Согласен. Дай наркоману дозу — и он, счастливо пуская пузыри, продрыхнет до утра.
— То есть охранники...
Хан замолчал, увидев, как в конце коридора проплывает серый мешок килограммов на пятьсот.
— Эй, а это еще что такое? Да это ведь...
И опять он не договорил. Объект его интереса миновал табличку с запретом и исчез за углом. Кореллианин взял с места в карьер.
Мууургх попытался цапнуть его за куртку, но Хан оказался проворнее и убежал по запретному коридору, прислушиваясь, нет ли топота за спиной. Ни звука.
Добравшись до перекрестка, Соло заглянул за угол, чтобы удостовериться, что глаза его не обманули.
Эй, да это же хатт! Что здесь делает хатт? Невозможно ошибиться и принять этих жирных слизней на репульсорных санях за кого-то другого.
Пока он там переминался, Мууургх закогтил его, точно врельта, и легко оторвал от пола. Хан чуть было не заорал от возмущения, когда его сунули под мышку и побежали в обратном направлении. Остановился телохранитель лишь в разрешенном для посещения секторе.
Где поставил ношу на пол и пихнул под самый нос пушистый кулак.
— Моя народ учить: один ошибка можно каждый, — рыкнул Мууургх. — Пилот ссовершает ссвоя. Больше ошибков ни-ни, или Мууургх поучает как неумный кутенок. Мууургх давать сслово честь, помнить, нет? Яссно?
Острые словно бритвы когти отливали металлом.
— Э-э... ага, — выдавил Хан. — Я все понял. Ты вообще слышал о такой штуке, как любознательность? Людей она по-рой одолевает.
— Любопытному кубазу носе оторвать, — отрезал неступчивый телохранитель. — Людям тож.
— Нехилая острота, — сухо откликнулся Хан. — Вернее, острота.
Тогорианин уставился на сияющие кончики когтей, а потом поднял голову и басовито мяукнул... Хан на всякий случай похолодел, но потом сообразил, что Мууургх смеется. Кажется, чувство юмора у тогорианина имелось.
Соло тоже сумел неубедительно хихикнуть.
— Ну что, добудем чего пожевать, а фабрики оставим на потом, что скажешь, приятель?
— Мууургх голодать вссегда, — согласился инородец и бодрой рысцой отправился в столовую. — Что оссначать сслово «приятель»?
— Ну, хороший знакомый, друг. Тот, с кем весело проводишь время, — пояснил Хан.
— То ессть... пилот хочетс-ся говорить «товарищ по сстае»?
— Нуда.
— Хорошо, да! — обрадовался телохранитель. — Мууургх сскучать по товарищ по сстае.
За едой Хан вспомнил, как Тероенза говорил, что его народ прилетел сюда с Нал-Хатты, но ему как-то не приходило в голову, что хатты тоже живут на Илизии. Спрошенный на эту тему Мууургх подтвердил, что видел нескольких «сслиссняков-хоссяев, кто ходить по воссдух».
И есть тому единственное разумное объяснение. Хатты, вот кто настоящие хозяева Илизии. В конце концов, они номер один в торговле наркотиками.
Завтрак был неплох, хотя безыскусен и, по мнению кореллианина, несколько пресен. И все же повара было за что похвалить. Хлеб он пек великолепный. Хан набил рот алдераанскими лепешками, неожиданно сообразил, что вот уже целый день ни разу не вспомнил Дьюланну, и почувствовал себя подлецом. Помогли только лепешки. Дьюланне не хотелось, чтобы он горевал и хандрил из-за нее. Она всегда радовалась жизни и не ожидала бы от своего непутевого воспитанника иного лишь потому, что ее самой не стало...
Хан очнулся от воспоминаний и обнаружил, что Мууургх с любопытством его разглядывает.
— Пилот думать о кто-то где-то вдали, — выдал заключение тогорианин, размахивая костью, которую только что обгладывал.
С нее все еще свисали клочья сырого мяса, но Мууургх уже серьезно над ней потрудился. Интересно, сколько мяса требуется, чтобы поддерживать это могучее тело в рабочем состоянии?
— Точно, — со вздохом согласился кореллианин. — Так далеко, что не дотянешься.
— Пилот иметь милую ссердсу?
Хан покачал головой.
— Были порой девчонки, — не стал скрывать он. — Ничего особенного. Нет, я думал о той, которая меня вырастила.
Мууургх надолго приложился к высокой кружке, глотая пенистую жидкость.
— Человеки вссращивать молодые пороссль ссовссем другой сспоссоб, чем моя народ, — сообщил он, облизав усы.
— Да? Расскажи о своей планете.
Телохранителя не пришлось упрашивать, он с готовностью пустился в описание Тогории, где мужчины и женщины, равные в правах, живут раздельно. Мужчины ведут кочевую жизнь, охотятся стаями, летают над прериями на огромных крылатых рептилиях — мосготах. Женщины разводят животных на мясо, им нет нужды охотиться. Живут они в городах и деревнях, и именно женщины занимаются всей промышленностью на планете.
— А как же вы... — Хан замешкался, подыскивая слово поделикатнее. — Ну там... это... сходитесь, понимаешь? В том смысле, чтобы размножаться...
— Расс в год мы приходить в города, осставатьсся с подруга. Когда нет, много-много думать о них. Тогориане эмоциональные, сспоссобны на великая любовь. Оссобо ссамцы. Великая любовь, вот почему Мууургх находитьсся быть ссдессь. Мушшчины моя народ редко покидать наш планета, пилот сснать?
— Теперь — да. А что ты имел в виду, когда говорил, будто прилетел на Илизию из-за большой любви? Или я что-то не понял, или у тебя есть подруга.
Тогорианин печально кивнул:
— Обещанная подруг. Как-нибудь ссоединятьсся на шизнь, коли Мууургх отысскать ее ссмочь.
Гигант душераздирающе вздохнул и понурился. Он был гак несчастен, что Хану стало его жаль.
— Как ее зовут?
— Мрров. Прекрассная, прекрассная Мрров. Тогориансские шенщины делать порой непонятное, она так ше решить глянуть, как ессть Галактика там. Мууургх умолять, говорить: ходить нет; но шенщины есть упрямый ссущесство.
Инородец нерешительно глянул на Хана, кореллианин согласно кивнул.
— Это точно, я с такими тоже сталкивался...
— Мрров уйти далеко-далеко. Не приходить домой, не ссоединятьсся ссо мной. Мууургх быть горько печален и не ссмочь осставаться домой. Долшшен был сснать, есть с Мрров что.
— Ну... и как? — Хан отхлебнул поланианского эля.
— Мууургх высслешивать ее с планета на планет, и еще планета.
— Ну и? — подбодрил тогорианина Хан, когда тот опять замолчал.
— И потерять сслед. Кто-то на Орд-Мантелл говорить: видеть Мрров, видеть она вссходищь по трап. Мууургх проверять рассписание, находить корабль, много-много паломники. Несколько портов заходить. Мууургх видеть шанс, приходишь ссюда, много паломников приходишь ссюда, вот почему.
Могучий фелиноид опять испустил тяжкий вздох и горестно пожевал кость.
— Гадать хорошо нет. Мууургх спрашивает, жрецы говорить, нет ссдесь тогориан. Мууургх не сснать, куда ходить. Мууургх нужно деньги на поисск...
Усы его поникли.
— И ты решил наняться в охранники, чтобы заработать. — Хан сам догадался, как заканчивается история.
— Да-а...
Соло качнул головой:
— Грустно это, приятель. Надеюсь, ты отыщешь свою подругу, правда очень надеюсь. Нелегко потерять того, кого любишь.
Телохранитель понуро кивнул.
После завтрака состоялась экскурсия на фабрику. Хан понюхал воздух, в котором перемешались запахи разных видов спайса; нос слегка защипало. Интересно, можно ли заторчать, нанюхавшись спайса? Хан указал на глиттерстимовый цех.
— Давай-ка заглянем. Я столько слышал о том, как готовят спайс, но видеть не приходилось. Очень хочется взглянуть.
На входе их остановил строгий охранник, пожелавший знать, кто такой Хан. После переговоров с Мууургхом родианец вручил им обоим бирки с надписью «Гость» и защитные инфракрасные очки. И махнул рукой: идите, мол.
— Очки-то зачем? — спросил Хан на родианском; понимал он этот язык неплохо, но вот с произношением всегда возникали трудности. — Надо их надеть?
Фиолетовые глаза охранника увлажнились.
— Да, пилот Драйго, — шумно высморкавшись, сказал он. — На подземных этажах запрещено пользоваться светом. Спуститесь на турболифте. На каждом этаже делают спайс разного качества. Самые отборные и длинные нити — в самом низу, чтобы исключить любую возможность порчи их светом.
— Ладно-ладно, понял.
Хан потянул Мууургха за собой на площадку турболифта между рядами контейнеров.
— Давай посмотрим качественный товар, — предложил кореллианин.
Вообще-то, Хан надеялся, что сумеет незаметно прихватить с собой один-два, а то и больше, симпатичных черных пузырьков. Если продать немного глиттерстима на стороне, можно значительно улучшить свое благосостояние. Хан нажал кнопку самого нижнего этажа, и платформа, слегка покачиваясь, начала спуск. Откуда-то снизу повеяло прохладой, особенно приятной после илизианской жары. Через этаж свет отключился. Хан нашарил очки, нацепил их, и зрение тут же вернулось, хотя теперь все стало черно-белым. «Освещение» тут все же было: от крошечных, утопленных в стенах ламп. Турболифт полз вниз, Хан разглядывал рабочих, сгорбившихся над столами, где были разложены кучки нитей, усеянных миниатюрными кристаллами.
В конце концов шестью этажами ниже лифт причалил; Хан и Мууургх вышли.
— Ты что, раньше здесь не был? — негромко спросил кореллианин у телохранителя.
Шерсть на загривке Мууургха стояла дыбом, белые усы были встопорщены.
— Нет... — пробормотал тогорианин в ответ. — Моя народ прошшивать равнина. Пещеры не возлюбить. Тьму не возлюбить. Муургх будет радостно, когда пилот шелать уйти это мессто. Мууургх давать сслово чессти, иначе мерсская тьма ходить нет.
— Держись, — посоветовал ему Соло. — Мы быстро. Я лишь одним глазком гляну — и обратно.
В зал, похожий на пещеру, он вошел первым. Темноту заполнял легкий шорох, но в остальном все было тихо. Рядами стояли длинные столы, за которыми сидели или склонялись, в зависимости от анатомии, которой обладали, паломники. Много было людей. Некоторые при появлении чужаков подняли головы. Хан вместе с Мууургхом подошли к надсмотрщице, мохнатой деваронке, и назвали себя.
— Мои работники самые умелые, — с гордостью сообщила она, обводя красной когтистой лапой зал. — Требуется настоящее искусство, чтобы взвесить и отделить нужное количество нитей и получить необходимую дозу спайса. Важнее вес, хотя и чрезвычайно трудно выровнять нить, чтобы она активировалась целиком.