– Они бы наверняка справились, – продолжил Аркрайт, – и даже не узнали бы о всеобщей жалости. Но тут пошли слухи, когда кто-то раскопал старое дело и поставил под сомнение честность судьи. Это было уже слишком. Последняя соломинка сломала их мужество. Алиса отпустила всех учеников, они продали то немное, что оставалось – у них были ценные вещицы, включая, думаю, и тот чайник. С этими деньгами они уехали из города. До отъезда они почти не показывались на улицах, их никогда не было дома, если к ним приходили визитеры, и уехали, ни одной живой душе не сказав куда.
– Бедняжки! – воскликнула Билли. – Как же они натерпелись! Но теперь все будет по-другому! Вы, конечно, их навестите, и…
Увидев лицо Аркрайта, она удивленно замолчала.
– Вы забыли, что они не захотят меня видеть, – возразил он. И Билли снова услышала напряжение в его голосе.
– Но разве их может смутить ваше присутствие здесь? – возразила Билли.
– Боюсь, что может. Я уверен, что они откажутся со мной встречаться.
Взгляд Билли сделался решительным.
– Они же не смогут отказаться, если я подстрою случайную встречу, – заявила она.
Аркрайт рассмеялся.
– Я не стану даже воображать последствия подобного, – вставая, ответил он. – Но может случиться катастрофа. Не вы ли говорили мне несколько минут назад, какими ледяными становятся глаза мисс Алисы, если она злится?
По его интонации Билли поняла, что по какой-то причине он не хочет больше обсуждать возможную встречу с семьей Грегори. Она немедленно сменила тему.
– Прежде чем уйти, расскажите мне, пожалуйста, откуда взялись эти слухи о судье Грегори?
– Честно говоря, я не знаю, – нахмурился Аркрайт. – В одном письме, которое я получил от матери, когда был в Париже, говорилось, что какое-то обвинение сочли ложным и что доброе имя судьи может остаться незапятнанным.
– Как бы я этого хотела, – вздохнула Билли. – Представляете, как это важно для этих двух женщин?
– Это все для них! – воскликнул Аркрайт довольно тепло. – Я сегодня же напишу матери и выясню, что там случилось. Тогда вы сможете им передать, – сухо закончил он.
– Или вы, – весело кивнула Билли.
Он не сумел ответить на эту фразу, поскольку она тут же заговорила о чем-то другом. Не успела дверь закрыться за Аркрайтом, как сияющая Билли бросилась к тете Ханне.
– Тетя Ханна, вы заметили? – воскликнула она. – Заметили, как Мэри Джейн ведет себя при упоминании Алисы Грегори? Я уверена, что между ними что-то было. Наверное, они поссорились.
– Я не заметила ничего странного, милая, – пробормотала старушка.
– А я заметила! И я стану для них феей-крестной, которая все исправит. Обязательно! Они будут чудесной парой, тетя Ханна. Пойду туда прямо завтра.
– Билли, дорогая! – вскричала тетя Ханна, которая была несколько более консервативна. – Может быть, им вовсе не нужна фея-крестная?
– Но они же не узнают, что это я. Никто не узнает, и я никому не скажу, – рассмеялась Билли. – Я просто хочу познакомиться с семейством Грегори, вот и все. Только подумайте, тетя Ханна, что им пришлось перенести! Посмотрите, где они живут сейчас! А они ведь благородные дамы!
– Да уж, бедняжки, – вздохнула тетя Ханна.
– Надеюсь, она действительно хорошо преподает… Я имею в виду дочь, – добавила Билли. – Если да, то я все-таки смогу ей помочь. Передам ей часть бывших учеников Мари. Я знаю, что некоторые из них так и не нашли нового учителя, а миссис Карлтон говорила мне в прошлую пятницу, что ни ей, ни ее сестре не нравится та учительница, которую они наняли для девочек. Я уверена, что они последуют моей рекомендации. Конечно, если я смогу ее рекомендовать, – Билли нахмурилась. – В любом случае я начну действовать завтра.
Глава XXIЯ пришла по делу
Верная своему слову, Билли отправилась к Грегори на следующий день. На этот раз она не взяла с собой Розу. Даже тетя Ханна согласилась, что это не обязательно. Не прошло и десяти минут после ее ухода, как зазвонил телефон и Роза сообщила, что мистер Бертрам Хеншоу хочет поговорить с миссис Стетсон.
– Роза говорит, что Билли нет, – обиженно заявил Бертрам, когда тетя Ханна сказала: «Доброе утро, мой мальчик».
– Господи, Бертрам, нет. Она с утра очень волновалась. Наверное, Билли все расскажет, когда вы придете вечером. Вы же придете к нам вечером?
– Да, конечно! Но в чем дело? Куда он ушла?
Тетя Ханна тихо засмеялась.
– Она пошла к Грегори.
– К Грегори? Как? Снова?
– Пора вам к этому привыкнуть, Бертрам, – развеселилась тетя Ханна. – В вашей жизни будет еще очень много этих «снова».
– Вы о чем, тетя Ханна? – недовольно спросил Бертрам.
– Она сама вам расскажет. Эти Грегори оказались старыми друзьями мистера Аркрайта.
– Друзьями Аркрайта! – Бертрам окончательно рассердился.
– Да, и там была такая история… Билли очень взволнованна, как вы понимаете. Конечно же, она все расскажет вечером.
– Да, конечно, – отозвался Бертрам. В его голосе не было ни малейшего энтузиазма. Мгновением позже он попрощался.
Тем временем Билли, «очень взволнованная», по выражению тети Ханны, направлялась к дому Грегори. Эта история казалась ей странной и чудесной: она нашла семью Грегори благодаря чайнику из лоутофтского фарфора, Аркрайт был с ними знаком, и теперь у нее появился шанс каким-то образом им помочь, хотя для этого ей понадобятся весь возможный такт и деликатность. Она не забыла слова Аркрайта о том, что они терпеть не могут жалости.
Здраво поразмыслив поутру, Билли решила, что романа между Аркрайтом и Алисой могло и не быть, но окончательно эту идею не бросила и собиралась внимательно следить – вдруг появится хотя бы малейший шанс! Разумеется, она не собиралась никому об этом говорить, даже Бертраму.
Билли так и не решила, как именно будет действовать этим утром. В руках у нее была азалия в горшочке, которая послужит ей предлогом для визита. Ну а после этого можно будет действовать по обстоятельствам.
Миссис Грегори опять оказалась дома одна, и Билли очень обрадовалась. Лучше начинать с одной, чем с двоих. Маленькая леди сердечно ее поприветствовала, со слезами на глазах поблагодарила за подарок и за предусмотрительность Билли в пятницу. В это мгновение Билли искусно перевела разговор на Алису и вскоре получила всю нужную информацию о характере, целях и повседневной жизни Алисы Грегори.
– Понимаете, у нас есть немного денег, очень немного, – объяснила миссис Грегори через некоторое время. – Чтобы получить их, мы продали все свои ценности, кроме чайника. – Она быстро взглянула на Билли. – Наверное, нам не обязательно жить в таком месте, но прямо сейчас мы предпочитаем тратить наши скромные средства не на бытовой комфорт, а, например, на уроки или на редкие концерты. Моя дочь учится, хотя уже преподает сама. Она надеется стать аккомпаниатором и учителем, но не собирается выступать с концертами, потому что понимает пределы своих способностей.
– Но она, наверное, очень хорошая учительница, – предположила Билли.
– Да, она очень хороша. У нее отличные рекомендации. – Миссис Грегори с гордостью назвала двух бостонских пианистов – эти имена очень многое значили для сведующих людей.
Билли невольно расслабилась. До этого момента она не осознавала, что боится, если не сможет рекомендовать Алису Грегори.
– Конечно, – подытожила мать, – у Алисы мало учеников и они немного платят, но все же она зарабатывает. Конечно же, она сама ходит к ученикам, репетирует два часа в день в одном доме на Пинкни-стрит и в качестве оплаты учит девочку.
– Ясно, – радостно кивнула Билли. – Я вот о чем подумала, миссис Грегори… Я, наверное, смогу найти нескольких учеников для Алисы. У меня есть подруга, которая только что вышла замуж и оставила их. Я бы поговорила с вашей дочерью, если это возможно, и…
– А вот, кстати, и она, – перебила ее миссис Грегори, когда дверь распахнулась. Билли покраснела и прикусила губу. Она расстроилась и разволновалась, потому что вовсе не собиралась встречаться с Алисой Грегори прямо сейчас. А увидев, как изменилось ее лицо при виде Билли, она совсем расхотела с ней говорить.
– Доброе утро, мисс Нельсон, – пробормотала мисс Грегори с такой вымученной улыбкой, что ее мать торопливо перевела взгляд на азалию, как будто ища у нее помощи.
– Посмотри, моя дорогая, – вставила она, – что мне принесла мисс Нельсон. Какие цветы! Она говорит, что азалия будет цвести очень долго, если ее поливать.
Алиса Грегори что-то пробормотала – судя по всему, она очень старалась выдавить из себя благодарность. Но ее интонация и манеры, даже то, как она сняла пальто и шляпку и села на стул, все это ясно говорило: «Вы очень добры, но не могли бы вы держаться подальше от нас вместе со своими растениями». Миссис Грегори даже бросилась извиняться, как будто эти слова прозвучали вслух.
– Моя дочь нехорошо себя чувствует этим утром. Не обращайте внимания, пожалуйста… Вдруг вы подумали… понимаете, она простудилась на прошлой неделе, сильно простудилась, и еще не до конца поправилась, – причитала миссис Грегори.
– Конечно она простудилась, простояв столько часов на ветру! – с негодованием воскликнула Билли.
Алиса Грегори покраснела. Билли заметила это и пожалела, что заговорила о пятнице.
Могло показаться, что она напоминает о своем поступке. Смутившись, мечтая сказать хоть что-нибудь, что отвлекло бы их от этой мысли, она произнесла первые слова, которые пришли ей в голову. Вышло так, что это были худшие слова, которые она могла бы выбрать, находясь в здравом уме.
– Ничего, миссис Грегори. Вскоре все будут здоровы, не бойтесь. Просто подождите, и я пришлю Пегги и Мэри Джейн, чтобы они взяли ее покататься в один из теплых солнечных дней. Вы не представляете, какую пользу это может принести.
Алиса Грегори вскочила на ноги. Лицо ее побелело. Взгляд приобрел стальную твердость, так хорошо известную Билли. Голос ее был тих и сдержан.