Она повернула голову, казалось, не расслышав, что он сказал, и лицо ее было черно, как сама ебанина. В воображенье к ней вползла кипучая фейская тварь. Одержимый грубо эротичною и могучею природой, Клаус Барбье еще и обладал волей навязывать ее остальным. Фигура в грезах у нее на нее надвигалась. Мечтательно вздыхая, Ля-Тумба позволила коренастым своим ножищам оседлать землю, стопы вкопались в нее в ярде друг от друга, и нагнулась, изготовившись принять в себя вечно жаждущего Лионского Мясника.
Тут-то Экер ее и оставил, весь окутанный заблудшими снопами пагубного лунного света, таинственными и надлунными, а меж тем, что вполне уместно, транзистор у нее ревел «Мэкки-Ножа» Курта Вайлля в исполнении Бобби Дэрина.
– Вот из чего наши сладкие сны, – спасовал Экер. Ракетный корабль начал приподниматься от своего портала.
Луна плыла под всеми парусами, отбившись от облаков, являя белые плоды, что в изобилье росли по Млечному Пути.
Глава 7Аэромантия в Нью-Орлинзе
– 20 мая 1990 года. Вот это заебись неделя была. – Экер поправил на себе очки для чтения с линзами-гальками. Пристукнул по открытой книжке, покоившейся у него на коленях: «Пурпурная книга мертвых, покойные за 1990–1999 годы». Со знанием дела кивнул. – Здесь говорится, что от нас съеблись два урода. Сэмми Дейвис-младший и тот пиздюк, который Маппетов делал.
– Должно быть, у боженьки встал, – отвлеченно согласился с ним Менг. Он разглядывал рисунки в самиздатском журнале «Обнимашки: официальный орган Британской ассоциации плюшевых мишек», но картинки косматых медвежат, взбирающихся на деревья, стимулировали его собственный орган. Требовалось отвлечься. Он прополоскал рот из стакана джулепа со льдом и «Вимто» и засунул себе в панталончики с полдюжины кубиков льда. От его промежности повалил пар. – Сколько нам, блядь, еще ждать?
В их маленьком номере в гостинице «Чопитулас» было жарко и влажно. Мебель старая, и даже окну, открытому на Саут-Рэмпарт-стрит, не удавалось развеять духоту.
– Пока нам дымом не просигналят.
Экер смирился и отложил книжку на колченогий плетеный столик. Как и брат, он был встревожен. Они провели в Нью-Орлинзе уже неделю, и покамест ничего из увиденного им онельзя было истолковать как посланье от Хоррора.
– И когда же это, ять, случится? – Менг прихлопнул крупную муху. Раскрыв рот, он закинул насекомое прямо себе в глотку. – Если не обеспокою тебя вопросом.
Экер покинул кресло и прошелся по комнате.
– Когда Вседержитель своему большому пальцу нос натянет. – Он порылся в братниной аптечке. Внутри болталась натуральная гора баночек, пузырьков, пакетиков, тюбиков, мазей и пилюль. – Отчего это в каждом городе, куда б мы ни заехали, тебе обязательно нужно опустошать местные аптеки? – Он счистил маслянистую дорожку засохшего стюдня радости, протекшего сразу из нескольких тюбиков. Стюдень пристал к ребру его ладони. – И у тебя никогда нет запасного кокса.
– Чего? – Менгово чело собралось складками. – Минуточку, Песьехуй! Ты только погляди, какая куча. – Он показал на траншею за окном – ящик для растений, где в диком изобилье произрастали морковка, картошка, клубника и разные травы. В торфянистой почве торчал знак на леденцовой палочке, гласивший: «Природный огородик Экера». Менг презрительно фыркнул.
– Если бы ты на эту срань меньше тратил, мы б каждый день купались в кокаине.
Алюминиевый ящик в мэнчестерском багаже Экера прибыл с опозданьем. Почву – покупочный приоритет первого дня – привезли на тачке из садового центра на Сет-Морганштрассе, и она несколько дней валялась по всей квартире в огромных закопченных треугольных мешках из черного ПХВ – ждала, когда же наконец пригодится, однако задержка сыграла Экеру на руку. Ему удалось проанализировать грунт на тяжелые металлы и выкроить время, чтобы эту почву возделать. Он было подумал установить на крыше солнечные батареи, чтобы обогревать растения дополнительно, но их сокращавшиеся сбережения и неопределенная длительность пребывания здесь вынудили его неохотно от сего замысла отказаться. Пожар, выпотрошивший их чайные комнаты, покончил с их мечтами об империи и опасно подвел к самой грани отчаянья. Если вскоре Хоррора они не отыщут, придется садиться на пособие.
С улицы до них вдруг долетел хор голосов, и Менг прогулялся к окну. Скучающий лик свой обратил он долу. Там парадом вышагивала компания черных людей в костюмах Марди-Гра. Женщины танцевали в пышных птичьих нарядах. Грянул духовой оркестр, провозглашавший себя «Грязной дюжиной», и строй барабанщиков принялся выстукивать ритмические узоры второго ряда.
С неохотою принялся он двигаться в такт музыке. Ноги его шаркали ритмичным параличом, а на лице, казалось, застыла бессмысленная ухмылка.
Замерзшая эта улыбка, подумал Экер, – клинический симптом: risus sardonicus, дистония, неврологическое состояние, подразумевающее, среди прочего, аномальные непроизвольные телодвиженья. Слишком много медного мусора в крови – или, точней, недостаточно крови мусоров на клинке Менга.
Экер переживал. Больше двух недель уж прошло, а брату так и не довелось пресечь ни единую жизнь. Такими темпами, опасался он, уже совсем скоро у Менга возникнут острые симптомы воздержания. Он уселся на выцветшую софу с узором роз и праздно взял в руки газету.
– Лишь одно слово – и мы вылетим в эту дверь, как парочка подружейных собак. – Хоррор вновь занимал его мысли. – Как же у тебя с половой жизнью?
Менг повихлял бедрами. Экер обмолвился о собаках – своевременно. Он как раз приметил симпатичного ротвейлера в феске и платьишке Шёрли Темпл. Член его снова принялся восставать.
– Тебе ж лучше будет не пихать свой клин.
– В том-то и штука, – оживленно откликнулся Экер. Чем угодно отвлечь ум Менга, каким бы тот ни был, лишь бы братец не задумывался о жизненных разочарованьях.
Менг хрюкнул.
– Алло, алло, вот и наш первый ключик, быть может. – Экер помахал первой страницей их местной газеты «Дейли Пикайюн». Жирный заголовок тут же привлек его глаз: «БРЮС СПРИНГСТИН ТЕРЯЕТ ЖОПУ В НЬЮ-ОРЛИНЗЕ».
– Мммм… тут говорится, что на прошлой неделе где-то в Нью-Орлинзе Брюс потерял сфинктер, – задумчиво промолвил Экер. – Предлагает солидное вознаграждение за возврат. Судя по всему, обронил где-то на тротуаре у озера Поншартрен и с тех пор страдает недержаньем. Мы смогли бы спасти ему карьеру, если б нашли эту мышцу и отдали ему.
Менг фыркнул. Вот такие случайности боковой мозг Экера как раз и воспринимал как значительные при поиске пропавшего лорда. Но он научился полагаться на братнину интуицию, коя, на свой полупропеченный манер, часто бывала верна.
– Невоздержанность никогда не вредила Элвису. Он был лучшем серуном в индустрии. В общем, я не стану бессонницей мучиться, если юный Брюси какое-то время посидит взаперти. У нас может кто другой достойный появится, чтоб рок-н-ролл исполнять… такой, кто на самом деле сможет жечь тряпки.
По лицу его расползлась удовлетворенность. Он уставился вверх на большое красное солнце и поскреб себе яйца.
– Учти, я к пазырю Брюси и близко не подойду. Там по такой жаре отлично все гореть должно.
– Полехче, Хуеплюх! – Экер встал и взял перегоревшую лампочку. Подержал ее над головою у Менга и произнес певуче: – Ты же не думаешь тут о своих собственных интересах…
Менг встревоженно глянул на лампочку.
– Нет! Не собираюсь я опять на гулянки к даагушам с Пиккадилли. Ну нахуй! Там щас посерьезней классом извращенцы завелись. В прошлом месяце я запустил одному типу в жопу двенадцать золотых рыбок, а он мне дал всего 12 и 6 пенсов. Скупердяй, блин! Кроме того, – он капризно глянул на Экера, – Брюси ходит в синей джинсе.
– Иисусе Христе, Менг! – воскликнул его раздраженный брательник. – Я ж ебать его тебе не предлагаю – надо просто вручить ему эту его дребаную мышцу и для разнообразия заработать немного чистой налички!
– А, ну тогда ладно, – ответил несколько умиротворенный сим Менг.
Экер опер подбородок на руки.
– Дай-ка подумаю. Будь я жопой Брюса Спрингстина, где б я свинтил? – Он умолк на пять минут.
– Мне только что мысль в голову пришла, – вспорол мысли Экера голос Менга. Получеловек добрался до аптечки и сунулся внутрь. Догонять муху в себе он отправил с полдюжины таблеток.
– Все, наверно, бывает впервые. – Экер с сомненьем разглядывал братца. Подбородок у него по-прежнему отдыхал. – Ладно, дату и время отмечу у себя в дневнике.
– А сарки мы трогать не станем. Слушай… – Менг переместился к холодильнику. Распахнул дверцу. – Я сберег кое-какие самые полезные детали Судьи Ужасса при наших встречах, и где-то тут… – Верхняя его половина скрылась внутри. – У меня… есть… его… жопка, замаринованная… в… сепарированной воде… – Говоря, он рылся в холодильнике. Вот нашел искомое и извлек свой торс изнутри. – А, вот где эта фиговина!
– Он с торжеством выпрямился, держа на весу крупную зеленую банку. В мутных водах внутри плавало что-то карандашно-тонкое и темное. – Ну и кто теперь скажет, что это не Брюсино колечко?
– Наш малютка!.. – Экер внезапно просиял. – Не с финтом небось подал…
– И петь она умеет! – Менг подчеркнул сказанное, встряхнув банку. В комнату провибрировал приглушенный звук, глубокий и мелодичный. – Когда она думает, что ее никто не слышит, – добавил он, – она поет «Сбрасывай поклажу, тут в законе я», я случайно услыхал… и совсем, блядь, недурно. – Он был крайне собой доволен.
– Ну да, – сказал Экер, – пошли в танцзал, устроим ей прослушиванье. Сможет убедить, что она жопа Брюса Спрингстина, – мы не в накладе!
– Судья Ужасс и Брюс Спрингстин! Меня от этого рвет на родину. Даже не знаю, до чего уже докатился этот ебаный мир.
– Менг обреченно вздохнул. – Два эти ебучки – такая тоска, что стервятники на сральне дохнут…
Получеловек уже тянулся к своему гардеробу.