Джон пожал плечами.
– Хорошо. Лондон мне тоже подходит.
– Прекрасно. – Маккейн снова свернул карту мира. – Тогда мы откроем «Фонтанелли энтерпрайзис» с резиденцией в Лондоне. – Он бегло осмотрелся по сторонам, как будто только сейчас заметил, что находится в чужом доме, а не в своем офисе. – Там будет несложно найти и подходящий дом для вас.
– А с этим что не так? – удивился Джон.
Маккейн поспешно поднял руки.
– Ничего, абсолютно ничего. Все в порядке. Не поймите меня превратно… – Похоже, он размышлял над тем, как получше выразиться. – Вакки вывели вас на свой уровень, это очевидно. Но из-за этого у вас не сработала фантазия. Как бы ни был красив дом, он больше похож на резиденцию обычного миллионера, не самого богатого человека всех времен и народов. Даже с точки зрения миллиардера из конца списка «Форбс» вы живете как бедняк.
– Мне все равно, – сказал Джон. – Главное, что мне здесь удобно.
– Дело не в этом. Для человека вроде вас удобство – не цель, а совершенно нормальное положение дел. Так сказать, предпосылка. – Маккейн сидел на диване, а Джон стоял с другой стороны журнального столика, но почему-то англичанину все равно удавалось смотреть на него так, как смотрит строгий учитель, с неизменной доброжелательностью склоняющийся над первоклассником. – Здесь действуют другие правила, Джон. Там, куда мы отправляемся, речь идет уже не о богатстве, а о власти. А в мире власти нужно играть по правилам власти, нравится это нам или нет, и к этим правилам относится позерство. Вы должны произвести впечатление на других и поставить их на место. Вы должны стать самой сильной гориллой в стаде, альфа-самцом, за которым следуют все. – Он попытался улыбнуться, но глаза его оставались серьезными. То был взгляд генерала, вынужденного вести войска в трудную битву. – И вы сможете. Поверьте мне.
На секунду стало так тихо, что казалось, можно будет услышать звук падающей иглы. А потом высоко в небе прокричала чайка, разрушая тишину. Джон кивнул, хоть и не мог утверждать, что со всем согласился. Но он выбрал этот путь, и он пойдет по нему.
– Кроме того, никто ведь не говорит, что вам нельзя оставить этот дом, – пожав плечами, произнес Маккейн.
Внезапно он снова пришел в движение, открыл дипломат, достал бумаги, толстый календарь и мобильный телефон.
– Итак, в бой! – И это прозвучало как боевой клич.
Джон присел на подлокотник кресла, в то время как Маккейн связался со своим лондонским нотариусом и обрабатывал его до тех пор, пока тот не согласился принять их сегодня же вечером с целью основания акционерной компании.
– Попросите собрать вещи, – сказал Маккейн. – А я пока организую остальное.
Джон был рад на некоторое время оказаться вне зоны действия магнитного поля этого человека. Ему еще придется привыкнуть к темпу, который задал Маккейн. Молодой человек позвал Джереми и попросил его собрать дорожную сумку.
– Надолго, сэр? – поинтересовался дворецкий.
Джон пожал плечами.
– На несколько дней. Не знаю. Может, понадобится и больше времени.
– Известить телохранителей? Когда отправляетесь?
– Сегодня. Чуть позже. Да, скажите Марко.
Дворецкий кивнул с каменным лицом и исчез наверху. Джон остался стоять в холле, прислушиваясь к эху голоса Маккейна – как он настаивал, уговаривал, давил, приказывал, подспудно угрожал. Не человек – бульдозер. С триллионом долларов он сметет все, что будет стоять у них на пути.
– Выписки со счетов! – крикнул из гостиной Маккейн.
– Что-что? – крикнул Джон в ответ, не уверенный, что это вообще относилось к нему.
Но тут примчался англичанин собственной персоной.
– Вы должны распечатать актуальные выписки со счетов и взять их с собой. Я полагаю, компьютер стоит здесь, в подвале, так?
– Да, но я понятия не имею, как с его помощью можно что-либо распечатать.
– Я покажу вам.
И они быстрым шагом направились в подвал, который фирма-производитель сейфов оборудовала по новейшему слову техники. Маккейн вежливо отвернулся в сторону, пока Джон набирал код доступа, и уважительно кивнул, увидев ПК и новую программу.
– Неплохо, – произнес он. – Кто это сделал? Молодой Вакки, я так полагаю. Как там его зовут? Эдуардо?
Джон кивнул. Сумма в нижней строчке увеличивалась с потрясающей скоростью, уже набежал триллион и тридцать миллиардов.
– Чудесно, чудесно. Можно? – Он сел на стул перед компьютером, кликнул мышью. – Как я и думал, он модифицировал мою программу. Но удачно, признаю. Так, давайте посмотрим, что нам распечатывать…
– Так ведь понадобится куча бумаги? – вдруг сообразил Джон.
– Если на каждый счет брать по строчке, то потребуется примерно 1200 страниц, – кивнул Маккейн. – Тридцать полных папок. Конечно, это слишком много; распечатаем выводы по странам и формам вкладов. Получится всего около сорока страниц. – Принтер зажужжал и принялся выплевывать бумагу. – Я тут подумал, компьютер в конторе Вакки все еще существует, ведь так? Мы должны добиться, чтобы его отключили. Не то чтобы я не доверял Вакки, их честность просто сверхчеловеческая, но мысль о том, что есть возможность подглядывать за нашими финансами, мне не нравится, понимаете?
– М-м-м… – произнес Джон. Было жутковато слышать, как Маккейн говорит о наших финансах. Но он наверняка просто по рассеянности оговорился.
Процедура основания «Фонтанелли энтерпрайзиз лимитед» прошла, пожалуй, еще более буднично, чем передача состояния. Над Лондоном темнело, когда они вошли в офис нотариуса, его обшитые темными деревянными панелями комнаты с высокими потолками, где веяло духом Британской империи. Нотариус, изысканно одетый седовласый мужчина, вел себя так, словно был родственником самой королевы. Он изложил Джону содержание устава компании на первоклассном английском языке с великолепным произношением, звучавшем так, как будто во рту у говорившего перекатывались горячие картофелины, и только когда он осознал, что собирается основать общество с ликвидным капиталом в триллион долларов, он на миг слегка утратил самообладание. Впрочем, чтобы тут же вернуть его и продолжать с таким видом, словно ничего не произошло. Джон, пояснил он, станет единоличным акционером компании, а Малькольм Маккейн – его управляющим. Параграф шел за параграфом, и наконец он захотел увидеть еще и трудовой договор управляющего.
– Но ведь это сейчас неважно, – вырвалось у проявлявшего заметное нетерпение Маккейна. – Мы заключим обычный трудовой договор. Даже без нотариуса.
– Как хотите, – ответил нотариус и слегка склонил голову набок, словно желая выразить некое недовольство.
Маккейн бросил быстрый взгляд на Джона.
– Просто хотел содрать с нас дополнительные комиссионные, – прошептал он ему по-итальянски.
И снова печати, подписи, листы промокательной бумаги. Ни шампанского, ни поздравлений. В дверях ожидала миниатюрная бледная женщина, чтобы взять на хранение определенные документы, затем нотариус протянул Джону его экземпляр, быстро пожал руки ему и Маккейну, и все закончилось. Спустя пять минут они сидели в машине и направлялись к отелю Джона.
Джон был готов к тому, что, проснувшись на следующее утро, обнаружит, что отель окружен представителями прессы. Однако, к его немалому облегчению, выглянув на улицу в щель между тяжелыми шторами, он не увидел ни единой спутниковой тарелки.
Но незамеченной их тайная вечерняя церемония не осталась. Маккейн появился, когда Джон сидел в столовой своего номера люкс и поедал на удивление невкусный завтрак; в руках у него была стопка газет. «Сан» разместила длинную статью на задней стороне обложки, суть которой заключалась в том, что «мальчик-триллионер обзавелся новой игрушкой». «Файнэншел таймс» сочла необходимым опубликовать статью в две колонки, даже на первой полосе, впрочем, в самом низу страницы, пронизанную той едкой насмешкой, которой славилась эта газета. Автор с иронией отмечал, что пока не ясно даже, для какой деловой цели предназначена «Фонтанелли энтерпрайзис». Может быть, под влиянием пророчества следующее, что он собирается сделать, – это выкупить джунгли Амазонки, чтобы предотвратить их вырубку и тем самым спасти «зеленые легкие планеты»?
– Они еще удивятся, – вот и все, что сказал на это Маккейн.
Джон пролистал стопку.
– А что с американскими газетами?
– Для них еще слишком рано, – произнес Маккейн. – Только Си-эн-эн позже выпустит получасовой сюжет. Впрочем, мне очень интересно, чем они собираются его заполнить. Предположениями, наверное.
– Это хорошо или плохо? – поинтересовался Джон, поглядывая на остатки своего безвкусного тоста. Он решил не доедать его.
Маккейн снова собрал газеты и швырнул их в мусорную корзину.
– Any publicity is good publicity[42], и это справедливо не только для Голливуда. Сегодня утром у кучи людей пропадет аппетит.
Кофе, кстати говоря, тоже был абсолютно невкусным.
– Мы можем пойти куда-нибудь, где можно хорошо позавтракать? – попросил Джон.
Еще в лифте отеля Маккейн начал созваниваться с маклерами по поводу подходящего офиса.
– Лучше всего целый высотный дом в лондонском Сити, – говорил он своим собеседникам, пока они бежали через фойе. – И я заплачу наличными, если будет необходимо.
Джон с удивлением отметил, что Маккейн все знает на память. Не только телефонные номера – он запоминал названные адреса, и, очевидно, ему не нужен был план города для того, чтобы найти их, поскольку в машине таковой отсутствовал.
– Думаю, для начала будет достаточно филиалов в Нью-Йорке, Токио, Париже, Берлине, Сиднее и Кувейте, – пояснил Маккейн, маневрируя в лондонском потоке машин на по-прежнему неаккуратном «ягуаре». Марко, Карлин и третий телохранитель, которого тоже звали Джон, следовали за ними в бронированном «мерседесе», взятом напрокат в лондонской фирме, занимающейся обеспечением безопасности. – Как только организация встанет на ноги, нужно будет иметь х