жизнь давно принадлежит мне. Гадель не друг. Гадель – раб.
– Голем.
– Да, и он стал неуправляем. Только не потому, что осознал себя и хочет своей жизни. Он окончательно сошел с ума. Он жаждет преступлений против бога. Возомнил себя мстителем за все человечество. – Атаев неловко взмахнул руками, как бы отгораживаясь от этих действий. – Черт знает что у него в башке!
– Пожары?
– Не только. Вы, Кирочка, не представляете, сколько глупостей я за ним разгребаю. Пожары, нападения на женщин. Кусается, урод! Он поставил под угрозу мои планы. А Голем не должен перечить хозяину. Так что он свое отыграл. В Москве ему не место. Оставить здесь одного невозможно. Он жаждет преступления против бога? Самоубийство – это худшее, что можно свершить. Противное богу и душе. Я ему помогу. Он умрет спокойным и даже счастливым. В какой-то степени я помогаю ему достичь его цели. Вас это не смущает?