– Чудесно, – произнес Джон, которому очень хотелось избавиться от ощущения, что он всего лишь актер, играющий роль богатого человека.
Кто-то поставил коробки с вещами из Нью-Йорка в его спальню. А он о них уже почти забыл. Джон снял верхнюю коробку со стопки, разорвал липкую ленту и с удивлением выудил оттуда кухонную посуду, которой пользовался долгие годы и которая теперь, после нескольких недель роскоши, показалась настоящим хламом. Узор на тарелках был броским и дешевым, столовые приборы – из жести, у чашек были щербатые края и отвратительные узоры. Кастрюли – жестяные миски, годятся разве на то, чтобы собак кормить. Можно было не тратить усилий на перевозку этих вещей через Атлантику.
Он отставил коробку в сторону. Прочь. Прошлое. Но потом он еще раз снял крышку, вынул одну из своих старых тарелок и стал рассматривать ее, словно археологическую находку.
Как так может быть, что на протяжении нескольких лет эта тарелка была для него достаточно хороша, а теперь его пришлось бы разве что заставлять есть из нее? Что с ним произошло? Если он уже не в состоянии вернуться туда, откуда пришел, то это же означает, что он стал пленником, пленником богатства, зависящим от роскоши и денег. Может быть, однажды он продаст свою душу, чтобы не разогревать бобовый суп в жестяной кастрюле?
Он отложил тарелку, открыл вторую коробку. Их было немного. Все его пожитки, собранные за двадцать восемь лет, поместились бы на грузовой платформе пикапа «форд». Вот, принадлежности для рисования. Кисти, вовремя не помытые и успевшие затвердеть, пустые стеклянные бутылочки, из которых испарился терпентин. Полотно с эскизом, только начатым. И – вот это да! – коробочка с нетронутыми масляными красками! Где же она была?
Можно поставить коробки в подвал. Кто знает, что случится? Может быть, вся эта роскошь однажды закончится – тогда он просто погрузит то, что у него было когда-то, в автомобиль и поедет прочь, без обязательств, без долгов. Точно. Так он и сделает.
Где-то должны быть еще его книги, они могут понадобиться и сейчас. И его собственная записная книжка. Коробочка с письмами. Фотографии. Он перерыл содержимое, упакованное тщательно, но не систематично. Странное чувство – выудить старые джинсы или растоптанные кроссовки. Его красно-черная клетчатая рубашка, купленная за три доллара на толкучке. Некоторые пуговицы он пришивал сам, после того как Сара показала ему, как это делается. Мать поставила на рукава заплаты, которые были почти не видны.
Так он выуживал из коробок и памяти воспоминание за воспоминанием, когда в комнату вдруг ворвался Эдуардо.
– Ах, вот ты где! – крикнул он, пребывая в приподнятом настроении. – Что такое, ты решил на целый день зарыться в старый хлам? Гости ждут! – Отовсюду доносилась музыка, звенели бокалы, слышалась болтовня разных людей.
Его гости? Это были гости Эдуардо. Он их подобрал. Молодые художники, молодые бизнесмены, молодые преподаватели университетов. Он не знал никого, не считая Константины, которая недавно флиртовала в саду с одетым во все черное мужчиной, а с ней ему не очень хотелось встречаться.
– Да, – протянул Джон. – Может быть, я так и сделаю. Спрячусь на целый день.
– Нет, нет, ты этого не сделаешь. Это твоя вечеринка, парень! Это твои гости – они сожрут все в твоем холодильнике, разорят дом, ты хоть поздороваться с ними должен. И кто знает, может быть, ты познакомишься с кем-то, кто этого стоит?
– У меня сейчас нет настроения для вечеринки.
– Тихо, тихо. Чья это была идея? Кто сказал «Эдуардо, давай закатим вечеринку по случаю новоселья»?
– Да, я знаю. Это было ошибкой. Все эти постоянные вечеринки – в пророчестве речь совсем не об этом.
Эдуардо уставился на него, как будто Джон уронил ему на ногу наковальню.
– Парень! – произнес он и закатил глаза. – Что ты несешь? – Он погрозил ему полупустым бокалом шампанского. – Я знаю, что произошло. Ты заразился. Вакки-вирус добрался и до тебя.
– Ты говоришь это просто потому, что я хочу поступить со своей жизнью иначе, чем поступают богатенькие плейбои?
Полупьяное движение руки, несколько брызг шампанского вылетели из бокала.
– Хватит, – скомандовал Эдуардо. – Я даю тебе полчаса на то, чтобы переодеться и спуститься вниз в наилучшем расположении духа. Иначе я пришлю за тобой Константину.
Он захихикал над собственной идеей, снова закрыл двери и оставил Джона в блаженной тишине.
После того как Марвин приземлился в аэропорту Флоренции и наконец-то прошел паспортный контроль, ему потребовалась еще целая вечность на то, чтобы найти таксиста, который хоть сколько-нибудь говорил по-английски. При виде адреса тот потребовал предоплату. К счастью, он удовольствовался долларами. Поскольку выкуп часов Джона обошелся всего лишь в пятьдесят долларов, оставалась еще целая куча денег. Несмотря на различные расходы, которые Марвин позволил себе по дороге.
Они немного проехали по автобану, а потом бесконечно долго тащились по узким улочкам, вьющимся серпантином среди холмов. Это было очень мило, но для Марвина осталось загадкой, как удалось построить такие дороги. Любая встречная машина превращала поездку в драму, а когда они проезжали через деревни, у Марвина возникало ощущение, будто они едут через чью-то гостиную. Это же Европа, континент с архитектурой кукольного домика.
Примерно сто лет спустя на горизонте показалась голубая полоска моря, и они стали мягко спускаться. Сигналя, они промчались через древний городок с гаванью, где было полно роскошных яхт, и таксист остановился на углу, чтобы спросить дорогу у дряхлой старухи, а через пять минут они оказались в квартале, полном вилл, и, как и полагалось, автомобиль притормозил перед самой большой из них.
Марвин протянул водителю еще одну двадцатидолларовую купюру, взвалил на плечо рюкзак и побрел к имению. На входе стояла куча автомобилей высшей пробы. Вечеринка по случаю новоселья, которую Джон упоминал по телефону. Похоже, он как раз вовремя. Время веселиться, время веселиться – он покажет этим шикарным типам, как это нужно делать по-настоящему…
И вдруг перед ним возник бронированный шкаф в образе человека, обрушив на него град вопросов по-итальянски со скоростью пулемета.
– Non capisco! – ответил Марвин. – Sono Americano![34]
– Кто вы? – Шкаф перешел на беглый английский. – И что вам здесь нужно?
Марвин перебросил рюкзак на другое плечо и отступил на полшага, чтобы лучше видеть собеседника.
– Коупленд, – заявил он, – меня зовут Марвин Коупленд, я прибыл из Нью-Йорка, и если это вилла Джона Фонтанелли, то меня ожидает лично хозяин дома, причем очень-очень. – Шкаф все еще не пытался рухнуть на колени в благоговении, и поэтому он добавил: – По чистой случайности я один из его лучших друзей.
– Вы можете удостоверить свою личность?
– Конечно.
С тех пор как объявился Джон, ему пришлось удостоверять свою личность чаще, чем за все предыдущие десять лет. Он сунул паспорт под нос шкафу, после чего тот вынул рацию и что-то произнес по-итальянски. Из всей тарабарщины он уловил только свое имя.
– Окей, – наконец произнес шкаф, освобождая проход. – Вас ожидают. Идите прямо ко входной двери.
– Спасибо за совет, – ответил Марвин. – Большое спасибо. Продолжайте караулить.
Даже снаружи были видны гости в холле, целая толпа. Вырядились, как на подиум, конечно же, особенно женщины. Чувак, он будет выделяться, как голая баба на конференции епископов, в своих грязных джинсах и старой футболке! Остается надеяться, что они еще не опустошили весь буфет.
Похоже, однако, что настоящего веселья здесь не было. Никакой музыки, все просто стояли и испуганно озирались по сторонам. Больше похоже на похороны, по крайней мере, внешне.
Но его вроде как ждут. Так что вперед, в красивый дом.
Казавшийся несколько смущенным молодой человек в совершенно идеальном костюме подошел к нему, когда он вошел в холл, пожал руку и представился:
– Эдуардо Вакки, я адвокат синьора Фонтанелли.
– Наверное, ему нужна вас целая куча, судя по слухам, – заметил Марвин. – Марвин Коупленд. Я друг Джона из Нью-Йорка.
– Да, я помню. Джон говорил о вас.
– Чудесно. Где же он? Я бы с удовольствием пожал ему руку, если он меня вспомнит.
– Видите ли… – Что-то выглядел он совсем несчастным. Поднес руку к воротничку, подергал его, почесал шею, огляделся по сторонам, как будто его преследуют. – Боюсь, в данный момент не получится.
– Мне нужно было записаться на встречу еще из Нью-Йорка или как?
– Нет. Но мы только что обнаружили, что Джон исчез, и никто не знает, где он.
Когда прошло полчаса, Эдуардо подговорил всех гостей громко скандировать «Джон! Джон!» и тому подобное, поднялся вместе с Константиной по лестнице, намереваясь совместными усилиями вытащить его из спальни.
Но, открыв двери, они обнаружили, что комната пуста.
Большинство гостей расценили это как удачный ход для вечеринки и с удовольствием приняли участие в розысках по всему дому и саду. Когда охранники стали косо посматривать на них и переговариваться по рации, до них стало доходить, что это не было запланировано. Наконец выяснилось, что пропал и «феррари» Джона, и все поняли, что это серьезно.
– Как «феррари» может просто взять и исчезнуть? – поинтересовался Эдуардо. – Он ведь стоял на входе. На охраняемой территории.
На лбу Марко блестели мелкие капельки пота.
– Один из моих людей видел, как машина выезжала, минут двадцать тому назад. Но он говорит, что за рулем сидел кто-то из обслуживающего персонала вечеринки. Один из тех ребят, что паркуют машины.
– И? Это был один из них? Кого-то не хватает?
– Мы это проверяем. Похоже, что нет.
– Просто отлично. – Эдуардо потер шею. Почему-то ему казалось, что рубашка душит его. – Вы можете представить себе, что будет, если придется подключить полицию?
Гости стояли вокруг и смотрели на них. Кто-то включил проигрыватель дисков. Возникшая тишина казалась давящей.