делать? Что конкретно вы собираетесь делать с триллионом долларов, чтобы спасти будущее?
– Минуточку, – вставил Маккейн, поучительным жестом подняв палец. – В этом и заключалась мыслительная ошибка семьи Вакки. Верить в то, что кто-то может взять и сразу проанализировать невероятно сложное положение дел в мире и прийти к уже существующей идее, каким образом нужно решить проблемы. Никто этого не может. Ни вы, ни я, да и Альберт Эйнштейн тоже не смог бы. Но не забывайте – у меня было четверть века на то, чтобы подумать. А большое количество времени уравнивает недостаток гениальности. У меня было время думать и планировать, у меня было время, чтобы посмотреть, что думали по этому поводу другие. И смотри-ка: полчища высокоинтеллектуальных ученых уже давно осветили эту проблему со всех сторон. Нет никакой необходимости придумывать какую бы то ни было гениальную идею – все необходимые идеи уже найдены, опубликованы, доступны. Проблема не в том, что люди не знают, что делать, а в том, что они этого не делают. Все, что сделали люди, – это позволили времени течь, не используя его.
Джон наблюдал за тем, как он бросился к книжному шкафу, поискал там что-то. Во рту у него пересохло. Похоже, Маккейн не собирается ему ничего предлагать. Вероятно, он исходит из того, что все люди столь же непритязательны, как он сам, по крайней мере, самые важные.
– Вот. – Маккейн показал ему книгу, названия которой издалека было нельзя разобрать. – Эту книгу я взял бы в качестве начала. До этого существовали только разрозненные пугающие сочинения, в большей части противоречащие друг другу, написанные недостаточно систематично мыслящими публицистами. После этого появились серьезные исследования и настоящие открытия. «Границы роста». Таково название книги, которая вышла в начале семидесятых. Авторами были Деннис Мидоус и Джей В. Форрестер. Форрестер был профессором Массачусетского технологического института, он разработал теоретические предпосылки системной динамики – подобласти кибернетики, в которой исследовалось поведение сложных систем. Мидоус превратил это в компьютерную программу под названием «WORLD 2», которая была еще очень простой и ограниченной, но уже показывала, как в общих чертах будет выглядеть будущее человечества, и на основании которой можно было исследовать, как различные мероприятия отразятся на этом самом будущем. – Маккейн снова сел и положил книгу на стол. Джону никогда прежде не доводилось видеть настолько зачитанной книги. Должно быть, Маккейн годами клал ее под подушку. – Вы поймете, что мне как программисту пришлось по душе это применение. Не забывайте, тогда программирование компьютеров представляло собой легендарное тайное знание. Я списал программу Мидоуса, чтобы поэкспериментировать с ней самому. Тогда мне понадобилось для этого машинное время за большим компьютером университета, мне приходилось таскать целые ящики перфокарт и вставать в час ночи, потому что студентам давали бесплатный доступ к компьютеру только в это время. Сегодня это можно сделать на любом ПК за тысячу долларов. Вот только сегодня этого не делает никто.
Он открыл книгу, подвинул к нему, чтобы молодой человек мог рассмотреть напечатанные в ней диаграммы. Джон спросил себя, почему Маккейн никогда не думал о том, чтобы купить себе новый экземпляр. Почти каждое предложение было подчеркнуто или выделено иным способом, некоторые страницы выпадали из переплета.
– Это так называемый «стандартный ход», – пояснил Маккейн, постучав пальцем по казавшейся примитивной диаграмме, где в форме волн поднимались и опускались пять линий. – Развитие пяти важнейших параметров: численности населения, качества жизни, загрязнения окружающей среды, запасов сырья и инвестируемого капитала при условии, что не проводятся никакие решающие мероприятия. В 1975 году, как видите. Сегодня мы знаем, что до сих пор ничего решающего не произошло, значит, это действительное отражение хода событий. Видите здесь линии, которые я внес между 1970 и 1995 годами? Если посмотреть только на этот отрезок, то все не так и плохо. Небольшое увеличение загрязнения окружающей среды, сильный рост численности населения, некоторое уменьшение запасов сырья, а также качества жизни. Примерно то, что мы и наблюдаем, не так ли? Открылась озоновая дыра, население мира несколько увеличилось, уже приближается к шести миллиардам и так далее. А теперь посмотрите, к чему это ведет: коллапс примерно в 2030 году, вызванный нехваткой сырья.
– Но ведь это маловероятно, – заметил Джон. – Сырье скорее дешевеет. Находят все новые и новые залежи, открывают все больше заменителей. Вот только недавно я читал, что для того, чтобы объединить целую страну при помощи стекловолокна, нужен всего лишь грузовик песка, в отличие от необходимых прежде тонн меди.
Маккейн сложил руки. Эти аргументы он, очевидно, уже тоже слышал.
– Во-первых, это простая модель. Под понятие сырья попадает буквально все – и медь, и нефть. Так что эта линия – очень, очень грубое среднее значение. Во-вторых, что касается цен на сырье: да, многое можно заменить, и многих видов сырья – например, железа или алюминия – действительно полным-полно. Но вы забываете, как забывают многие люди, кстати, что виды сырья, о которых говорится очень мало, но которые имеют решающее значение для промышленных процессов, на самом деле встречаются все реже и только дорожают. Такие вещества, как молибден или тантал, палладий или гафний, германий или ниобий и так далее. Ну, и в-третьих, – продолжал он, снова беря в руки книгу, перелистывая в поисках другого графика (похоже, он знал ее на память, как священник Библию), – речь идет в первую очередь о связанной системе. Все факторы зависят друг от друга. Ваш аргумент, мистер Фонтанелли, представляет собой типичный аргумент линейного мышления. Возникает проблема, с ней справляются, не замечая, что решение проблемы влечет за собой, возможно, появление новых, гораздо худших проблем в других областях. Если устранить недостаток сырья – что легко можно отразить в программе, введя, к примеру, в пять раз больше запасов, чем известно нам, – увеличится груз других проблем. Посмотрите на эту диаграмму: если уменьшится потребление сырья, то возросшее сверх всякой меры загрязнение окружающей среды станет лимитирующим фактором, который вызовет очень резкое разрушение системы примерно в то же время.
– Ох!
Джон стал листать дальше. Каждая последующая диаграмма выглядела хуже предыдущей. Какие бы попытки ни предпринимались, итогом становилась катастрофа. Даже уменьшение выбросов вредных веществ могло оттянуть крушение всего на два десятилетия.
Впрочем, после того как катастрофа разразится, что выражалось в резком сокращении численности населения, равносильном миллионам погибших, некоторые кривые снова вернутся в разумные пределы. Так, словно после этого наступит время умиротворения.
Маккейн заметил его взгляд и, похоже, угадал его мысли.
– Забудьте про кривые после коллапса, неважно, как они выглядят, – произнес он. – В принципе, они не имели права рисовать дальше, чем точка катастрофы. То, что будет потом, рассчитать невозможно. Предположительно, это означает конец человечества как вида.
– Выглядит довольно безнадежно, – заметил Джон.
– Это все потому, что все довольно-таки безнадежно и есть, – сказал Маккейн. Он снова полистал книгу, раскрыл страницу почти в самом конце. – Вот этого можно было бы достичь, если бы в 1970 году начали принимать решительные меры. Состояние равновесия. Нужно было ввести строгий контроль размножения, резко сократить загрязнение окружающей среды и крайне осторожно обращаться с сырьем. Как это выглядело бы на практике, сказать сложно, но ясно то, что предпосылкой для такого состояния – представляющего собой гарантированное долгосрочное существование с довольно высоким уровнем жизни, – является конец роста промышленности и населения.
Джону снова вспомнилась статья Лоренцо. Его кузен уверенно указал пальцем на ту же проблему: постоянный, непрестанный, почти обожествляемый всеми рост.
– Конец роста, – задумчиво повторил он. – И как же этого можно достичь?
– Вопрос в том, почему это до сих пор не достигнуто. Ведь рост не происходит сам по себе. Для этого нужно прикладывать усилия. Нужны пот и лишения. Вопрос в том, почему никто не останавливается, когда всего достаточно.
– Ну хорошо. И почему никто не останавливается?
– Потому что никто не хочет начинать. Это как в гонке вооружений – каждый боится сделать первый шаг, потому что все боятся оказаться на заднем плане. И не прекращают, потому что не прекращают остальные.
Джон уставился на растрепанную книгу. У него разболелась голова.
– Окей. И какое все это имеет отношение ко мне? И к вам?
– Разве это не очевидно?
– Нет. – Джон повернул обе руки ладонями вверх. – Мне ничего не видно.
– Alright[38], – произнес Маккейн, откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди. – Мистер Фонтанелли, что вы знаете о том, как становятся богатыми?
– Прошу прощения? – Джон заморгал. – Как становятся богатыми?
– Да. Как это работает? Почему одни становятся богатыми, а другие нет? Исключим для начала наследство.
– Об этом я еще никогда не думал.
– Как и большинство людей. Но вы понимаете, что должны быть определенные обстоятельства?
– Думаю, во многом это дело случая. Кроме того, пока что я не вижу связи.
– Сейчас увидите. – Маккейн встал, вдруг показавшись очень тяжеловесным. – Откиньтесь на спинку. Расслабьтесь. Сейчас я вам объясню.
Ее звали Карен, и чем дольше Марко заигрывал с ней, тем больше она ему нравилась. Время от времени он поглядывал на стеклянную дверь, но оба мужчины были заняты разговором, и было похоже на то, что мистеру Фонтанелли не угрожает опасность. У рыжеволосой секретарши, судя по всему, сегодня было мало работы, несмотря на компьютер и большой телефонный аппарат.
– Бывают такие дни, – заметила она. – А бывает, что начинается настоящий ад. В зависимости от того, что происходит на бирже, понимаете?