— К тому же, Дэниел, я твой учитель. Как же мне не лезть в твои дела?
На следующий день к полудню Гвидо закусил удила. Он сменил смокинг на повседневную хлопчатобумажную рубашку и джинсы, пояснив, хотя никто его и не спрашивал:
— Ай, пора уже взяться за работу.
Он начал с того, что на пятой партии взялся за Джонни Руссо и забрал половину его фишек, не сбросив свои восьмерку и четверку (притом, что у Джонни были восьмерка и пятерка). Он взял большой банк у Бобби, с восьмеркой и шестеркой на руках (Бобби с девяткой и восьмеркой не брал карт). Дэниел понял, что Гвидо в ударе и старался держаться от него подальше, хотя четырехтысячная кучка первоначально поставленных фишек медленно росла за счет его собственной. Но он не мог избегать Гвидо вечно.
Бобби сдал карты. Дэниел сказал, что возьмет двадцать тысяч и обменяет одну карту к своим тузу-двойке-тройке-четверке. Джонни Руссо спасовал. Гвидо поднял ставку до пятидесяти тысяч. Бобби спасовал. Дэниел решил поднять ставки на все имевшиеся у него деньги, около ста пятидесяти тысяч, и таким образом вынудить Гвидо сбросить карты, или, если он примет такую ставку, поставить все на одну карту. Он поддержал ставку и положил в банк две золотые фишки. Потом взял одну карту. Гвидо, подумав, сказал, что не меняет карт. Дэниел заметил, что он колебался; обычно Гвидо замечал это сам и вслух. Дэниел посмотрел, что ему досталось: это была восьмерка, в результате получилось 8-4-3-2-1. Но он не знал, как быть дальше. Если он поставит слишком много, а Гвидо поднимет ставку, на кону окажется уже столько денег, что придется за них бороться. А если не поставит, а Гвидо поставит сразу много, тоже придется. Он решил поставить чуть-чуть, надеясь, что Гвидо решит: его вынуждают поднять ставку.
— Ставлю десять тысяч, — объявил Дэниел.
Гвидо посмотрел на него с любопытством:
— Не очень-то много. Тебе не нравятся твои карты?
— Если этого мало, вы можете поднять ставку, — сказал Дэниел.
Гвидо подумал:
— Нет, я принимаю твою.
— У меня восемь-четыре, — сказал Дэниел, выкладывая карты на стол.
Гвидо печально покачал головой и перевернул свои — оказалось 7-5-4-3-2:
— Ай, малыш, денежки твои.
— Семерка и пятерка? — недоверчиво переспросил Дэниел. — И вы не подняли ставку? Гвидо, в чем дело? Вы не любите деньги? Или вы решили, что вас берут на слабо?
— Нет, нет, нет, — с жаром отверг это предположение Гвидо. — Просто ты так плохо играешь, что я тебя пожалел. Но жалость — это не для нас с тобой, не то скоро выйдет так же, как у Бога с гномом.
— У Бога с гномом? — переспросил Дэниел, уже предполагая, что за этим последует.
— Ай, малыш, неужели ты никогда не слышал притчу про Бога и гнома? — Гвидо хлопнул себя по лбу.
— Нет, но подозреваю, что сейчас услышу, — хмыкнул Дэниел.
— Да, сейчас я расскажу тебе, что случилось с Богом и гномом. Этот гном посиживал себе в гостиной, а вокруг было много-много людей, а тут как раз вошел Бог, огляделся и говорит: «Сейчас я залью дерьмом всех, кто есть в этой гостиной, — кроме тебя, гномик». Гном так обрадовался, что спрыгнул со стула и закричал: «Спасибо, всемогущий, ты пожалел меня за то, что гномы и так терпят много страданий!» — «Ну нет, сказал Бог, я никого не жалею. Тобой я собираюсь подтереть задницу».
Гвидо бешено захохотал, Дэниел молча сбросил свои карты, чтобы набрать новые. Смех Гвидо разозлил его больше, чем сама история. Гвидо был ненормальным; он был способен на что угодно. Дэниел решил играть осторожно, пока не успокоится.
Пожалуй, слишком осторожно. Когда Бобби снова сдал карты, Дэниел открылся на десять тысяч и не стал брать новых карт — у него было 8-7-6-5-3. Джонни Руссо, у которого уже оставалось тысяч семьдесят, принял ставку, Гвидо и Бобби тоже. Дэниел похлопал по столу, остальные взяли по карте. Дэниелу не нравились его шансы: восьмерка была бы хороша против одного противника, взявшего новую карту, но не против трех. Дэниел не стал ставить в свой ход, решив согласиться с любой предложенной ставкой. Джонни Руссо поставил все свои фишки, около шестидесяти тысяч. Гвидо выругался на короля, который ему достался, и с отвращением сбросил все свои карты. Бобби сказал, что поднимет ставку и добавил еще шестьдесят тысяч.
— У меня больше ничего нет, — сказал Джонни, похлопав по пустому столу перед собой.
— Есть еще один игрок, — напомнил ему Бобби.
— Нет, — сказал Дэниел. — Я поставил бы шестьдесят тысяч, но не сто двадцать.
Он сбросил свои карты.
— Я попался, — сказал Джонни, обращаясь к Бобби. — У меня было две четверки.
— Мне досталась королева, — сказал Бобби, раскрыв свои карты.
— Хорошая ставка, — сказал Джонни. — Я не думал, что кто-нибудь ожидал блефа.
Он отодвинул стул и встал из-за стола.
— Вовремя я сбросил карты, — сказал Дэниел.
Он посчитал свои фишки. Было сто шестьдесят тысяч, у Бобби триста, у Гвидо около трехсот сорока. Дэниел решил играть осторожно, дождаться хорошей карты и поставить на нее.
Оставшись со ста двадцатью тысячами после того, как Бобби окрутил его с тремя девятками, Дэниел решил отыграться. Была его очередь сдавать. Гвидо скромно открылся на десять тысяч, Бобби спасовал, а Дэниел, с комбинацией 9-5-джокер-2-1, поднял ставку до пятидесяти тысяч.
— Ай, гном, — ухмыльнулся Гвидо, — я рано вытер задницу. Если хочешь играть, давай сюда все свои фишки.
Он добавил к ставке Дэниела еще шестьдесят тысяч.
Дэниел снова посмотрел на свои карты.
— Согласен, — сказал он и сложил все оставшиеся фишки в банк. — Карту? — спросил он Гвидо, тасуя колоду.
— Карту? — переспросил Гвидо так, точно он впервые слышит это слово. — Гвидо Карамба не берет карт после того, как поставил сто двадцать тысяч долларов в банк. Гвидо Карамба не дурак. Никаких карт! — он зверски хлопнул кулаком по столу.
— Черт, — пробормотал Дэниел. Он надеялся, что Гвидо возьмет карту — в таком случае он не стал бы брать. После спектакля, который Гвидо разыграл, когда ему предложили карту, следовало предположить, что Гвидо хочет заставить его не брать карт. Это означает, что старшая карта у него — восьмерка или семерка. Бобби говорил ему, что это нечастая практика — разбивать хорошую комбинацию, но поскольку он уже все поставил на карту, деваться было некуда. Дэниел принял суровое решение. Он выбросил на стол девятку и сказал Гвидо:
— Избавлюсь-ка я от этой мелочи.
И взял себе новую карту.
— Ай, сумасшедший, — с восхищением пропел Гвидо. — Теперь тебе придется взять банк дважды.
Он выложил на стол свои карты: 10-9-8-7-4.
Дэниел медленно перевернул карту, которую взял. Это был валет червей.
— Победа ваша, — сказал он Гвидо. — И деньги тоже.
И молча встал со своего места.
— Ты хорошо играешь, гном, — широко улыбнулся Гвидо, тасуя колоду. — А со временем научишься еще лучше.
Так же молча Дэниел стал наблюдать за продолжением из одного из первых рядов, специально оставленного для тех, кто выбыл из игры. Теперь оставались только Бобби и Гвидо, и у каждого было по четыреста тысяч. Джонни Руссо, сидевший рядом с Дэниелом, сказал:
— Думаю, уже недолго осталось.
— Это точно, — согласился Дэниел.
Все закончилось на следующей же раздаче. Гвидо открылся на сорок тысяч, Бобби, раздававший, поднял ставку до ста шестидесяти.
— Mucho dinero,[16] — промурлыкал Гвидо, — Ай, не поверишь, это джокер. Я сам себе не верю. Я поднимаю ставку на все фишки, которые у меня есть. Пора закончить со всем этим делом и пойти домой.
— Верно, — дружелюбно сказал Бобби, сбрасывая остатки своих фишек. Он взял колоду и снял верхнюю карту. — А тебе надо карту, Гвидо?
— Конечно, мне надо карту, — сказал Гвидо с обидой, точно ему никогда не приходило в голову поставить четыреста тысяч долларов с картами, которые не надо менять. — Эта девятка мне не нравится.
Он бросил ее в сторону:
— Передай мне uno.
Бобби передал ему карту и взял свои. Поскольку это был ва-банк, и его очередь ходить шла последней, он перевернул их, чтобы посмотреть: 9-6-5-3-2.
— Я тоже сброшу, — сказал он и сбросил девятку.
Дэниел, внезапно завороженный игрой, не мог поверить, что они оба только что сбросили свои самые сильные карты.
Бобби сдал себе карту, не переворачивая ее, положил колоду и тогда перевернул карту — червовый туз.
— У меня шестерка и пятерка, — сказал он Гвидо.
Гвидо выложил на стол свои карты:
— У меня тоже шестерка, но ай как мне нравится моя шестерка — шестерка-четверка-тройка-джокер-туз.
— Тогда забери их, Гвидо — ты выиграл. Мои поздравления.
Толпа разразилась аплодисментами, Гвидо благодушно улыбался:
— Спасибо, Бобби, ты настоящий hombre, и я восхищаюсь твоей игрой. Этой последней партией ты меня покорил. Мы шли вровень, только я сбросил свою карту чуть удачнее. Мы еще сыграем, amigo.
В Малибу на следующий день добрались с легкостью. Личный самолет Клея Хормеля в аэропорту уже встречал лимузин, который в мгновение ока доставил их в Ксанаду, к «домику на берегу» в тридцать гостевых комнат, каждая — с джакузи и круглой крутящейся кроватью, с отдельной кухней, забитой продуктами в количестве, рассчитанном на экипаж небольшого авианосца. Джонни Руссо и Радужный Шуберт полетели с ними. Гвидо с деланным сожалением отказался, сославшись на то, что уже пообещал «своим девочкам» воздать хвалу богам покера с непременным обрядом купания нагишом в купюрах крупного достоинства. В подробности Дэниел вникать не стал.
Заметив настроение Дэниела, Бобби сказал ему во время полета:
— Ну, хватит уже ходить мрачнее тучи. Проиграл и проиграл. Это было вчера, а сегодня есть сегодня.
— И зачем я только сбросил ту девятку? — пробормотал Дэниел.
— И не думай, что я буду сидеть тут и слушать твое нытье, — спокойно сказал Бобби, прошел в другой конец самолета и сел с Джонни Руссо.