амужества берендеек, я замахала руками и закричала в надежде, что инспектор заметит мои манипуляции в окне. Бесполезно — козырек над входной дверью закрывал звонящего и мою пантомиму друг от друга. Постучала по стеклу, сначала тихо, потом чуть громче. Нужно попытаться открыть окно, иначе он уйдет, не солоно хлебавши, точнее, не хлебавшей останусь я, запертая в кабинете. Дёрнула раму окна, наблюдая, как инспектор Нейтан спускается с крыльца, и высунувшись наружу, держа раму на плечах, закричала, сначала негромко, от смущения, затем, поняв, что от громкости звука зависит судьба моя и моего мочевого пузыря, завопила что есть мочи, но, от волнения, на родном языке:
— Инспектор Нейтан, я здесь, меня заперли!
Вероятно, мой вопль был услышан по всему короткому Вудкэм Драйв. Инспектор, который только что спустился с крыльца, подпрыгнул на месте, обернулся и уставился на меня.
— Миссис Сверева? Что случилось? Почему вы не открываете дверь?
— Меня закрывать в кабинете, — от волнения сбиваясь с грамматики, ответила я.
— Закрыли в кабинете? — переспросил он. — Вас заперли в кабинете?
— Да! Да. Да… — на последнем «да» у меня перехватило горло.
Проглотив комок, я постаралась объяснить:
— Кто-то запер. Или я сама захлопнула дверь.
Кажется, он выругался себе под нос.
— С вами всё в порядке? — поинтересовался он.
— Да, всё хорошо, — ответила я. — Только не оставляйте меня, пожалуйста… закрытой.
— Подождите… — он махнул рукой и достал из кармана мобильник.
Я попыталась зафиксировать окно, и в этот момент позади раздался щелчок, словно кто-то открыл замок. Обернулась, от неожиданности отпустив раму, которая тотчас сползла вниз. Бросилась к двери, потянула её, и она свободно поддалась. Что за чудеса, что за мистика, ведь я несколько раз дёргала её изо всех сил! Сосчитав до десяти, шагнула за порог и остановилась — тишина, ковровое покрытие на полу и ступенях лестницы скрадывало звук шагов, если бы таковые звучали. Мне показалось, или внизу послышался какой-то шум? Впрочем, нужно впустить инспектора и извиниться перед ним. Я решительно двинулась вниз по лестнице. Спуск прошел успешно. Добравшись до прихожей, отодвинула защёлку и выглянула на улицу — инспектор стоял на дорожке напротив дома, задрав голову.
— Мистер Нейтан! — позвала я его.
Он уставился на меня, как на привидение, хотя сравнение не очень корректно: ведь у них, у англичан, с привидениями нормальные отношения.
— Вы… мэм…
Он рванул ко мне так, что я с трудом подавила в себе желание захлопнуть дверь и спрятаться за нею. Его следующая реплика, по всей видимости, имела идиоматический смысл, сводящийся к русскому «Какого черта вы мне голову морочите?» Так можно доиграться и до международного скандала. В прихожей он уставился на меня суровыми синими глазами.
— Миссис Сверева? Что это значит?
— Зверева, — поправила я.
— Что?
— Простите меня, но дверь на самом деле была закрыта. Заперта. А сейчас она вдруг открылась…
Запутавшись в антонимах и неловкости, я замолчала.
— Возможно, я могу войти и осмотреть дом? — спросил он полицейским тоном.
— Да, да, разумеется! — воскликнула я, словно была здесь хозяйкой.
Он проследовал на кухню и остановился, глядя на французское окно, створка которого негромко постукивала от ветра. Я издала тихий стон.
— Но… но я точно помню, что закрывала эту дверь на защелку. Я боялась, потому проверила все двери, всё заперла. Точно помню…
Инспектор вышел во двор, сделав мне знак оставаться в доме. Я наблюдала через стекло, как он прошел по дорожке, затем исчез из поля зрения, минут через десять появился и направился обратно, несколько раз наклонившись, словно рассматривал следы, что-то поднял, затем свернул к гаражу. В этот миг моё терпение иссякло, и я помчалась в малый кабинет по личной нужде. Когда Нейтан вернулся в кухню, я спросила, сгорая от любопытства:
— Вы что-нибудь обнаружили? Нашли?
— Вероятно, вы правы, кто-то вышел из дома через задний двор. Если, конечно, вы просто не забыли запереть эту дверь.
— И заперлась в кабинете?! Я всё придумала? Но зачем мне это? Вы считаете, что я ненормальная?
Собственно говоря, он был вправе так считать — эта мысль бегущей строкой ползла на заднем плане, пока я возмущалась поведением инспектора.
— Вы расскажите все подробно, — заявил он, когда я выдохлась, исчерпав эмоции и словарный запас. — А сейчас проводите меня наверх.
— Конечно, — пробормотала я.
Стало стыдно за свою детскую выходку, но я не стала просить извинения, пусть наслаждается своим английским превосходством.
Инспектор поднялся на второй этаж, я последовала за ним, объясняя, как сидела в кабинете Джеймса, читая книгу, а потом не смогла выйти, потому что дверь оказалась запертой. Нейтан поднялся наверх, в мансарду под крышу, заглянул в мою комнату, в ванную, подёргал дверь комнаты напротив. Я следовала за ним, как преданный паж, пытаясь косноязычно вставить свои сомнения и соображения в его глубокомысленное молчание. После осмотра мы пошли в гостиную. Я уселась на диван, инспектор, сняв плащ и шляпу, и пригладив остатки рыжих волос, устроился в кресле напротив, и я, как могла подробно, рассказала обо всём, что произошло сегодня. В конце рассказа меня вдруг осенила одна интересная мысль, и я решилась озвучить ее:
— Инспектор, а почему вы приехали? Вы же могли послать сержанта?
— Проезжал мимо, — невозмутимо ответил он.
Я чуть было не осведомилась, не вызван ли его визит беспокойством обо мне, но вовремя удержалась от такой глупой провокации.
Позвонили в дверь. Оказалось, что приехал сержант, который занялся снятием отпечатков пальцев с задвижек французского окна и прочих ручек. Я чувствовала себя преступницей, подозревая, что повсюду окажутся только мои отпечатки, которые им придётся у меня взять. Как в воду глядела, поскольку инспектор предложил нанести визит в полицейский участок, с доставкой в его машине. Решила, что больше не останусь в этом жутком доме, пусть он простит меня.
— Могу ли я забрать свои вещи, чтобы переселиться в гостиницу? — спросила я и, обнаглев окончательно, добавила: — Вы не могли бы посоветовать недорогую гостиницу, где есть свободные места?
Нейтан, подумав с минуту, кивнул головой.
— Разумеется, миссис С… З…верева, возможно, это верное решение.
Я отправилась наверх укладывать вещи. Закончив упаковку, осмотрела комнату, которая стала моим пристанищем в эти тревожные дни. Что ждёт впереди? Взглянула на пустую каминную полку и вспомнила про шкатулку. Я не убирала её в чемодан, но шкатулки не было и на каминной полке. Осмотрела всю комнату, даже заглянула в вычищенное нутро камина. Нарды пропали, словно растворились в воздухе.
В таких случаях начинаешь панически думать о том, не случилось ли что-нибудь нехорошее с собственной головой, не подмигивает ли коварный дедушка Маразм или бабушка Потеря памяти, хотя, в моей ситуации всё же можно было свалить вину не на собственную забывчивость, но на происки привидения-злоумышленника, шастающего по дому. И окажись он привидением, я была бы рада. Если приходится выбирать между невинным призраком и живым преступником, предпочла бы первого.
Инспектор Нейтан ждал внизу, не выказывая признаков нетерпения, хотя, возможно, то была простая английская сдержанность, о которой в мире ходят легенды. Нужно рассказать ему о пропаже своей вещи. Только зачем злоумышленнику потребовались мои нарды? Конечно, это старинная вещь и её, видимо, можно выгодно продать, но не из-за них же меня заперли в кабинете. У Раскина, если это он, было достаточно времени вчера, чтобы осмотреть весь дом. Или всё-таки недостаточно? Возможно, супруги Хоуп надолго задержались здесь, пока экономка наводила порядок, а муж вставлял разбитое стекло.
Инспектор, не обратив внимания на мои слабые протесты, подхватил чемодан и вышел из дома. Я заперла дверь на ключ, подумав, что завтра нужно будет вернуться сюда к приходу миссис Хоуп, чтобы отдать ключ и договориться о дальнейших действиях, если таковые последуют. Может быть, завтра появится Джеймс?
Спустилась с крыльца и, напоследок оглянувшись на дом, зашагала к дороге, туда, где возле машины ждал англичанин, с которым мне хотелось поговорить. Как ни странно, этот инспектор оказался вдруг самым близким человеком в чужой, так неприветливо встретившей стране.
Я уселась на уже знакомое место — непривычно сидеть в машине справа, а не слева от водителя — и, повернувшись, встретилась с ним взглядом. Он вдруг закашлялся, завел мотор и вывел автомобиль из переулка в лабиринт улиц Гастингса. Несмотря на желание поговорить, я долго не решалась начать разговор. Он же, после своего приступа кашля, не произнес ни звука, словно интереснейшее занятие — управление машиной заняло его целиком и полностью. И всё-таки я первой нарушила молчание.
— Гастингс — красивый город, — выдала весьма оригинальное и актуальное наблюдение, когда мы проезжали мимо старой церкви. Её боковой неф был украшен пятью или шестью остроконечными фронтонами и окнами в ажурных готических переплетах. На тёмных каменных стенах и черепичной крыше древностью зеленели пятна мха.
— Да, вероятно, я здесь живу, — отозвался инспектор Нейтан.
— И не замечаете его красоты…
Словно я сама успевала заметить эту красоту в суматохе дней.
— Да, потому что вижу каждый день, а для вас это необычно.
— Вы правы.
Светскость разговора зашкаливала, инспектору не хватало смокинга, а мне — вечернего платья.
— Между прочим, я собираюсь пообедать, не составите ли компанию? — произнес он, заворачивая на широкую улицу под названием Helen’s Road.
Он приглашает меня пообедать, или я что-то не так поняла? Я молчала, глядя вперед, на неуклонно приближающее белое здание, усыпанное башенками, балкончиками и прочими архитектурными излишествами, молчала, потому что боялась попасть впросак.
— Вы собираетесь пообедать? — наконец решилась уточнить.