Хан вздохнул. План номер один отменяется.
Как будто ему аар’аа было недостаточно... Остальная стража — два родианца, деваронец и тви’лек — выглядела достаточно злобно и свое дело, без сомнения, знала. И гаморреанцев среди них, к сожалению, не было. Так что никакого шанса поставить в тупик, смутить, заговорить зубы, отвлечь. Хан плюнул с досады и, к несказанной радости Мууургха, направился к турболифту. А плана номер два в природе пока не существует, напомнил себе кореллианин. Кажется, все идет к тому, что придется зарабатывать кредиты честным путем.
В юную бедовую голову так и не сумела закрасться мысль, что перевозка спайса, по сути, абсолютно противозаконное занятие...
Паломница 921 с отсутствующим видом грызла черствый кусок хлеба и старалась забыть молодого пилота. В конце концов, она же часть Всех, единое целое с Единым, а мирские заботы (симпатичных ребят, например) она оставила в прошлом. Она прилетела сюда трудиться в поте лица своего, чтобы возрадоваться и помолиться Единому как части Всех... И в эту благочестивую жизнь не вписываются беседы с парнем по имени Викк. Интересно было бы посмотреть на него без защитных очков. Какого цвета у него волосы? А глаза? От его улыбки становилось как будто теплее...
921-я («Я скучаю по имени!») решительно тряхнула головой, чтобы изгнать из памяти кривоватую ухмылку, от которой замирало ее сердце. Нужно молиться, нужно соблюдать обеты, да еще не забыть бы наложить на себя наказание за то, что отделяет себя от Единого, иначе ее изгонят от Всех.
Еретические мысли отступать не собирались. А еще воспоминания. Они с Викком оба родом с Кореллии.
Паломница 921 подумала о родной планете, рискнув на минуту вспомнить ее, вспомнить семью. Как там родители? Чем занят брат? Живы ли они? Здоровы? Сколько времени она провела здесь? Один день на Илизии был так похож на другой: работа, маленькая плошка невкусной еды, Возрадование и, наконец, сон без задних ног. Она почти не замечала, как летит время: здесь почти не было смены времен года.
Действительно, сколько? Месяцы или годы? Сколько ей лет? Может, она уже состарилась и покрылась морщинами? Вдруг она вся седая?
921-я провела израненными пальцами по лбу и щекам. Кожа туго обтягивала скулы; раньше ее лицо было круглее.
Нет, морщин нет. Она не старая. Наверное, она все-таки пробыла здесь несколько месяцев, а не лет. Сколько же ей было, когда она впервые услышала об Илизии, продала все свои драгоценности и купила билет? Семнадцать... ну да, она только что окончила среднюю школу и собиралась на Корусант, поступать там в университет. Хотела изучать... что? Археологию. Специализироваться на древнем искусстве. Да, именно так. Она даже провела несколько летних каникул на раскопках, где училась обращаться с раритетами. Она собиралась работать в музее. В детстве она всегда любила историю, любила читать о рыцарях-джедаях, восхищалась их приключениями. Ее отрочество пришлось на Войны клонов, и она интересовалась этим периодом, а еще — давним, очень давним рождением Республики...
Паломница 921 вздохнула, поперхнулась крошками, а откашлявшись, принялась жевать сухой хлеб. Порой полустертые воспоминания продолжали беспокоить ее, и тогда 921-я боялась, что окончательно утратит способность думать и воспринимать окружающий мир. Но она полагала, что паломникам следует воздерживаться от мирских тревог, отринуть плотские утехи.
Тогда она не знала горя, предавалась забавам и удовольствиям жизни. Если сравнить ту жизнь с сегодняшней, в прежней не было смысла. Она порхала с вечеринки на вечеринку, от веселья к веселью, с пикника на пикник.
Да, все было на редкость бессмысленно.
А теперь ее жизнь наполнена смыслом. Теперь она знает Возрадование. Каждый вечер Единый через жрецов дарует ей благословение. На Возрадовании Все осеняли паломников. Весьма глубокие духовные переживания, а как при этом становится хорошо!
921-я решила, что успешно стерла воспоминание о Викке Драйго и его очаровательной улыбке, поэтому вернулась к холмику глиттерстима на столе, а через несколько минут уже мечтательно думала о том, заговорит ли с ней пилот еще раз. Интересно все-таки, как он выглядит?
Паломница задрожала от вечной стылой влажности и изо всех сил постаралась забыть Викка Драйго и все, что с ним было связано...
Тем же вечером Хан не пошел на службу, решив, что не вредно лишний раз позаниматься на тренажере. Впервые в жизни судьба предоставила шанс честно заработать кусок хлеба, и юный кореллианин не собирался его упускать. Он не раз слышал жалобы, что вот, мол, приходится трудиться в поте лица, и Хан пришел к выводу: вот она, основа успеха. Конечно, воровство, попрошайничество, грабеж и жульничество тоже требуют значительного времени и сил, но, кажется, честная работа — это что-то другое.
Устроившись перед тренажером, Хан просмотрел список доступных программ. И опять Тероенза выполнил обещание. Соло скомпоновал упражнения по вкусу, добавил атмосферную турбулентность. Затем посмотрел на Мууургха; телохранитель стоял рядом и не сводил с подопечного глаз.
— Я немного поработаю, не возражаешь?
Тогорианин не возражал.
— Почему бы тебе не погулять?
Мууургх солидно покачал головой:
— Мууургх ос-ставлять пилота один нет. Против приказ.
Хан пожал плечами:
— Как знаешь.
Нервно дергая ухом, тогорианин наблюдал, как Хан напяливает видеошлем, отрезая себя от реальности, и запускает программу тренировочного полета, который для всех чувств кореллианина будет абсолютно настоящим. Мууургх не ладил с высокими технологиями и чувствовал себя неуютно. Хан расслабился, погружаясь в созданную тренажером жизнь, и вскоре тот выполнил одну из своих первоначальных задач: пилот напрочь забыл, что сидит в кресле. Сейчас Хан был убежден, что летит по-настоящему: действительно лавирует в астероидном поле, сражается с илизианскими ветрами, сажает корабль в различных обстоятельствах.
Кореллианин очнулся после двух часов успешных посадок и взлетов, всевозможных маневров, доступных челноку, на котором завтра он отправится из первой колонии во вторую и в третью. В качестве дополнительного задания Хан изучил пульт на транспортнике: «Илизианскую Мечту» переделали под ручное управление, а также ознакомился с управлением личной яхты Тероензы.
Короткий илизианский день подошел к концу. Телохранитель мирно посапывал в кресле, но открыл глаза в то же мгновение, как Хан потянулся, разминая затекшие плечи. Соло тут же отметил, что его негаданный товарищ не соня, и ощутил досаду. Бдительность тогориаиина крайне затруднит задуманные Ханом ночные прогулки.
Мууургх шел за пилотом, радуясь, что задание не мешает ходить в столовую на поздний ужин. Тогорианин хотел есть, он всегда был голоден. Его народ привык охотиться и убивать, а затем съедать добычу, так что свежее мясо неизменно входило в их рацион. Здесь же его потчевали сырыми, но только что размороженными бифштексами.
Прежде чем в его жизни появился кореллианин, у Мууургха имелась масса свободного времени; тогорианин мог уходить в джунгли и охотиться вволю, чтобы не тупились клыки и инстинкты.
Он скучал по своему мосготу, скучал по полетам на его спине, по восторгу, который охватывает, когда мощные крылья возносят тебя в небеса То горни.
Мууургх украдкой вздохнул. Небеса Тогории были яркого бирюзового цвета, они совсем не похожи на голубовато-серый выцветший купол Илизии. По ним Мууургх тоже скучал. Увидит ли он их когда-нибудь, взлетит ли верхом на мосготе навстречу заре?
Жрецы вынудили его подписать шестимесячный контракт, он дал слово чести. Пройдет еще много десятидневок, прежде чем Мууургх вновь отправится на поиски Мрров.
Тогорианин представил себе ее кремовый мех с оранжевыми полосками, ярко-желтые глаза. Прекрасная Мрров. Они так долго были частью друг друга, что Мууургху словно нанесли глубокую незаживающую рану, когда она исчезла. Вдруг Мрров вернулась на Тогорию? Вернулась и ждет его?
Как ему хотелось послать домой сообщение, узнать, не вернулась ли Мрров, но межзвездная связь — удовольствие дорогое. Чтобы оплатить подобную роскошь, Мууургху придется еще на два месяца задержаться на Илизии.
Но... Мууургх пораскинул мозгами. А что, если во время какого-нибудь полета на Нал-Хатту кореллианин не станет возражать, если Мууургх отправит послание? Не настолько он доверял илизианским жрецам, чтобы послать письмо с их планеты.
А пилот кажется достойным и честным, насколько это возможно для человека, размышлял Мууургх. Он хитер, быстр, вечно пытается идти кружным путем, но все люди таковы. По крайней мере, пилот не стал выяснять, кто в стае вожак, а сразу признал за Мууургхом главенство. Очень умный ход. При таком раскладе кореллианин проживет гораздо дольше...
Мууургх на самом деле надеялся, что пилот и впредь не будет дурить. Он нравился тогорианину, Мууургх не хотел причинять ему боль.
Но если пилот решит нарушить правила, Мууургх не станет колебаться и покалечит — даже убьет — кореллианина. Тероенза отдал Мууургху недвусмысленный приказ, и тогорианин выполнит его, не уклоняясь. Он дал слово чести, а во всей Галактике для его народа превыше чести нет ничего.
Тогорианин с отсутствующим видом приводил в порядок усы и шерсть, размышляя о том, что, пока пилот не переступит черту, все будет хорошо.
ГЛАВА ПЯТАЯСПАЙСОВЫЕ ВОЙНЫ
На следующий день Хан смотался на илизианском челноке в другие колонии и обнаружил, что ему нравится водить большие корабли, да и летал он, как выяснилось, очень даже ничего.
На обратном пути он немного попрактиковался в бреющем полете; кроны деревьев едва не щекотали челноку брюхо. В кресле второго пилота происходила внутренняя борьба: Мууургх разрывался между весельем и ужасом, когда дело дошло до петель, «бочек» и на закуску — полета вверх тормашками на высокой скорости. Хан буйствовал, гоняя машинку через все фигуры пилотажа, которые ранее пробовал только на тренажере, и восторженно орал не затыкаясь. Собрав последние крохи умения, кореллианин послал челнок по образованному рекой извилистому каньону, едва не сдирая краску о каменные выступы; места для маневра было так мало, что Мууургх душераздирающе мяукнул, зажмурился и наотрез отказался открывать глаза. Когда челнок снова вырвался на открытое пространство, Хан принялся трясти здоровяка-тогорианина за лапу и уверять, что самое страшное позади, тренировка окончена.