– Может быть, дело в том… – размышлял Эдуардо, покачивая бокалом с вином, в свете звезд казавшимся похожим на кровь. – Видишь ли, я всю жизнь размышлял над этими вещами – быть бедным, быть богатым, иметь деньги и так далее. С самого детства. И я заметил, что богатые люди мыслят не так, как остальные. Они не лучше, в целом они даже хуже, но они мыслят иными категориями. Я точно не знаю почему – может быть потому, что не приходится мыслить категориями, когда речь идет о чистом выживании. О квартплате и деньгах на рождественские подарки. Деньги просто есть, когда ты богат, как воздух и вода.
– Ты хочешь сказать, что богатые люди никогда не думают о деньгах? – Джон скептически посмотрел на него сбоку.
Эдуардо нахмурил лоб.
– Ты прав, этого утверждать нельзя. Некоторые вообще ни о чем ином и не думают. Но в душе они все еще бедны. Когда в душе ты считаешь, что у тебя недостаточно денег, то, даже имея на счету двадцать миллионов долларов, ты будешь продолжать пахать, чтобы довести свой капитал до сорока миллионов и так далее. Таких больше чем достаточно. Это верно.
– Но ведь тогда дело абсолютно не в том, сколько денег у того или иного человека, – заметил Джон. – Тогда это скорее вопрос характера, страхов и так далее, и тому, у кого на счету двадцать миллионов, а он все еще чувствует себя бедняком, лучше пойти к психиатру?
– Да. – Эдуардо отставил бокал и потянулся. – Но такие не все. Есть люди, которые по-настоящему умеют обращаться с богатством. У меня было неясное представление… Ты богаче сотни самых богатых людей мира, вместе взятых. Ты – сам по себе класс. Поэтому я подумал, что, может быть, когда ты по-настоящему освоишься… однажды… тебе что-нибудь придет в голову. Что-то невиданное. Что-то, о чем не думал никто. Исполнение пророчества.
Джон набрал в легкие воздуха и стал выпускать его короткими порциями.
– Думаешь? Я вообще не представляю себе, что это может быть.
– Если бы все было так просто, я бы тоже придумал, – признал Эдуардо. – Ведь, в конце концов, я этим всю жизнь занимаюсь. Но кто знает – быть может, видение Джакомо Фонтанелли всего лишь кошмарный сон, и нет такого решения. Тогда он просто был человеком, у которого хандра, равно как и мои предки, и все вместе они сделали тебя богатым человеком – бессмысленно богатым.
– Потрясающе, – вздохнул Джон и вдруг рассмеялся воркующим смехом, поднявшимся из самой глубины живота. – Знаешь, я никогда в жизни не думал, что буду сидеть и страдать от того, что слишком богат. Это ведь верх неблагодарности, да?
– Наверное, можно сказать и так, – усмехнулся Эдуардо.
На протяжении следующих дней Джон занимался с такой тщательностью, которая удивляла его самого. Однажды после полудня он попросил Эдуардо посвятить его в тайны компьютера, стоявшего в подвале имения и напоминавшего контрольный центр из фильма о Джеймсе Бонде. Нужно было открыть несколько внушавших уважение замков, чтобы попасть внутрь, а затем оказаться в неоновом свете за белым столом, где стоял маленький современный компьютер, по экрану которого бежали пестрые числа со множеством знаков: состояние счетов в банках всего мира. Они, как объяснил Эдуардо, считываются, как и на компьютер в конторе, посредством линии для передачи данных, только здесь было достаточно простого серого кабеля и неброской пластиковой коробки на стене.
То, как Эдуардо обращался с клавиатурой и мышью, позволяло предположить, что он разбирается в этом наилучшим образом.
– Сохранение данных, – пояснил он, вставляя дискету в прорезь прибора, сигнальная лампочка на котором тут же сменила цвет с зеленого на красный. – Если мы потеряем все пароли и тому подобное, тебе придется ездить по всему миру, удостоверять свою личность для каждого счета и заполнять целую гору формуляров. Ты можешь себе представить, сколько времени ты будешь заниматься двумястами пятьюдесятью тысячами счетов?
Джон был поражен.
– Похоже, ты здорово разбираешься в своем компьютере, да?
– Отец настоял на том, чтобы я научился всему, что имеет к этому отношение, – сказал Эдуардо. – Операционные системы, программирование торговых приложений, техника передачи данных на расстоянии – спрашивай, что хочешь, я это умею. Это было еще важнее, чем получить правовой диплом. Было решено, что кто-то в семье должен в совершенстве владеть компьютером.
Джон с благоговением смотрел на монитор.
– Значит ли это, что ты запрограммировал всю систему?
Дисковод ворчал и рычал, лампочка лихорадочно мелькала. Эдуардо хлопнул по устройству, и мигание прекратилось.
– Нет, по большей части здесь стоит еще первоначальная программа. Кстати, довольно утонченная. Я просто перенес ее со старой ЭВМ на ПК, немного подогнал вывод на экран, встроил парочку графических отображений. Ничего такого, что удивило бы настоящего профессионала.
– А кто сделал изначальную программу?
– Кто-то из Ай-би-эм. Точно не знаю – это было еще до моего рождения, но тогда с тем типом было много неприятностей. Он начал задавать вопросы и так далее – как бы там ни было, с тех пор решили, что кто-то в семье должен уметь это.
– И теперь ты можешь?
– Да. Курсы за сто тысяч долларов, целое лето тянуть лямку практиканта крупной фирмы, зиму – младшего помощника программиста в задымленном аду у хакеров, и вот я все умею. – Эдуардо снова усмехнулся. – Но это не так и сложно. Когда закончат с твоими сейфами в подвале и проложат телефонную линию, мы здесь все демонтируем и поставим у тебя. И я расскажу тебе, как с этим обращаться.
Джон судорожно сглотнул. Он не разделял уверенности молодого адвоката. А потом кое-что вспомнил.
– А что будет с компьютером в вашей конторе во Флоренции?
– На слом.
– А если – ну, мало ли – мой дом рухнет? Я останусь без средств?
– Безобразие, – заявил Эдуардо. Устройство пискнуло, он вынул дискету и запер ее в сейфе на стене. – Счета работают на тебя. Если тебе понадобятся деньги, ты идешь в банк и предъявляешь документы. Все остальное произойдет само собой.
– А откуда я узнаю, в какой банк мне идти?
– Практически без разницы, поскольку почти в каждом банке на этой планете у тебя счет в несколько миллионов долларов. Но в документах, которые ты получил, есть соответствующий список. – Эдуардо насмешливо поглядел на него. – Может быть, тебе стоит по возможности просмотреть бумаги?
Джон озадаченно заморгал.
– Но тогда зачем мне вообще нужен компьютер?
– Чтобы в будущем каждое утро смотреть, на сколько миллионов выросло за ночь твое состояние. Чтобы быть начеку, если в какой-то стране уровень инфляции поднимется выше процентной ставки, чтобы ты вовремя мог переложить деньги на другой счет. Чтобы…
– Значит, с его помощью я все же могу переводить деньги? – перебил его Джон. – И если ко мне кто-то вломится, он тоже сможет сделать это. Он может перевести миллиард на свой счет, и я не замечу.
Эдуардо откинулся на спинку стула и сложил руки за головой.
– Нет, не сможет. Я ведь уже говорил, это довольно утонченная система. Можно переводить деньги, но только между принадлежащими тебе счетами. И это ограничение наложено на все банки, так что даже самый лучший хакер не имеет шансов провернуть подобное отсюда.
– Хм, – пробормотал Джон, глядя на бессмысленно большое число в нижнем углу экрана, становившееся все больше и больше, последние знаки которого мерцали, словно пчелиные крылья. – Вы подумали обо всем, да?
– По крайней мере, мы старались.
На миг воцарилась тишина. Прохладная вкусная тишина. Джону невольно вспомнилась оформитель интерьеров, хрупкая светловолосая женщина, лучившаяся вежливостью, которая демонстрировала ему проекты отделки важнейших комнат виллы. Все, что ему нужно было сделать, – это показать рисунки, которые понравились ему больше всего, а понравились ему все, эта женщина оказалась гением, – сказать «Вот так!» и подписать прилагаемую смету. С тех пор бригады рабочих занимались тем, что претворяли в жизнь проекты, создавая для него изысканный дом, а ему даже думать об этом не нужно было.
И чего бы это ни стоило, число в нижнем углу экрана будет неустанно расти и расти.
Солнце стояло низко над горизонтом, укутывая море у Портечето в теплое золотистое сияние, когда показалась яхта. Ее грациозный корпус скользил по волнам, белоснежно-белый и прекрасный, словно парусник, и от такого вида у Джона захватило дух. Даже Эдуардо, по дороге рассуждавший вслух о том, можно ли в долгосрочной перспективе построить собственную, умеренных размеров яхту, восхищенно хлопнул его по плечу.
– Вот и она! – ликуя, воскликнул он.
– Да, – прошептал Джон.
Она была прекрасна и почему-то намного больше, чем ему помнилось во время осмотра в Каннах. Судно шло мимо них бесконечно долго, пока не причалило. Теперь на корме вместо английского флага развевался итальянский, за ним под натянутым брезентом виднелась моторная лодка, а на верхней палубе, словно готовое упорхнуть насекомое, прикорнул вертолет. Молодой человек в красивой униформе помахал им рукой со второй палубы, и они помахали в ответ.
Судно было пришвартовано в мгновение ока, спустили трап. Когда они поднялись на борт, навстречу им вышел капитан, француз лет сорока по имени Ален Бруссар, с которым они уже успели познакомиться в Каннах; он отдал честь, а затем приветствовал рукопожатием.
– Вы наверняка хотите сразу выйти в море, – произнес он по-английски с сильным французским акцентом. – Я велю принести ваш багаж, затем мы снимемся с якоря и поплывем в закат.
Движение руки – и молодой человек, махавший им рукой, возник, словно по волшебству. Джон дал ему ключи от того, что считается багажником у «феррари», затем они последовали за капитаном на экскурсию по кораблю.
Он не ожидал, что встреча с яхтой окажется настолько волнующей. Все дышало простором. Когда они вошли в светлый салон с непрямым освещением, он не удержался и коснулся кончиками пальцев изысканной деревянной обшивки стен, провел рукой по спинкам диванов, небольшими группами расставленных вместе с креслами и стеклянными столиками. На них лежали