о с ним произошло. Давя желание узнать всё и побыстрее, я ринулась на помощь.
— Если вам тяжело вспоминать, не рассказывайте, Джеймс. Мы поговорим после, вам нужно поправляться.
— Я уже говорил с полицейским.
— С инспектором Нейтаном? — вырвалось у меня.
Он бросил на меня короткий, чуть удивленный взгляд.
— Я не запомнил его имени… вероятно, да, именно так его звали. Вы уже познакомились с полицейскими, Асья? Хотя, это не удивительно. Вы ехали ко мне, а приехали… Будь проклято… простите.
Путаясь в словах, мешая языки, начала убеждать его, что не стоит волноваться и переживать из-за меня.
— Главное, что всё закончилось хорошо… почти хорошо, и, если нужно, я вернусь в ваш дом, потому что он остался совсем без присмотра, а его экономка, миссис Хоуп… теперь уже вряд ли сможет заходить туда.
— Миссис Хоуп? — переспросил Монтгомери, когда я замолчала, чтобы перевести дух. — У меня нет никакой экономки, а миссис Хоуп — сиделка моей мачехи, которая живет в Истборне.
Я уставилась на него, похолодев. Не удивительно, что она не знала о моем приезде.
— Она представилась, как экономка, — пробормотала я.
— Явилась якобы что-то сообщить о Хелен, а я, как идиот! — обращаясь куда-то в пространство, заговорил Джеймс, — старый идиот, впустил её в дом. Брызнула в лицо какой-то дрянью… пришёл в себя в подвале, представьте, собственного магазина!
— То есть, вас вынесли из дома и увезли? — спросила я.
— Да, как мешок с… Полицейский сказал, что ей помогал Колин Броуди — он время от времени подрабатывал у меня в магазине, разгружал товар и всё такое. Люди, которых я знал!
— Бывает, мы плохо знаем знакомых людей, — глубокомысленно заметила я. — И… когда она… они пришли к вам?
— Я как раз собирался ехать в Гатвик, встречать вас. Как вы тогда добрались? — он взглянул на меня, глаза были тёмными, почти чёрными, от гнева.
Я понимала, что гнев этот не относится ко мне, но внутри неприятно засвербело. Через силу улыбнулась.
— Добралась автобусом, затем на такси. Дверь в дом была открыта.
Я рассказала о первом вечере и ночи, проведённой на диване в гостиной.
Монтгомери снова принялся проклинать себя и обстоятельства. Я перебила его на особо проникновенной фразе:
— Джеймс, не тратьте силы на сожаления, всё равно уже ничего нельзя изменить.
— Нельзя?
Мне показалось, что он слишком многое вложил в этот вопрос. Надеюсь, что показалось.
— Что они хотели от вас? — спросила я, ловя себя на мысли, что прервала его поток самобичевания ради того, чтобы продолжить расспросы, которые, скорее, походили на допрос. Видимо, общение с полицейским не прошло даром. Как говорится, с кем поведешься…
Он отвернулся. Молчал. Вероятно, с этого места начиналась тайна, покрытая мраком. Какого рода был сей мрак? Опасный? Неизвестный? Непонятный ему самому?
— Что хотели? — наконец заговорил Джеймс. — Хотели заполучить вещь, которой не существует… Сумасшедшая… стерва… Простите, Асья! Сумасшедшая, поверившая бреду моей выжившей из ума мачехи. До такой степени поверившая…
— Какому бреду? — осторожно спросила я.
— Неважно, расскажу позже, — ответил он, помолчав.
Что ж, позже, так позже. Его право.
— Да, понимаю, вам тяжело. Но я побывала у вашей мачехи.
— Были? В Истборне? — изумился он. — Но как? Откуда вы узнали о ней? Я, кажется, ничего не говорил.
Поведала о явлении Кадогена Раскина и своей поездке в Истборн, упустив лишь детали, касающиеся инспектора Нейтана.
— Кадоген… да, мы учились в одной школе.
Монтгомери совсем загрустил. Подумав, что на сегодня достаточно, а нарды и «бред его мачехи», подождут, я сказала:
— Джеймс… отдыхайте, вы устали. Я приду… а пока буду здесь, рядом.
Я сжала его руку и сидела, пока он не уснул. Хотите оказаться в гуще событий детективного романа? Все еще хотите? — Не советую.
Покинула больницу в смятении, чувствуя себя еще более виноватой, чем прежде. В чём состояла моя вина? В том, что приехала в чужую страну; что попала в круговерть несчастий и загадок; в том, что мало чем могла помочь; и в том, что, уходя от Джеймса Монтгомери, думала о Питере Нейтане. «Я думаю о нём, потому что по долгу службы он обязан разгадать эту головоломку, ломающую головы в буквальном смысле. Джеймс, вероятно, сообщил ему то, что не смог или не захотел говорить мне», — убеждала я себя, понимая, что если и права, то отчасти. Почему меня вечно влечёт не к тем, почему у меня всегда всё происходит не вовремя? «Как не стыдно сейчас думать об этом!», — сурово обернула я себя и, открыв дверь, ведущую из больничного коридора на лестницу, столкнулась с тем, о ком сейчас было стыдно думать.
— Инспектор Нейтан! — воскликнула я.
— Миссис Зверева! — в унисон прорычал инспектор. — Простите, вы были слишком стремительны, а вам следует быть осторожней.
Как будто не он сам пригласил меня посетить Джеймса!
— Простите, инспектор, сейчас поеду в гостиницу и буду соблюдать постельный режим.
— Спускайтесь вниз, к моей машине, я подойду через несколько минут. Погода никуда не годится, на море — шторм, — капитанским тоном добавил он и ушел в дебри больницы.
Постояла, глядя ему вслед, старательно думая о Монтгомери, и побрела вниз по лестнице, в холод штормового дня, к машине английского полицейского. Резкий порыв ветра подхватил меня, едва я вышла на улицу. Дама, идущая навстречу, сражалась с зонтиком, который, словно зонт Мэри Поппинс, стремился унести свою хозяйку в восточном направлении. Несомая ветром, я пролетела мимо какого-то джентльмена и, с трудом затормозив, обернулась, узнав Кадогена Раскина. Пока боролась со стихией и размышляла, бежать ли за ним вдогонку или идти к автомобилю, ветер принес инспектора, тем самым разрешив дилемму.
— Кадоген Раскин! — воскликнула я. — Он только что вошёл в здание. Вы должны были встретиться с ним!
— Да я видел, — спокойно заявил инспектор, насколько спокойно можно было говорить при порывах ветра баллов в пять, а может, семь. — Беседовал с ним сегодня.
— Правда? — выдохнула я. — И… что?
— Он подтвердил вашу историю, расходятся лишь некоторые детали. Садитесь в машину, Анастасиа, пока не начался дождь! — выкрикнул он, подхватывая меня под локоть.
Мне пришлось подчиниться и замечу, сделала я это совсем без внутреннего, а тем более, внешнего сопротивления.
— И что же Раскин? — спросила, застегнув ремень безопасности.
— Расскажу, когда приедем, — заявил он, занялся вождением и надолго замолчал.
— Какая у вас марка автомобиля? — поинтересовалась я, чтобы нарушить невыносимое сейчас молчание.
— Мини Купер. Интересуетесь автомобилями, Анастасиа?
— Вовсе нет, просто ваша кажется… древней, нет, старой…нет… уникальной.
— Да, вы правы, она уникальна, модель давно снята с производства, но я её люблю.
— Мне жаль, что вы тратите на меня так много времени, — отдала я дань этикету, — и бензина…
— Отнюдь, ведь вы свидетель и ценный.
— Оказывается, миссис Хоуп совсем не та, за кого себя выдавала, — сообщила я, уловив краем глаза его кивок. — Джеймс рассказал мне.
— Значит, вы всё уже знаете, — заявил инспектор и замолчал, вглядываясь в ветровое стекло. Щетки отчаянно, но тщетно пытались стереть хлещущие по стеклу потоки воды. Он проехал ещё несколько метров или ярдов и остановил машину.
— Вряд ли удастся добраться до гостиницы, ничего не видно. Придётся либо переждать дождь здесь, либо отвезу вас к себе.
— К вам? Опять к вам? — вырвалось у меня. — Почему к вам? Это неудобно.
— Потому, что мой дом недалеко отсюда. Если вы не возражаете — вам ведь нужен покой, там и отдохнете. Я живу один, — добавил он, словно это могло смягчить мою неловкость.
Я не стала возражать, а что оставалось делать — лишь подчиняться бравому офицеру английской полиции. Доехали мы не так скоро, как обещал Нейтан, попали в пробку, вызванную природным катаклизмом, и простояли с четверть часа, а вырвавшись, почти вслепую, очень медленно добирались до его дома. Пока бежала от машины до спасительного навеса над крылечком, кажется, промокла до нитки. Забавно, что в первый раз меня в этот дом внесли, а во второй — вошла сама, но совсем мокрой.
В гостиной на диване возлежала тощая полосатая кошка. Она лениво повернулась в мою сторону и зевнула, демонстрируя то ли приветствие, то ли отвращение.
— Располагайтесь, — сказал Нейтан, стряхивая капли с волос.
Любопытно, куда он задевал свою нелепую шляпу?
— Сейчас приготовлю чай, и мы поговорим, а потом я уеду, а вы отдыхайте. Можете прилечь здесь, на диване.
Ложиться на диван не стала, но заботу оценила, как и подушку, которую он откуда-то притащил. Приятно, когда за тобой ухаживает мужчина, это невероятно расслабляет и лишает, между прочим, бдительности. Пила чай, прислонившись к инспекторской подушке, рядом устроилась кошка по имени Кошка. Её хозяин сидел напротив, прихлебывая скотч, от порции которого я благоразумно отказалась, и говорил, время от времени отвлекаясь на телефонные звонки.
— Миссис Хоуп была сиделкой в доме миссис Клей, мачехи Монтгомери, второй жены его отца. Она уехала в Истборн, после того как дом перешел по наследству к её пасынку.
— Но меня встретила другая женщина… А миссис Клей? Мне показалось тогда, что она ничего вокруг не понимает… не воспринимает. Хотя, я там позорно уснула, надышавшись трав. Или меня опоили.
— Другая, она заменила Хоуп, — сказал Нейтан. — Миссис Клей перестала узнавать родственников и знакомых, но начала рассказывать о некой шкатулке, в которой хранится очень дорогая вещь. Якобы шкатулка эта, backgammon, находится в доме Монтгомери. Эту историю слышал и он, но посчитал фантазиями, поскольку не помнил, чтобы в доме когда-нибудь имелась подобная вещь.
— Может, он не хотел говорить об этом?
— Вполне возможно, — согласился инспектор. — Но Хоуп настолько поверила рассказам старухи, что поставила на кон всё.