Судя по всему, Билли это было неизвестно. Но неделю назад она вернулась домой и каким-то образом об этом узнала. Полагаю, ей сообщил Пит – старый дворецкий Уильяма. Что именно случилось тогда, я не знаю, но точно известно, что она под дождем потащила бедную старую тетю Ханну прямо к Бертраму в какой-то совершенно неподобающий час, и тетя Ханна ничего не смогла с этим поделать. Билли только твердила: «Бертрам любит меня». Тетя Ханна сказала, что если бы я видела лицо Билли, то поняла, что она отправилась бы к Бертраму, будь он на вершине Гималаев или на дне Китайского моря. Так что это, возможно, и неплохо – для тети Ханны, конечно, – что он нашелся дома, на собственном диване. Так или иначе, она к нему поехала, и через полчаса они невозмутимо сообщили тете Ханне, что собираются пожениться сегодня.
Тетя Ханна говорила, что она пыталась их удержать и убедить отложить свадьбу до октября (изначальная дата), но Бертрам был неумолим.
Когда он заявил, что женился бы на ней прямо завтра, если бы не новый закон о лицензиях, тетя Ханна бросила все попытки в страхе, что он получит специальное разрешение, пойдет к губернатору или к президенту или сотворит еще что-нибудь ужасное (какая забавная старушка эта тетя Ханна!). Бертрам сказал мне, что не сможет чувствовать себя в безопасности, пока Билли не будет окончательно принадлежать ему. Что она может что-нибудь прочитать, или услышать, или подумать, или получить письмо от меня (как будто меня кто-нибудь слушает) и снова разорвать помолвку.
Теперь она принадлежит ему, и я полагаю, что он наконец доволен, хотя, что касается меня, мое мнение ничуть не изменилось. Я все еще утверждаю, что они совершенно не подходят друг другу и что брак разрушит его карьеру.
Бертрам никогда не любил и никогда не сможет любить женщину долго. Но если уж ему так надо жениться, почему бы ему не выбрать милую, разумную домашнюю девушку, которая будет его кормить и обстирывать?
При этом мне очень нравится Билли, ты это знаешь, дорогой, но вообрази только ее в роли жены или, тем паче, матери! Билли – милая девушка, но она знает о настоящей жизни и ее трудностях не больше нашей маленькой Кейт. Я никогда не видела настолько же импульсивной, безответственной и не думающей о последствиях женщины. Она может чудесно играть на пианино и сочинять прекрасные песни, я с этим полностью согласна. А если мужчина голоден или потерял пуговицу?
Билли всегда жила своей собственной жизнью и долгие годы получала все, что хотела. Это плохая подготовка к браку, особенно к браку с человеком вроде Бертрама, который всегда жил своей жизнью и получал все, что хотел. Господи, что же случится, когда ни один из них не сможет получить желаемого?
И, между прочим, она принципиально не готовит. Какой в этом смысл?
Впрочем, они уже женаты, и тут ничего не поделаешь.
Ну и письмо я написала! Но мне очень хотелось с кем-нибудь поговорить, и я обещала тебе как можно скорее сообщить, как идут дела. Сам видишь, что моя поездка не возымела успеха. Я видела свадьбу, это правда, но я не сумела ее предотвратить или хотя бы отложить, хотя собиралась сделать либо одно, либо другое. Зачем бы еще я стала предпринимать эту утомительную поездку через полконтинента?
Увидим, что будет дальше. Что до меня, то я смертельно устала.
Спокойной ночи.
Вечно твоя,
Естественно, что этим вечером не только миссис Кейт Хартвелл размышляла о свадьбе. В доме Сирила, брата Бертрама, хозяин сидел за пианино, но видно было, где находятся его мысли, точнее, было слышно – из-под его пальцев лился свадебный марш из «Лоэнгрина» [18]. Казалось, вся комната наполнена благоуханием флердоранжа [19], нежным шепотом свадебной фаты и далекими отзвуками органа, возвещающего появление жениха и невесты.
В Гнезде тетя Ханна помогала Розе «приводить дом в порядок», как выразилась Мари. Она плакала над перчаткой, которую обнаружила на пианино Билли, но оплакивала она многое.
Она потеряла не только Билли, но и дом.
Конечно, за эту кошмарную неделю, полную спешки и непонимания, ничего не было сказано о будущем тети Ханны, но она сама все прекрасно понимала. Маленький домик на холме Кори был домом Билли, и ей он стал не нужен. Его, разумеется, продадут, и тетя Ханна отправится в очередные меблированные комнаты в пансионе, а не так-то просто переносить пансионы в одиночестве, когда столько лет провел в уютном доме вместе с Билли.
Неудивительно, что тетя Ханна рыдала и гладила маленькую белую перчатку. Неудивительно, что она, будучи тетей Ханной, набросила на себя очередную шаль. Сегодня даже июль казался тете Ханне промозглым.
И еще в одном доме свадьба Билли Нельсон и Бертрама Хеншоу занимала все умы и была главной темой разговоров. В апартаментах в Саус-Энде, где жили в двух комнатах Алиса Грегори и ее увечная мать, Алиса беседовала с мистером М. Дж. Аркрайтом, которого друзья обычно называли Мэри Джейн из-за тайны, столько времени окружавшей его имя.
Аркрайт был угрюм и казался больным.
– Вы совершенно меня не слушаете! – пожаловалась Алиса Грегори наконец.
С видимым усилием он собрался.
– Конечно, слушаю, – возразил он.
– Я думала, вас заинтересует свадьба. Вы же с Билли дружили, – в голосе девушки звучал упрек.
Повисла пауза, а потом Аркрайт резковато ответил:
– Возможно в том, что я хотел быть ей больше чем другом, и кроется причина вашего недовольства.
В глазах Алисы Грегори мелькнул ужас. Она залилась краской, а потом побелела.
– Вы хотите сказать…
– Да, – кивнул он, не поднимая глаза, – я был ею увлечен. Я полагал, что Хеншоу – просто ее друг, пока не стало слишком поздно.
Девушка на мгновение задержала дыхание, а потом сказала, запинаясь:
– Простите меня, пожалуйста, я не знала.
– Конечно не знали. Хотя я пытался рассказать вам это много раз. Вы были так добры ко мне все это время, – теперь он наконец поднял голову и посмотрел на нее с дружеским участием.
Она заерзала на стуле и отвела взгляд.
– Я не сделала ровным счетом ничего, – проговорила она. Когда по голому полу тихо застучали костыли, ей явно стало легче. – Мама вернулась. Она навещала миссис Делано, нашу хозяйку. Мама, у нас в гостях мистер Аркрайт.
Тем временем жених и невеста мчались на Север со всей скоростью, доступной пару. Эйфория от первого часа путешествия, проведенного бок о бок, потихоньку стала радостной верой в то, что отныне так будет всегда.
– Бертрам, – начала невеста после долгой минуты красноречивого молчания.
– Да, любовь моя.
– Наша свадьба очень отличалась от всех других свадеб.
– Конечно!
– Да-да, а теперь слушай меня, – ее голос стал серьезным, – я думаю, что наш брак тоже будет отличаться от других.
– Отличаться?
– Да, – Билли подчеркивала каждое слово, – существует так много простых, обыденных браков где… Бертрам, разве ты когда-нибудь сможешь вести себя со мной, как… ну хотя бы мистер Карлтон!
– А как мистер Карлтон ведет себя с тобой? – удивился Бертрам.
– Да нет! Как он ведет себя с миссис Карлтон!
– А, – Бертрам расслабился.
– И Грэхемы, и Уортоны, и Фредди Эгньюс, и… все остальные. Бертрам, я видела, как Грэхемы и Уортоны не разговаривают друг с другом целый вечер, когда бывают на каком-нибудь ужине, а миссис Карлтон не всегда даже замечает, что ее муж вошел в комнату. Я не имею в виду ссоры, мой дорогой. Конечно, мы никогда не будем ссориться! Но я уверена, что мы никогда не привыкнем друг к другу.
– Конечно нет! – восторженно согласился Бертрам!
– У нас будет такой красивый брак!
– Конечно!
– И мы будем так счастливы!
– Я точно буду и постараюсь сделать счастливой тебя.
– А по-другому и быть не может, – радостно вздохнула Билли. – Теперь-то между нами не будет никаких недопониманий, правда?
– Конечно, нет. А что ты имеешь в виду?
– Я хочу сказать, что эти жуткие недели, когда произошло недоразумение, никогда не повторятся. Теперь все решено. Я знаю, что ты не любишь мисс Уинтроп, а меня любишь не только как модель. Ты любишь меня саму. Не мой подбородок или поворот головы, а меня.
– Да. Я люблю тебя. – Бертрам с удовольствием поцеловал бы ее, если бы не человек, который сидел напротив них в спальном вагоне.
– И ты знаешь, что я люблю тебя и только тебя.
– Не Аркрайта?
– Совсем не Аркрайта, – улыбнулась Билли.
Последовала очень короткая заминка, а потом Бертрам напряженно спросил:
– И ты совсем никогда его не любила?
Во второй раз в жизни Билли очень обрадовалась, что Бертрам спрашивает о ее чувствах к Аркрайту, а не о его чувствах к ней. По мнению Билли, безответная любовь мужчины к женщине – его тайна, а не ее, и она не имеет никакого права о ней говорить. Бертрам однажды уже спрашивал ее, любит ли она Аркрайта, и тогда она ответила так же решительно, как и сейчас:
– Никогда, дорогой.
– Я надеялся, что ты это скажешь, – прошептал Бертрам.
– Я и говорю, – весело продолжила она. – Я думаю, что он женится на Алисе Грегори. Алиса писала мне все время, пока я была в отъезде… Хотя должна признать, что она не сказала ничего определенного, – призналась Билли с улыбкой, – но она говорит, что он постоянно у них бывает, что они знают друг друга много лет и все такое. Мне кажется, между ними уже начинался роман, когда Грегори разорились и вынуждены были уехать.
– Что ж, пусть женится на ней. Она очень милая девушка, – ответил Бертрам с видом мужчины, который знает, что именно ему досталась самая милая девушка из всех.
Билли, различив торжество в его голосе, вдруг стала серьезной. Задумчиво нахмурилась, глядя на мужа, а потом вздохнула.
– Ух ты! – рассмеялся Бертрам. – Так скоро!
– Бертрам! – трагически сказала Билли.
– Да, любовь моя. – Он придал лицу серьезное выражение, когда Билли торжественно заговорила.