– Нет, Рома. Не думала. Ты не убийца. Я тебе еще у Монголина сказала, что ты не убийца. – Кира усмехнулась. – Это ты мог сомневаться, убийца ты или нет. Я знаю наверняка. Поруч убит в девяностые. Ты по возрасту не подходил. Я поняла, что ты сын того Поруча и тебя держат какими-то долгами отца. И я не сразу поняла, что Фюрст и Атаев один и тот же человек. Поэтому и не сказала.
Они помолчали.
– Тебя отвезти в гостиницу? Или ко мне? Еду привезу из ресторана, за твоими вещами съезжу. У меня хорошая ванная.
– Тебе бы сейчас застелить чем-нибудь сиденье. Я всю машину испачкаю, – вздохнула Кира. О том, что сможет отстирать платье, она даже не думала.
Он скинул с себя ветровку, потом под ее взглядом снял футболку и протянул ей. Кира невольно залюбовалась его телом. Потом вспомнила, что собралась замуж. Она переодевалась около машины. В дом Атаева больше идти не хотела.
По белому дну ванной текли красные ручьи, потом розовые, наконец, вода посветлела. Но сколько ни стой под душем, тяжести с души не смыть.
Она долго объяснялась с полковником Вольцевым. Тот недовольно сопел в трубку, но отчетливо проговорил: «Ты молодец, Кира Даниловна». Потом дозвонилась перепуганная Юнка, которая уже собрала у себя в номере совет по чрезвычайной ситуации из Тани и Вики. С утра всем скопом они собирались звонить Марине Викторовне.
Теплый Крымский бриз из распахнутого окна высушил волосы Киры, а она все ходила и ходила по комнате, завернутая в полотенце, не в силах отложить телефон. Она не могла сейчас остаться одна. Поэтому она не поехала в гостиницу. Поэтому не давала спать подругам, будто своими разговорами они могли разбить тревогу, которая ее одолевала. В соседней комнате у Романа работал телевизор, потом тихо, едва слышно, зазвучал джаз. Он постучал в дверь и без разрешения зашел к ней.
Эпилог
Ну вот, так она и знала! Сплошная дискриминация по половому признаку!
– Мужской шовинизм, – поддакнула Вика.
– Подумаешь, ерунда какая! – фыркнула Таня. – Руки целее будут. Тебе ими еще за пилон держаться! И мозги тоже. И у тебя синяк на ребрах! Нечего строить из себя воина на тропе войны!
– Наверное, он струсил, – неуверенно предположила Юнка и покосилась куда-то в сторону.
Нет, Самбурова рядом не было. Но его тень мерещилась ей повсюду. Накануне в больнице он схватил ее за руку и заставил сказать, когда у Киры бой.
– Ты приперла в Крым боксерские перчатки! В своем чемодане! – шипел на нее Григорий. Она подумала, что в ярости он похож на чудовище, хоть и лежит на больничной койке и в бинтах.
– Ты меня обыскивал? – неправдоподобно возмутилась она. – Только не говори, что искал расчлененный труп!
– Мне не надо тебя обыскивать! И так понятно! Вы втроем притащились за шестьсот километров, полдня стояли в пробке на мосту, чтобы три дня купаться в море? В мае месяце? Придумай что-то правдоподобнее! Еще парня с собой приволокла! Скажи спасибо, что его не тряхнул как следует!
– Спасибо! – искренне поблагодарила Юнка и выложила все, что знала.
А Кира еще с утра заподозрила, что бой не состоится. Все шло удивительно складно. Самбуров, заляпанный пластырем, словно заплатками, удивительно легко отмахнулся от ее предложения посидеть с девочками в кафе.
– Не хочу вам мешать. Наболтаешься – приходи. Мне еще в УВД съездить надо.
Они переехали в соседний отель. К обеду она укрепилась в мнении, что все идет слишком хорошо, поэтому обязательно что-то слетит. Самбуров уехал на полчаса раньше нее на байке, оставив ей «Мерседес» и возможность спокойно сложить перчатки и спортивную форму. Предчувствие ее не обмануло. Бой отменился.
Тренер пожал плечами.
– Кира, это сразу была плохая идея. Ну не дерутся парни с девками. Ты себе что-то доказываешь, а о человеке подумала? – Аркадий смущенно поправил кепку. – Как ему потом жить? Проиграет – совсем тюфяк, девке продул. Выиграет – не велика победа, девку уложил. Позор со всех сторон. Все. Не дуйся. Вон, позагорать сходите.
Она опять должна была подумать о ком-то другом. Почему это настолько весомый аргумент в обществе? Думать о ком-то другом. Кира подняла взгляд на тренера. Тот закатил глаза.
– Вергасова, ну это правда плохая идея. Вон, у тебя есть Вика. Еще есть девчонки в зале. А Димка не хочет драться с женщиной. Он даже на тебя смотреть ходил вчера вечером, когда вы с Викой тренировались. Говорит, нет, не выйдет на бой. Ни за что. Давайте, дуйте в зал, смотрите, как мужики друг друга дубасят.
Аркадий убежал, неловко ссутулившись. Объявлять неприятные новости девчонкам, разочаровывать барышень, хоть и в боксерских перчатках, давалось ему с трудом. Парням сказал как есть, и пущай сами расхлебывают, как хотят. А девчонок приходилось утешать, уговаривать. Они хоть и боксируют, а все равно девочки. Завязывать надо с этими розовыми соплями. Тренировать только парней.
– Ну если он вчера тебя видел, не удивительно, что отказался от боя, – хихикнула Вика.
Кира нахмурилась.
– У тебя такая физиономия была, что ты душу вытрясешь и глазом не моргнешь. Вот он и решил не связываться. Он проиграл еще вчера.
– Нет, проиграл он еще позавчера, – хмыкнула Кира. – На стеклянной террасе с огоньками.
– Ну все. Идем купаться! Столько денег за отель платим, а спа не пользуемся, – закапризничала Юнка. – Надеюсь, бои эти ваши вы смотреть не пойдете?
Кира мотнула головой:
– Нет, не пойдем.
– Ты больше не придешь в зал, – произнесла Вика чуть позже, когда они уже все вчетвером уселись в самбуровский «Мерседес». Это был не вопрос.
Кира помотала головой.
Красное платье категорически не подходило для свадьбы. Ей пришлось с этим смириться. Еще она хотела большую шляпу. Она бы изящно придерживала поля и прикрывала один глаз. Но и здесь не вышло.
Ладно, в конце концов, свадьба Ани, не ее. На своей она будет категорична. Только так, как хочет она.
Подружкой невесты Кире быть понравилось. Ее одолела веселость и легкость. Она смеялась и танцевала. Розовый сад, выбранный для церемонии и застолья, утопал в цветах и зелени. Молодая пара была прекрасна и отчаянно влюблена друг в друга. Анька счастлива. Маменьки с обеих сторон строги и ответственны. Большая часть гостей хоть и в штатском, а с печатью правоохранительных органов на лицах. Даже с платьем Кира в конце концов примирилась.
– Я похожа на кремовое пирожное, – хихикнула она, беря Григория за руку.
– Это лавандовый! Не розовый, – напомнила сияющая Аня. – Пойдем ловить букет. Не сбежишь.
– Боже! Я пирожное с лавандой, – засмеялась Кира.
– Она не хочет букет, – пожаловался Самбуров подошедшему полковнику Вольцеву. – Наверное, и замуж не хочет.
– Она ошарашена. Две недели назад она убила человека. Это шок. Пройдет. К психологу она все равно не пойдет, – отозвался Вольцев. В руке он вертел бокал шампанского с бантиком на тонкой ножке.
Самбуров знал, Вольцев пьет коньяк. Ничего другого. Но чтобы майор Анна Терехова чувствовала себя счастливой на своей красивой свадьбе, нацепил бы бантик даже себе на шею.
– Атаев жив. Парализован, нем, но жив.
– Она била и была уверена, что убила. Для потрясения души такого достаточно. – Вольцев толкнул своим стаканом стакан Самбурова. – Женщины сложнее и тоньше устроены. По себе не равняй.
– Контракт с ней разорвите. Пусть уйдет из УВД, – неожиданно попросил Самбуров. – Подарком мне на свадьбу.
– Ты ничего не понял, Гриша. Ей нельзя уходить из органов. Для нее это тот стержень, на котором держится вся ее жизнь. Ни ты, извини, ни один другой мужчина не станете такой частью ее жизни, как те преступники, которых она ловит. И она нужна нам. Она изъян в системе, который нам посчастливилось заполучить. Мы с тобой, Анька, вон, Вадим и Дыбенко, все. Мы продукты системы. Мы внутри. Поэтому мы с тобой никогда не сможем взглянуть на убийство и преступника снаружи. В этом наша сила и наша слабость. У нас правила, закономерности, регламенты. Мы твердо стоим на ногах, но внутри системы. Убийцу создала система – садик, школа, родители, двор, но он не живет по ее правилам, он рвется прочь, он свой выбор сделал и хочет возвысится над всеми.
Вергасову система уже выкинула. Для системы она баг. Ошибка. Мошенница, которая обхитрила систему, осталась жива и теперь плюет на правила. Да, все хорошие мошенники антисоциальные психопаты, неуправляемые и непредсказуемые. Ну это издержки. Но только индивидуум вне системы, независимый, не обремененный условностями и регламентом, может поймать убийцу, которого создала система и которого мы с тобой не понимаем, а значит, не достанем. Так что Кира Даниловна – она наш с тобой секрет, наша фича и лайфхак. Правильно я выражаюсь по-молодежному?
Самбуров кивнул.
– Мы пользуемся ее способностями. Наше дело спрятать ее от системы, не дать убиться и защищать, может, и от самой себя.
Тревожный лайфхак в лавандовом платье шел к ним, нервно щурясь и помахивая пойманным букетом, словно битой.