– Мисс Нельсон, вы можете счесть меня грубой, особенно после вашего великодушного поступка, но я ничего не могу с этим поделать. Мне кажется, что лучше сказать это сейчас.
– Алиса, милая! – миссис Грегори испуганно протянула к ней руку.
Девушка не повернула головы и не запнулась. Она взяла протянутую руку и сжала ее теплыми маленькими ладонями, продолжая говорить.
– Я полагаю, мама согласится, что сейчас лучше всего будет предоставить нас самим себе. Я не ставлю под сомнение вашу доброту, особенно после того, как вы оказали мне такую услугу, но я совершенно уверена, что ваши подруги мисс Пегги и мисс Мэри Джейн не имеют ни малейшего желания со мной знакомиться, как и я, прошу меня простить, учитывая обстоятельства, не хочу знакомиться с ними.
– Алиса, Алиса, – в ужасе проговорила ее мать, но нервный смешок гостьи заставил ее покраснеть от гнева.
Билли поняла, что означает эта краска на лице, и постаралась взять себя в руки.
– Пожалуйста, простите меня, – попросила она, – вам, конечно, неоткуда было знать, что Мэри Джейн и Пегги вовсе не девушки. Это мужчина и автомобиль.
Невольная улыбка тронула губы мисс Грегори, но она держалась твердо.
– В конце концов, мисс Нельсон, разница между девушками, мужчинами и автомобилями не велика. Это благотворительность. А мы не так давно стали объектом благотворительности, чтобы радоваться этому.
На мгновение наступила тишина. Глаза Билли наполнились слезами.
– Я даже не думала о благотворительности, – сказала Билли так мягко, что ее собеседница немного покраснела.
Целую тяжелую минуту Алиса Грегори стояла, гордо выпрямившись, но потом отпустила руку матери, упала в кресло и сказала уставшим, совсем другим голосом:
– Я знаю, мисс Нельсон. Это все моя глупая гордость. Просто я подумала, что очень была бы рада снова видеться с девушками просто как с девушками. Но у меня больше нет гордости. Я должна радоваться, – тускло продолжила она, – с радостью принять все, что вы для нас сделаете. От автомобильных прогулок до… до красных фланелевых нижних юбок.
Билли чуть не засмеялась, но все же не засмеялась. В любом случае, этот смех был бы похож на плач. Ее очень удивила смена манер девушки и нелепость сравнения автомобилей и нижних юбок. Смертельная бледность Алисы Грегори и ее усталое отчаяние были ужасны, особенно если знать всю ее историю, как знала Билли Нельсон. И раз Билли знала ее историю, она не сделала ошибки и не пожалела Алису.
Вместо этого она сказала с улыбкой и непринужденно – ничто в ее голосе не выдавало усилия, которое на это потребовалось.
– Так получилось, мисс Грегори, что мое сегодняшнее дело не имеет отношения ни к автомобилям, ни к фланелевым нижним юбкам. Я пришла по делу. – Как же Билли благословляла мысль, которая вдруг пришла ей в голову! – Ваша мать сказала, что вы умеете аккомпанировать. Женский клуб, в котором я состою, дает оперетту в благотворительных целях. Нам нужен аккомпаниатор. Никто в клубе не умеет этого делать и не хочет тратить время на репетиции. Так что мы решили нанять стороннего человека, и эту задачу поручили мне. Я подумала, что вы могли бы этим заняться. Что думаете?
Билли сразу поняла по резко изменившемуся лицу Алисы, что выбрала правильный способ. Отчаяние и усталость моментально сползли с лица Алисы Грегори. Она немедленно заинтересовалась.
– Конечно, я с радостью!
– Отлично. Тогда не могли бы вы навестить меня завтра и посмотреть вместе со мной ноты? Репетиции начнутся не раньше следующей недели, но я могу дать вам ноты и рассказать, что мы собираемся сделать.
– Да, я могла бы прийти в десять утра на час или в три пополудни на два часа или больше.
– Тогда лучше днем, – улыбнулась Билли и встала на ноги. – А теперь мне пора идти. Вот мой адрес. – Она положила на стол свою визитную карточку.
По некоторым причинам Билли ушла, ни слова не сказав о возможных новых учениках. Новые ученики – это, конечно, не автомобильные прогулки и нижние юбки, но она не хотела рисковать заинтересованностью Алисы Грегори, предлагая ей слишком назойливую помощь.
В целом Билли осталась довольна утром. По возвращении она рассказала тете Ханне следующее:
– Все гораздо лучше, чем я надеялась. Завтра у меня будет шанс услышать, как она играет. Но я совершенно уверена, исходя из того, что слышала, что с этим все в порядке. Эта оперетта даст нам возможность узнать ее и подстроить встречу с Мэри Джейн. Тетя Ханна, я такое даже придумать не смогла, а все так хорошо сложилось. Я все поняла, как только вспомнила про оперетту! Я же председатель, и мне поручено найти аккомпаниатора. И меня вдруг озарило, когда я думала, что бы сказать, чтобы вывести ее из этого ужасного состояния. Предложить ей стать аккомпаниатором! Это я и сделала! И я так рада! Тетя Ханна, все так хорошо складывается! Я уверена, что все получится.
Глава XXIIПланы и заговоры
Для Билли первый визит Алисы Грегори в Гнездо оказался чудесным во всех отношениях. Для Алисы он был еще лучше.
В первый раз за много лет ее пригласили в богатый, приличный и утонченный дом как равную, а сердечность, непринужденное поведение и явное ожидание встретить друга хозяйки бальзамом легли на чувствительную душу после долгих лет надменного и высокомерного отношения.
Неудивительно, что от радостного дружелюбия этого дома холодная сдержанность Алисы Грегори куда-то подевалась, и на ее место пришли былые легкость и очарование. К тому моменту, как тетя Ханна, согласно предварительной договоренности, вошла в комнату, две девушки смеялись и болтали об оперетте, как будто знали друг друга много лет.
К восторгу Билли Алиса Грегори оказалась больше чем хорошим музыкантом. Она легко читала с листа и играла очень точно, легко и выразительно. Особенно она была хороша как аккомпаниатор: обладая счастливой способностью сопровождать пение, Алиса никогда не забегала вперед и не отставала, всегда держалась вровень с вокалистом, ничто другое не может порадовать певца больше.
Когда они всесторонне обсудили оперетту, взгляд Алисы Грегори упал на экземпляр сборника песен Билли, лежащий на пианино. С радостной улыбкой она взяла его в руки.
– Вы тоже их знаете?! – воскликнула она. – Я только позавчера играла эти песни одной даме. Они такие милые! Все ее песни, которые я знаю. Понимаете, Билли Нельсон – девушка, несмотря на… – вдруг она осеклась. В глазах ее появился вопрос: – Мисс Нельсон… Это же… вы же… Это ваше имя… Это вы! – радостно закончила она, пока предательская краска заливала лицо Билли. В следующее мгновение щеки Алисы тоже заалели. – Подумать только, и я позволила вам встать в очередь за двадцатипятицентовыми билетами!
– Ерунда! – рассмеялась Билли. – Это мне ничуть не повредило. Смотрите! – Билли искала, чем отвлечь внимание гостьи, и увидела рукописную копию своей новой песни с именем Аркрайта. Повинуясь мгновенному импульсу, она подвинула ее вперед. – Вот новая песня, еще не напечатанная. Вам нравятся слова? – спросила она.
Как она и надеялась, взгляд Алисы Грегори, охватив половину первой страницы, нашел имя на левой стороне листа, под заголовком.
– Слова М. Дж… – тут она вздрогнула и произнесла фамилию Аркрайта после паузы и совсем другим тоном.
Билли заметила и паузу, и испуг, и очень обрадовалась.
– Да, слова М. Дж. Аркрайта, – сказала она неуверенно, тайком поглядывая на лицо Алисы. – Вы его знаете?
Алиса Грегори коротко рассмеялась.
– Наверное, нет. Не этого. Я знавала одного М. Дж. Аркрайта много лет назад, но он не писал стихов, насколько мне известно, – закончила она, и у нее слегка перехватило дыхание.
Билли очень захотелось ее обнять. Алиса Грегори снова посмотрела в ноты. Она многое хотела сказать о музыке, очень многое, но ничего не собиралась говорить о мистере М. Дж. Аркрайте, несмотря на приманку, искусно закинутую Билли. Потом Роза принесла чай, и тосты, и маленькие кексы с глазурью, которые так нравились всем гостям Билли. Потом Алиса Грегори попрощалась – в ее глазах стояли слезы, которые Билли предпочла не заметить.
– Вот! – выдохнула Билли, как только они с тетей Ханной остались вдвоем. – Что я вам говорила! Вы же заметили испуг мисс Грегори при одном только имени М. Дж. Аркрайта. Как будто… Теперь я хочу, чтобы они встретились, но случайно. Случайно, тетя Ханна! И я, наверное, подожду, пока Мэри Джейн не получит от матери каких-нибудь добрых известий для бедной девушки.
– Да, конечно. Милое дитя! – пробормотала тетя Ханна. (Она оставила попытки заставить Билли отказаться от неподобающего обращения «Мэри Джейн». Честно говоря, в своих мыслях, а иногда и на словах, она сама именовала его так.) – Но, милая моя, я не заметила в мисс Грегори никакой холодности и надменности, о которых ты говорила.
– А сегодня их и не было! – улыбнулась Билли. – Честно говоря, тетя Ханна, я бы даже не подумала, что это та же девушка, которая указала мне на дверь, – весело закончила она, собираясь подняться наверх.
На следующий день Сирил и Мари вернулись из свадебного путешествия. Они отправились прямо в свои чудесные маленькие апартаменты на Бекон-стрит в Бруклине, откуда легко было дойти до уютного дома Билли.
Сирил собирался построить дом через год-другой. Пока же они арендовали очень милые уютные апартаменты, про которые Бертрам говорил, что они «электрифицированы до последнего дюйма и оборудованы всем, чем можно, несгораемым, бездымным, непылящимся и бесполезным». У Мари была безупречно белая кухня, где она могла стряпать пудинги, сколько ее душе угодно.
К Мари – опять же по выражению Бертрама – «приходила с визитами служанка». Другими словами, была нанята крепкая женщина, которая дважды в неделю приходила стирать, гладить, скрести и каждый вечер мыть посуду после ужина, оставляя вечера Мари свободными «для сидения под абажуром», как говорила Билли.
Мари не соглашалась на «визиты служанки», но друзья настаивали. Даже Билли ужасалась: