ранителем. Угрюмый прикрывал возможный отход основных подгрупп, поскольку как нетрудно догадаться был пулемётчиком. Он бережно баюкал свой штатный «ручняк», время от времени поправляя лямки рюкзака с боекомплектом. По штату на вооружении взвода стояло несколько моделей ручных пулемётов, Эдик предпочитал «печенег»[14], одной из последних предвоенных модификаций. Приготовившись по возможности к любому развитию событий, я снарядил пять магазинов обычными патронами, а три набил дозвуковыми. Стараясь разгрузиться, жратвы, кроме четырёх больших калёных до черноты ломтей ржаного хлеба вообще брать не стал. Вместо пайка взял большую трёхлитровую флягу с подсоленной водой. Ёмкость удалось выменять у Воротника, на два тюбика сгущёнки, молодой ещё пацан, душу был готов продать за сладкое, я обменял без сожаления, ибо не сладкоежка. Раздражало то обстоятельство, что на складе не нашлось ни одного нормального пистолета. Было четыре простых «макарки», две трофейных «береты» и одна китайская подделка под американский «кольт», но при отстреле ни один особо не впечатлил, в бой с таким не ходят. Ножей само собой тоже никто не припас, поэтому взял обычный штык-нож от «калаша» и с грехом пополам направив скверный клинок до приемлемого состояния, пристроил его на левую руку, где я традиционно делаю клапан под ножик. Если особо не геройствовать и орудовать с умом, штык-нож штука неплохая, однако без пистолета было реально некомфортно. Дело в том, что из «калаша» с навинченным тихарём долго стрелять нельзя — глушитель штука крайне капризная, а враг не станет ждать, пока я его свинчу. Однако делать нечего и когда прозвучала команда, я взвалил на плечо плоский прямоугольный кофр с нашими глазами — смешным летательным аппаратом по прозвищу «Груша»[15] и пошёл грузиться в джип.
Путь от дозорного окопа, соединённого с позициями укрепрайона замаскированным и узким до невозможности ходом сообщения, мы проделали в полном молчании. Два раза прошла тестовая команда «внимание», а потом полное молчание. Каждому перед выходом выдали громоздкий прибор ночного видения, но он помогал мало: зеленовато-белая гамма слегка действовала на нервы своим однообразием, да и сам прибор ощутимо давил на глаза своим весом. Короткими рывками, чаще всего ползком по пристывшей до каменного состояния грязи, мы вышли к оплавленным развалинам обычной пятиэтажки. Тут группа распалась на две неравные части: тройка передового дозора метнулась вперёд по улице, а остальные рассредоточились вдоль обломков стены ожидая приказа двигаться дальше. В наушнике тихо, канал дозора замкнут на Улюкаева и только он слышит что и как. Минут десять мы с большими задержками шли сначала на северо-запад, всё круче забирая влево, чтобы обогнуть гаражный кооператив где оборвалась связь с разведчиками сутки назад. Через ноктовизор окружающий пейзаж казался ещё более тревожным, оптика не оставляет места полутонам, картинка распадается на резкие, контрастные мазки и трудно углядеть что-либо, пока нет движения…
— Группа вперёд! Ориентир два — автобусная остановка, правый фланг триста метров.
Снова бег, по хрустящей от щебня улице до большой воронки на дне которой скопилась застывшая вода. Впереди справа уже виднеется выгнутое подковой разрушенное здание торгового центра. Осторожно вынув из бокового кармана куртки трофейный прицел, я осматриваю развалины сдвинув ноктовизор вверх. Картина открывалась несколько иная, нежели на плане. От обстрелов пострадала крыша и верхние два из пяти этажей здания. Крыша обвалилась внутрь перекрытия верхних этажей «ёлочкой» провалились внутрь. Уцелел восточный угол крыши и две комнаты под ней. Таким образом на крышу можно подняться с третьего этажа либо по пожарной лестнице, либо на тросе. Парковка и площадь перед нами завалены щебнем и остовами машин, так что в случае чего можно пройти от укрытия к укрытию, даже под огнём с верхних этажей.
— Старый!.. Кофр не тряси, там защёлки слабые…
Это оператор нашей «леталки», лежащий рядом и зябко кутающийся в поднятый воротник бушлата, прошептал обеспокоенно. Парень шёл за мной как привязанный, чуть ли не наступая на пятки, его страх и волнение ощущались почти физически.
— Не уроню, расслабься. Как побежим, не отставай.
— Угу, понял.
Между собой, разведчики прозвали меня «Старым», видимо за почтенный по их меркам возраст и ещё за то, что держался я обособленно. Некое подобие дружбы с Угрюмым в глазах молодёжи только подтвердила мой статус нелюдимого старичка. Только Эдик звал меня как раньше в отряде — Ропшей, остальные нет-нет, да и подкалывали, намекая на очевидную всем отличительную черту…
— Вторая и третья, вперёд! Ориентир шесть-один, левый фланг, двадцать два метра!
Голос Улюкаева был напряжён, но команды звучали уверенно. Значит дозорные обшмонали здание и можно заходить. Поднявшись вслед за Угрюмым, я побежал вперёд, стараясь внимательно смотреть под ноги и по сторонам. Мины и растяжки ставят все, часто бывает так, что наши и амеровские «гостинцы» и растяжки стоят рядом. За долгих пять минут мы миновали захламлённую площадь и скопившись слева у входа в вестибюль замерли у стены. С пролёта заваленной мусором лестницы мигнул огонёк фонаря, вскинув автомат, я в прицел увидел белый треугольник на капюшоне накидки, который видно только в ноктовизор. Это Зингер, снайпер из дозорной группы, с облегчением опускаю ствол вниз, остальные тоже вроде расслабились.
— Вторая и первая — ко мне, четвёрочка — на верхотуру. Воротник, Старый, в темпе запускайте птичку. Угрюмый, выбери позицию с сектором на юг и юго-запад, глубина Где сесть решай сам. На всё вам десять минут. Выполнять!..
На крышу мы с Воротником забрались относительно легко, по остаткам сохранившейся лестницы пожарного выхода. Ветер, такой тихий внизу, тут разгулялся в полную силу, я едва удерживал планер в руках, пока Воротник разворачивал ноутбук двумя этажами ниже. Моторчик завёлся с полоборота, в свисте порывов ледяного ветра его жужжание практически не было слышно. В довершение всего стала пробрасывать мелкая, колючая снежная морось. Наконец, по его сигналу я запустил эту доску подкинув её вверх. Подхваченный ветром аппарат крутанувшись в завихрении ветра выровнялся и неожиданно резво стал набирать высоту. Тут же в наушнике раздался повеселевший голос Воротника.
— Нормально, есть отрыв! Спускайся, Старый…
Спустившись на пару этажей вниз, я увидел как работает техника от которой раньше приходилось только прятаться. Оператор расположился на закрытой от всех ветров лестничной клетке, между третьим и четвёртым этажом. Станция представляла собой неубиваемый, одетый в многослойную броню ноутбук, с какой-то незнакомой мне операционной системой, видимо специально для него разработанной. Воротник склонившись над компьютером что-то быстро отстукивал на клавиатуре. Вдруг на экране всплыло окошко, закрывшее собой его большую часть. Чёрно-белая картинка отображала улицу перед торговым центром. Введя какую-то команду, Воротник бросил в пространство перед собой только одну фразу:
— Здесь Воротник, пошла синхронизация данных…
Тут же отозвался Улюкаев, голос его звучал напряжённо и мне послышались нотка облегчения, хотя вой посторонних помех в канале был выше обычного.
— Группа внимание! Принимайте данные для синхронизации.
С задержкой в доли секунды моя, а следом и воротниковская «звёздочки» издали тройной тоновый писк и на экране появилась надпись: «синхронизация общего потока данных и видеопотока, внимание!». Обернувшись на долю мгновения через плечо, Воротник посоветовал:
— Гляделку на глаза накинь, там сейчас кино начнётся…
Спустившись вниз, я осмотрел подход к позиции оператора и убедился, что подобраться к Воротнику и его аппаратуре можно только от лестницы между потрескавшейся стеной и рухнувшим перекрытием. Здание большое, а прикрывать нужно ещё и Угрюмого. Вынув из поясного подсумка две надёжные «эфки»[16], моток лески и пару медицинских иголок, я соорудил двойную растяжку, отметив её наличие на тактической карте и передав данные Воротнику и Угрюмому. Получилось надёжно, иголка вставленная в запал вместо обычной чеки легко выскользнет и сопротивления при натяжении лески не будет. Способ старый, но действенный, когда ничего другого под руками нет. Гранаты я замаскировал и расставил так, что взрыв будет сдвоенным и накроет осколками метров пять тропинки, с гарантированным поражением двух-трёх человек.
— Воротник, это Старый… По ковру не ходи, лучше трос накинь и спустись по нему.
— Принял, Старый…
Спустившись ниже и заминировав обычной нажимной противопехоткой выход с лестницы на третий этаж, я осмотрел издали позицию пулемётчика. Эдик устроился на третьем этаже комфортно. Угрюмый разместил пулемёт на холме из мусора и щебня так, что мог простреливать и парковку и два квартала в том направлении, куда вышли три основные подгруппы. Окна и часть пола на этаже перед позицией отсутствовали, а стены вокруг давали густую и глубокую тень. Угрюмый лежал на утащенном откуда-то куске дивана, обтянутого когда-то красным кожзаменителем. Скрытая лохматым костюмом и специально набросанным мусором, его фигура практически полностью слилась с окружением. Предупредив его о поставленной на лестнице мине, я снова спустившись вниз, установил на втором этаже ещё две растяжки и надвинув ноктовизор на глаза, устроился в вестибюле за смолотой в некий клубок грудой мебели и щебня. Кино, обещанное Воротником, было обычным наложением пиктограмм, отображаемым поверх вида из глаз. С помощью какой-то программы, я теперь знал где находится каждый боец группы, их местоположение передавалось на мой тактблок соединённый с «ночником» по беспроводному каналу. Теперь осталось самое неприятное — поставить в секторах несколько мин, и сделать это нужно быстро. Забрав оставленный сапёрами из второй подгруппы мешок в котором был уложен десяток противопехотных мин и машинка для дистанционного подрыва, я вышел из здания и перебираясь от разбросанных по парковке и прилегающей площади горелых остовов машин, поставил все гостинцы тремя небольшими группами. Попутно прикинув, что для скрытного приближения к торговому центру удобнее всего подходить с северо-запада, там я поставил четыре мины с наиболее широким сектором поражения. Маскировать закладки особо не стал: к утру так и так уходить, а в темноте, даже с ноктовизором среди гор мусора эти небольшие прямоугольники будет очень сложно разглядеть даже на расстоянии вытянутой руки. Проверив питание машинки и пощёлкав переключателем каналов, вернулся в вестибюль, где пронизывающий ветер всё же задувал не так сильно. Всё это время никаких происшествий не было, что давило на нервы всё более ощутимо. Сейчас все три основные подгруппы медленно продвигались на юго-восток. Отключив мешающую мне кутерьму из пиктограмм, я поудобнее устроился в глубине зала и постарался внимательно осмотреться. Сектор обстрела охватывал северо-западный угол парковки и какой-то переулок с огрызками разрушенного почти до фундамента пятиэтажного дома. Ветер тут внизу почти не ощущался, но снежная крупа, сыпавшая щедрыми зарядами с разных