– Какой хорошенький! – воскликнула Мари.
– Видела бы ты его во плоти, – сухо вставил Сирил, – никакая кисть не в силах нанести на холст это маленькое дикое исчадье Сатаны.
Все, кроме Билли, рассмеялись. Она вообще держалась странно молчаливо и стояла чуть в стороне от всех. Она казалась слегка испуганной, нервно терзала носовой платок, смотрела налево и направо, но везде видела только себя.
Иногда в анфас, иногда в профиль, иногда только ее глаза смотрели с веера или просто из небытия. На одной картинке изображен был ее затылок – буйная масса вьющихся волос, отливающих бронзой. И еще один затылок, а под ним – открытая стройная шея и плечи, прикрытые шарфом. На другой картине виднелся край ее щеки, а на заднем плане – рука, держащая четыре игральные карты, на которые смотрела девушка с картины. Иногда на картинах была веселая Билли со смешинками в глазах, иногда скромная Билли, на щеки которой падала тень от длинных ресниц. Встречалась грустная Билли, смотрящая зрителю прямо в глаза. Но это всегда была Билли.
– Я полагаю, что здесь мне удалось идеально изобразить наклон подбородка, – заговорил Бертрам.
Билли вдруг вскрикнула и побелела. Сделала шаг вперед.
– Бертрам, нет! Только не наклон подбородка! – с трудом проговорила она.
Бертрам удивился.
– В чем дело, Билли? Что случилось?
Девушка опомнилась и попыталась засмеяться. Она видела испуг в глазах жениха, Уильяма и всех остальных.
– Ничего, – торопливо сказала она, – все в порядке.
– Билли, что все-таки случилось? – в глазах Бертрама появилась тревога. – Дело в картине? Я думал, она тебе нравится.
Билли снова засмеялась, на сей раз более естественно.
– Бертрам, как ты можешь ожидать, что мне «понравится» что-то из этого? – она обвела рукой вездесущих Билли. – Мне кажется, что я зашла в комнаты с тысячей зеркал и что меня застали, когда я румянила щеки и красила брови.
Уильям засмеялся. Тетя Ханна и Мари снисходительно улыбнулись. Даже Сирил усмехнулся. Только Бертрам, ничего не понимая, отложил в сторону холст, который держал в руках.
Билли внимательно изучала набросок, который был прислонен к стене. Набросок был не слишком хорош и даже не закончен, но Билли это совершенно не волновало. Она вдруг спросила:
– Бертрам, что это?
Ответа не последовало. Бертрам был очень занят перекладыванием других набросков. Мари и тетя Ханна, а за ними Уильям и Сирил, как раз скрылись за большим мольбертом, скрывавшим дверь в гостиную. В следующую минуту из гостиной послышался веселый гул голосов. Бертрам поспешил через всю мастерскую к девушке, склонившейся над наброском в углу.
– Бертрам! – воскликнула Билли, когда он поцеловал ее в щеку.
– Все ушли! Да и если бы они увидели, что с того? Билли, что не так с твоим подбородком?
Билли нервно рассмеялась. По крайней мере, Бертрам попытался убедить себя в том, что это смешок, хотя звучал он почти как всхлип.
– Бертрам, если ты скажешь еще хоть одно слово о подбородке, я закричу, – предупредила она.
– Да что такое, Билли?
Девушка вдруг принялась переворачивать одну картину за другой.
– Ну же, сэр! – весело велела она. – Билли провела на выставке уже слишком много времени. Давно пора повернуть ее лицом к стене, чтобы она поразмыслила над своим поведением и научилась скромности.
Бертрам не ответил и не стал ей помогать. Внимательные серые глаза с восхищением следили за ее изящной фигурой.
– Билли, я все еще не верю, что ты моя, – сказал он наконец тихо, и его голос дрогнул.
Билли повернулась к нему. Странное сияние осветило ее лицо. Она стояла рядом с мольбертом, и мягкий свет лился на нее сверху.
– Значит, тебе нужна я, – сказала она, – просто я, а не… – она замолкла. Бертрам сделал шаг вперед. На его лице было то выражение, которое она так хорошо знала и которого почти боялась. «Взгляд художника».
– Билли, стой так, – велел он, – не двигайся. Господи! Темные тени у тебя за спиной создают идеальный эффект. Твое лицо, волосы и шея просто светятся. Билли, мне очень хочется тебя нарисовать.
Билли вскрикнула и убежала.
Глава XРабота для Пита и Бертрама
В начале декабря в маленьком домике на холме Кори, разумеется, царила суета. Мари выходила замуж двенадцатого числа. Свадьба планировалась домашняя и очень простая – по словам Билли и по желанию Мари. Билли все еще спокойно утверждала, что это «совсем простое дело», но Мари начинала впадать в ужас. Шли дни, все чаще и чаще появлялись материальные и нематериальные свидетельства заказов, оставленных поварам, флористам, торговцам писчебумажными принадлежностями – и наконец Мари осмелилась возразить.
– Билли, мы хотели устроить простую свадьбу! – воскликнула она.
– Так и будет.
– А что за разговоры о завтраке?
Билли приняла самый решительный вид.
– Откуда мне знать, что за слухи ходят? – спокойно спросила она.
– Билли!
Девушка засмеялась, все еще пытаясь казаться упрямой, но губы ее уже улыбались, и выглядела она при этом очаровательно.
– Тихо-тихо, милая, – попросила хозяйка Гнезда, – не волнуйся. Кроме того, я уверена, что ты наверняка захочешь накормить своих гостей.
– Но судя по тому, что я слышала, планируется что-то слишком изысканное.
– Глупости! Ничего подобного.
– Роза говорит, что будут салаты, пирожные, мороженое, и я не знаю, что еще.
Билли задумалась.
– Да, конечно, Мари, возможно, ты предпочла бы овсянку и пончики… – начала она обеспокоенно, но продолжать не стала.
– Билли! – взмолилась невеста. – Неужели ты не можешь быть серьезной? А еще все пирожные упакованы в свадебные коробочки!
– Да, но с коробочками выходит гораздо аккуратнее и проще, чем если есть руками, – серьезно извинилась Билли.
Мари ответила ей негодующим взглядом и продолжила.
– А цветы! Десятки роз, и это в декабре! Билли, я не могу позволить тебе так стараться для меня.
– Какая чепуха, дорогая, – засмеялась Билли, – мне же это нравится. Представь, как мне будет одиноко, когда ты уедешь! Мне придется пригласить к себе кого-нибудь еще, раз уж Мэри Джейн оказалась противным мужчиной, а не милой девушкой вроде тебя, – грустно закончила она.
Мари не улыбнулась. Между ее тонкими бровями залегла складка.
– А что до моего приданого… ты столько всего купила сама!
– Ни одной сбивалки для яиц, – напомнила Билли.
На этот раз Мари улыбнулась, но все же покачала головой.
– Билли, я не могу всего этого принять.
– Это почему?
Из-за этого прямого вопроса Мари несколько опешила.
– Потому что не могу, – сказала она, – я не в состоянии позволить себе это, и…
– Ты что, меня не любишь?
Краска бросилась Мари в лицо.
– Люблю, конечно.
– Так что, я тебя не люблю?
Мари покраснела еще сильнее.
– Надеюсь, что любишь.
– Тогда почему я не могу делать, что хочу, и радоваться? Деньги – это всего лишь деньги, что в них проку, если на них нельзя купить то, что хочешь. Сейчас мне хочется розовых роз, мороженого и кружевных оборок для тебя, Мари, – голос Билли дрогнул, – у меня никогда не было сестры. Мне так весело было покупать для тебя все эти вещи… я надеялась, они тебе понравятся. Но, конечно, если ты не хочешь… – Билли всхлипнула и закрыла лицо руками.
Мари вскочила и обняла склоненную голову подруги.
– Конечно, мне все очень нравится, милая, все до единой вещицы, – заверила она, – только пообещай мне, что ты сделаешь все, что запланировала, пожалуйста.
После кратчайшей паузы последовал придушенный ответ:
– Если ты правда этого хочешь.
– Конечно хочу, милая, очень хочу. Мне нравятся красивые свадьбы, и я всегда мечтала, что у меня такая будет, если я вообще выйду замуж. Так что знай, что мне все это ужасно нравится, – нервно сказала Мари. – А теперь мне пора. Я обещала Сирилу встретиться с ним в три часа на Парк-стрит.
Она выбежала из комнаты и на полпути внезапно сообразила, что только что умоляла мисс Билли Нельсон покупать ей розовые розы, мороженое и кружево.
Щеки ее покраснели от стыда, но она немедленно улыбнулась.
– Разве в этом не вся Билли? – спросила она у самой себя, и глаза ее вспыхнули нежностью.
Однажды в начале декабря Пит принес пакет Мари от Сирила. Мари не было дома, и Билли сама спустилась, чтобы взять пакет у старика.
– Мистер Сирил велел передать это мисс Хоторн, – возразил старый слуга, но при виде Билли расплылся в улыбке: – Но думаю, его устроит, если пакет заберете вы.
– Боюсь, Пит, это единственный выход, если ты не хочешь тащить пакет обратно, – улыбнулась Билли. – Я отдам его мисс Хоторн, как только она войдет.
– Спасибо, мисс. Ваше личико радует мои старые глаза, – он помялся, а потом медленно повернулся к дверям. – Хорошего дня, мисс Билли.
Билли положила пакет на стол и задумчиво посмотрела вслед старику. Что-то в его сгорбленной фигуре показалось ей странным. Она быстро шагнула ему вслед.
– Ты будешь скучать по мистеру Сирилу, Пит, – сказала она.
Старик остановился и гордо поднял голову.
– Да, мисс. Я присутствовал еще при его рождении. Мистер Сирил – хороший человек.
– Конечно. Может быть, он стал таким благодаря твоей заботе, – улыбнулась девушка, пытаясь подобрать слова, которые изгнали бы тоску из взгляда старика.
На мгновение ей показалось, что у нее все получилось. Старый слуга выпрямился, и в его глазах промелькнула гордость за пятьдесят лет беспорочной службы. И тут же гордость пропала, и тоска снова заняла ее место.
– Спасибо, мисс, но я, конечно, тут не причем, – сказал он. – Мистер Сирил – хороший человек, и мы будем по нему скучать, но я боюсь, что нас всех ждут перемены.
Карие глаза Билли на мгновение подернулись пеленой.
– Думаю, что так, – согласилась она.
Старик помолчал и продолжил, как будто под воздействием какой-то скрытой силы.
– Да, и вас тоже ждут перемены, мисс, и об этом я хотел с вами поговорить. Я понимаю, что когда вы поселитесь там, вы захотите слуг помоложе. Я уже не такой проворный, как раньше, и мои старые руки не всегда меня слушаются. Я хотел вам сказать, что я не рассчитываю остаться. Я уйду.