– Без обеда! Почему… Ах да, вы же не можете уйти из очереди, – нахмурилась Билли.
– Нет, – Алиса Грегори гордо задрала голову, – я никогда не ем здесь, – с этими словами она презрительно посмотрела на девушек, поедающих пирог.
– Конечно нет, – согласилась Билли, нахмурившись и прикусив губу, она о чем-то раздумывала. Вдруг лицо ее прояснилось. – Вот что! – воскликнула она. – Возьмите мой билет на сегодня, мисс Грегори, и не стойте тут больше. Кстати, тут есть отличный ресторан.
– Спасибо, но нет. Я не могу, – ответила девушка довольно резко, но при этом тихо.
– Возьмите мой билет, – попросила Билли.
Мисс Грегори покачала головой.
– Конечно нет.
– Я вас очень прошу. Я расстроюсь, если вы его не возьмете.
Мисс Грегори сделала категорический жест.
– А я расстроюсь, если возьму, – холодно сказала она. – В самом деле, мисс Нельсон, – тихо продолжила девушка, тревожно глядя на своего соседа, который был поглощен газетой, – боюсь, я вынуждена просить вас оставить меня в покое. Вы очень добры, но решительно ничего не можете сделать. Я очень благодарна вам за то, что вы послали маме цветы и книгу на Рождество, но…
– Не упоминайте об этом, пожалуйста, – быстро перебила ее Билли. В глазах ее больше не было мольбы, а круглый подбородок казался квадратным и решительным. – Если вы наотрез отказываетесь взять мой билет, то не отказывайтесь хотя бы от этого. Пойдите в какой-нибудь ресторан и поешьте. Я постою в очереди.
– Мисс Нельсон!
Билли радостно улыбнулась. Она впервые увидела, как холодная сдержанность Алисы Грегори сменилась искренними чувствами. Ее возглас был настолько недоверчив, было ясно, что он шел от сердца, как и ее последующие слова:
– Вы постоите в очереди?
– Конечно, займу вам место. Не беспокойтесь, вы его не потеряете.
Билли говорила совершенно спокойно, как будто хотела убедить всех, что стоять в очереди за двадцатипятицентовыми билетами – обычное для нее дело.
– Тут есть хороший ресторан, совсем недалеко, – сказала она. И изумленная Алиса Грегори вдруг оказалась за пределами очереди, а ее место заняла другая.
– Но, мисс Нельсон, я не могу… Вам нельзя, – пробормотала она. Но, увидев, насколько непреклонно лицо над котиковой шубкой, и понимая, что она не может вытащить Билли из очереди силой, согласно кивнула.
– Тогда я… отойду за кофе и сэндвичем. Спасибо, – сказала она и убежала.
Билли глубоко вздохнула, чувствуя, что одержала победу, но тут же испуганно вскрикнула. По улице прямо к ней шел единственный человек, которого Билли совсем не хотела видеть в эту минуту – Бертрам Хеншоу. Билли вспомнила, что ее возлюбленный дважды говорил, что собирается зайти в Бостонский оперный театр, который хочет заказать ему картину с изображением воплощения музыки. Оперный театр располагался совсем недалеко отсюда. Несомненно, туда-то и направлялся Бертрам.
Он подошел очень близко, и Билли задержала дыхание. Оставался шанс, что он ее не заметит, и Билли очень на это рассчитывала, но тут порыв ветра вырвал газетный лист из рук ее соседа, чем привлек внимание Бертрама к ней. В следующую секунду он уже оказался рядом и озадаченно воскликнул:
– Билли?!
Девушка тихонько засмеялась. В жизни очень много смешных ситуаций, и эта – одна из самых забавных.
– Да, согласна, – хихикнула она, – ничего не говори, твое лицо достаточно красноречиво. Я занимаю место для одной знакомой девушки.
Бертрам нахмурился. Он смотрел так, как будто хотел немедленно выдернуть Билли из очереди.
– Билли, – тихо возразил он, – это уже не леденцы. Это настоящее самоубийство – стоять здесь на таком ветру, кроме того… – он замолчал, злобно оглядывая окружающих.
– Понимаю, – серьезно кивнула она, отвечая прежде всего на этот сердитый взгляд, – это неприятно и неудобно, но она провела здесь все утро. Что до холода – то мне тепло, как у камина. Это же ненадолго, она всего лишь отошла купить что-нибудь поесть, а я потом отправлюсь на ланч к мисс Хендерсон.
Бертрам нетерпеливо вздохнул и открыл рот – и, ничего не сказав, тут же закрыл его. Он ничего не мог сделать, а сказал уже слишком много. Он мрачно посмотрел на стоявшего рядом мужчину, у которого осталось достаточно страниц из газеты, чтобы он мог притворяться, что читает. Насколько Бертрам видел, он не прочел ни слова, вместо этого он внимательно следил за красивой юной женщиной в котиковой шубке. На самом деле Билли привлекла уже дюжину взглядов, и Бертрам понимал, что его появление ничуть не ослабило всеобщего интереса. Ему оставалось только надеяться, что никто в этой очереди не знает ни его самого, ни Билли, и никто не понимает, что именно случилось. Он вовсе не хотел видеть свое имя и имя своей невесты в газетных заголовках, кричащих дюймовыми буквами что-то вроде:
«Талантливая молодая девушка-композитор и ее жених, знаменитый художник, занимают место бедной девушки в очереди за двадцатипятицентовыми билетами».
При этой мысли он поежился.
– Ты замерз? – забеспокоилась Билли. – Если да, то не стой здесь!
Он молча покачал головой, выглядывая на улице единственного человека, который мог бы его спасти.
Должно быть, девушка действительно пообедала только сэндвичем и кофе, потому что вскоре она вернулась. Бертрам предположил, что это она и есть, и отошел на пару шагов. Он не хотел знакомства. Через мгновение девушка заняла место Билли, а Билли оказалась рядом с ним.
– Это была Алиса Грегори, Бертрам, – объяснила она, когда они стремительно ушли. – И, Бертрам, она чуть не плакала, когда встала на мое место.
– Возможно, это было бы к лучшему, – мрачно заметил Бертрам.
– Ничего же не случилось, милый, – засмеялась Билли, примирительно гладя его по руке. Они свернули на улицу, где жила ее подруга. – Ты можешь зайти и поздороваться с Мэй?
– Боюсь, что нет, – отказался Бертрам, – я бы хотел, но сегодня страшно занят и на самом деле уже опаздывал, когда увидел тебя. Билли, я просто не поверил своим глазам!
– Да уж, – рассмеялась Билли, – я многое отдала бы, лишь бы ты смог увидеть свое лицо.
– А я бы согласился, если бы мне пришлось пройти через это еще раз, – мрачно сказал он, все еще воображая газетные заголовки.
Билли опять засмеялась.
Глава XXАркрайт рассказывает историю
Аркрайт пришел вечером в понедельник, как договаривались. Вдвоем с Билли они принялись совершенствовать новую песню.
Когда чуть позже они вместе с тетей Ханной пили чай перед камином, Билли рассказала о своем пятничном приключении перед концертным залом.
– Это же была знакомая девушка? Вы, кажется, говорили, что ее знаете? – спросил Аркрайт.
– Конечно. Это была Алиса Грегори. Мы с дядей Уильямом познакомились с ней, когда ходили за чайником из Лоустофта. Может быть, вы хотите узнать эту историю? – улыбнулась Билли.
– Алиса Грегори? – заинтересовался Аркрайт. – Я знал одну Алису Грегори, но, наверное, это другая. Ее мать была калекой.
Билли вскрикнула.
– Неужели?! Мать моей Алисы Грегори тоже калека. Получается, вы их знаете?
– Выходит, что так, – согласился Аркрайт, явно заинтересовавшийся. – Я не видел их уже четыре или пять лет. Они жили в нашем городе. Мать – миловидная маленькая дама с юным взором, но преждевременно поседевшими волосами.
– Точь-в-точь моя миссис Грегори! – воскликнула Билли. – А дочь?
– Алиса? Как я уже сказал, я не видел ее года четыре. – В голосе Аркрайта появилось странное напряжение, которое чуткое ухо Билли немедленно уловило. – Ей было девятнадцать, и она была очень хороша собой.
– Примерно моего роста, с каштановыми волосами и большими серо-голубыми глазами, которые становятся ледяными, если она сердится? – спросила Билли.
– Полагаю, да, – слабо улыбнулся Аркрайт.
– Значит, это они! – заволновалась девушка. – Разве же это не прекрасно? Теперь мы их знаем и можем что-нибудь для них сделать. Я успела полюбить мать и, наверное, полюблю дочь, если она перестанет отгонять меня. Расскажите же нам о них! Как они сюда попали? Почему вы не знали, что они здесь?
– Ты постоянно задаешь по дюжине вопросов за раз! – заявила тетя Ханна, переводя смеющийся взгляд с Билли на Аркрайта.
– Я постараюсь, – сказал он. – Для начала, мать – вдова судьи Грегори. Они родом из хороших семей и были очень обеспечены, даже богаты по меркам нашего маленького города. Судья умел зарабатывать деньги, но не умел их сохранять. И после его смерти доход перестал поступать, а дела оказались в жутком состоянии из-за необдуманных займов и бесполезных инвестиций. Это было восемь лет назад. С тех пор дела шли все хуже, и наконец у них почти ничего не осталось.
– Я чувствовала что-то подобное! – объяснила Билли. – Но, как по-вашему, зачем они сюда приехали?
– Чтобы сбежать от всех, скорее всего, – ответил Аркрайт, – это на них похоже. Они очень горды, и очень тяжело стать никем, когда у тебя было имя. Куда тяжелее, чем быть никем, если ты всегда был таким.
– Наверное, – вздохнула Билли, – но у них же должны быть друзья!
– Конечно, но если дружба чересчур приправляется жалостью, она становится не такой приятной штукой, особенно если вы не любите жалости – а многие люди не любят. Грегори как раз из таких. Из крошечного дешевого коттеджа, где они сами вели хозяйство, они выходили на улицу в потертых платьях и старомодных шляпках, держа голову едва ли не выше, чем в те дни, когда их наряды и занятия вызывали восхищение и зависть всего города. Жалость им была совершенно не нужна.
– Понимаю! – вскричала Билли почти радостно. – Наверное, это действительно неприятно!
Говоря это, она высоко подняла голову.
– Да, это тяжело, – вздохнула тетя Ханна и поставила чайную чашку.
– Да, – кивнул Аркрайт, – разумеется, миссис Грегори, с ее-то покалеченной ногой, не могла заработать, разве что шила немного. Они целиком зависели от Алисы, и когда дела пошли совсем худо, она стала преподавать. Девушка очень любила музыку и хорошо играла на пианино. Разумеется, она училась у лучших музыкантов, которых только можно было найти в городе за двадцать миль от нашего родного городка. Она была совсем юна, когда начала преподавать, думаю, ей только исполнилось семнадцать, но она нашла несколько начинающих учеников, и уже через два года работала очень много, продолжая посещать собственные занятия.