Дом под номером, сообщенным Питом, отличался крайне вычурной дверью. Хозяйка, вызванная симпатичной горничной, явилась в сопровождении шуршания черных шелков и треска янтарных бус.
Нет, мистера Уильяма Хеншоу нет. Он очень редко бывает в своих комнатах. Насколько она понимает, дела регулярно призывают его на Стейт-стрит. Впрочем, ей говорили, что он очень много времени проводит на скамейке в Общественном саду. Если он им нужен, вероятно, можно найти его там.
– На скамейке! В саду! – бушевала Билли, пока они с Бертрамом торопливо сбегали по широким каменным ступеням. – Дядя Уильям! На скамейке!
– Милая, может быть, теперь, – рискнул ее муж, – ты вернешься домой и поешь?
Билли негодующе обрушилась на него:
– И оставлю дядю Уильяма на скамейке? Нет! И ты никуда не пойдешь, Бертрам! – воскликнула она, решительно направляясь к одному из входов в Сад.
Бертрам мог только пробормотать:
– Конечно нет, дорогая, – и покорно последовать за ней.
При обычных обстоятельствах это была бы чудесная прогулка. Солнце почти зашло, и на траве лежали длинные тени. Воздух был необычайно прохладен для начала сентября.
Но Бертрам всего этого не замечал. Бертрам совсем не хотел гулять. Он был голоден. Он хотел поесть, а еще хотел вернуться в свой старый дом вместе с новой женой, которая порхала бы по комнатам – именно так он воображал их первый вечер дома. Конечно, Уильям тоже был ему нужен. Но если Уильяму угодно убегать из дома и сидеть на скамейках в парке, придется ему смириться с последствиями такого поступка до завтра.
Прошло пять, десять, пятнадцать минут. Билли рыскала по тропинкам туда-сюда в сопровождении стремительно теряющего терпение мужа. Потом утомительные пятнадцать минут превратились в совсем утомительные полчаса, и Бертрам не выдержал.
– Билли! – взмолился он. – Пожалуйста, пойдем домой! Неужели ты не понимаешь, что мы его не найдем, даже если будем бродить тут всю ночь? Он мог уехать, пойти в другое место, даже вернуться домой. Он наверняка уже дома. Я уверен, что еще ни одна новоиспеченная жена в мире не проводила свой первый вечер дома, разгуливая по парку в поисках какого-то мужчины. Пойдем домой!
Но Билли его не слышала. С радостным криком она бросилась к сгорбленному человеку, одиноко сидевшему на садовой скамейке.
– Дядя Уильям! Дядя Уильям! Как вы могли? – воскликнула она, садясь на край скамейки и двумя руками хватая его за руку.
– Да, как ты мог? – спросил Бертрам немного раздраженно, усаживаясь на другой край скамейки и беря его другую руку в свою – единственную рабочую.
Сгорбленные плечи резко распрямились.
– Господи! Неужели это наша маленькая жена! – весело воскликнул дядя Уильям. – И счастливый муж, разумеется. Когда вы вернулись домой?
– Мы еще не вернулись, – торопливо ответил Бертрам, пока не заговорила его жена, – мы заглянули домой около часа назад, но не стали оставаться. С тех пор мы тебя ищем.
– Какая ерунда, дети. – Уильям говорил легко, но при этом не смотрел в глаза ни Билли, ни Бертраму.
– Дядя Уильям, зачем вы это сделали? – снова спросила Билли.
– Что сделал? – спросил дядя Уильям.
– Уехали из дома.
– Мне хотелось перемен.
– Не верится что-то, – фыркнула Билли.
– Ладно, назовем это так. Заканчиваем с переменами, – засмеялся Бертрам, – завтра пошлем за твоими вещами, а теперь пошли ужинать.
Уильям покачал головой и выдавил улыбку.
– Я только начал. Я собираюсь задержаться… Не знаю пока, насколько, – весело закончил он.
Билли задрала подбородок.
– Дядя Уильям, вы нас не обманете? Пит выдал, что вы сказали, уезжая.
– Что? – испугался Уильям.
– Что вы нам не нужны. Мы узнали, почему вы уехали, и не смогли этого вынести.
– Пит? Так сказал? Глупости! Я договорился с Питом…
Билли засмеялась.
– Бедный Пит! Мы заставили его. А теперь хотим сказать, что вы нам очень нужны и поэтому должны немедленно вернуться домой.
Уильям снова покачал головой. По лицу его пробежала тень.
– Спасибо, дети, но нет, – мрачно сказал он, – вы очень добры, но я вам не нужен. Я просто буду вам мешать и испорчу первые дни вашего брака. – Голос Уильяма теперь звучал так, как будто он повторял хорошо затверженный урок. – Если я уеду на два месяца, вы будете чувствовать себя счастливыми и свободными, имея весь дом в своем распоряжении.
– Дядя Уильям, – удивилась Билли, – что вы вообще говорите такое?
– Я говорю, что не вернусь, разумеется.
– Но ты вернешься, – вмешался Бертрам почти сердито, – Уилл, хватит, это все чепуха, и ты прекрасно это знаешь. Пошли домой, ужинать!
Уильям поджал губы. Бертрам прекрасно знал это выражение лица.
– Хорошо, я приду к вам на ужин, но я, конечно, не останусь, – твердо сказал Уильям. – Я все продумал и знаю, что прав. Пойдемте ужинать и оставим эту тему, – закончил он с улыбкой и встал, а потом добавил, обращаясь к Билли: – Тебе понравилось путешествие, девочка?
Билли тоже встала. Она, казалось, не расслышала его вопроса. В наступивших сумерках лицо ее выглядело белым.
– Дядя Уильям, – тихо сказала она, – вы правда думаете, что, выйдя замуж за вашего брата, я собираюсь жить в этом доме и выгнать вас оттуда, где вы прожили всю свою жизнь?
– Брось, милая. Меня никто не выгонял, я просто уехал, – весело сказал Уильям.
Билли презрительно взглянула на него.
– Нет, так нельзя, – объявила она. – Уеду я.
– Билли! – воскликнул Бертрам.
– Милая моя! – слабо увещивал ее Уильям.
– Дядя Уильям! Бертрам! Слушайте, – постановила Билли, – раньше я вам никогда этого не говорила, но теперь придется. Давным-давно, когда я уехала с тетей Ханной, ваша сестра Кейт показала мне, насколько вам дорог ваш старый дом, как много вы думаете о нем. Она сказала, что я все испортила. – Тут Бертрам вставил крепкое слово, но Билли не обратила внимания. – Поэтому я уехала тогда и уеду теперь, если вы, дядя Уильям, не вернетесь домой завтра же. А теперь пойдемте ужинать, Бертрам голоден, – закончила она с улыбкой.
Наступила напряженная тишина. Уильям посмотрел на Бертрама, а Бертрам с интересом посмотрел на Уильяма.
– Думаю, нам стоит пойти ужинать, – сказал Уильям через минуту.
– Да, пожалуй, – согласился Бертрам.
И все трое зашагали в сторону дома.
Глава IV«В этом вся Билли»
На этот раз Билли не уехала из Страты. Не прошло и двадцати четырех часов, как последняя вещица из коллекции мистера Уильяма Хеншоу была осторожно снесена вниз по крутой лестнице пансиона, провожаемая разочарованным взглядом хозяйки в расшитом бисером одеянии, у которой остались плата за месяц и две свободные комнаты. Еще через двадцать четыре часа ее бывший постоялец с усталым вздохом опустился в свое любимое моррисовское кресло в старой знакомой комнате и оглядел ее довольным взглядом. Все сокровища стояли на своих местах, от четырех маленьких камешков, которые он хранил с самого детства, до ручек из Баттерси, которые привезла ему Билли. Пит, как бывало раньше, хлопотал вокруг с метелочкой для пыли. Бертрам весело насвистывал у себя в мастерской. Уильям Хеншоу был дома.
Закончив с этим, Билли отправилась повидать тетю Ханну.
Тетя Ханна радостно с ней поздоровалась, но в глазах у нее стояли слезы. На ней была серая шаль, а сверху еще одна, черная – верный признак нездоровья, физического или душевного, известный всем ее друзьям.
– Я уж думала, ты меня забыла, – сказала она, безуспешно пытаясь казаться веселой. – Ты уже три полных дня дома.
– Я знаю, тетя, – улыбнулась Билли, – и мне очень стыдно. Но я была так занята! Мой багаж наконец прибыл, и я помогала дяде Уильяму устраиваться.
Тетя Ханна удивилась.
– Устраиваться? Ты имеешь в виду, что Уильям переехал в другую комнату?
Билли странно засмеялась и посмотрела тете Ханне в глаза.
– Да, он переехал, – сказала она, – но теперь вернулся в свои старые комнаты. Видимо, вы с ним давно не виделись.
– Нет, – тетя Ханна покачала головой, – я была у него один раз, несколько недель назад, но с тех пор мы и правда не встречались. Мы тогда поговорили на одну важную тему, а теперь, Билли, я хочу поговорить с тобой, – торопливо сказала она. – Конечно, я не стала уезжать, пока ты не вернешься, потому что ты ничего не сказала о своих планах, но…
– Уезжать? – воскликнула Билли. – Куда? Вы о чем?
– Разумеется, уезжать отсюда, дорогая моя. Я не стала снимать комнату, пока тебя не было, но теперь немедленно этим займусь.
– Чепуха, тетя Ханна, я вам не позволю, – засмеялась Билли.
Тетя Ханна ощутимо напряглась и решительно поджала губы. Даже мягкие кудельки за ушами неожиданно встопорщились.
– Билли, – твердо сказала она, – мы должны быть друг с другом откровенны. Я знаю о твоей доброте и высоко ее ценю. Но я не могу жить с вами. Мне не следует этого делать. Это никому не принесет радости. Я буду неприятным старшим братом, который всем мешает. Я испорчу первые дни твоего брака, и если я уеду на два месяца, вы никогда не забудете этого счастья и свободы, когда дом будет предоставлен вам целиком.
В начале этой речи глаза Билли все еще улыбались, но постепенно улыбка сменилась удивлением, а потом полным недоумением.
Билли вдруг села прямее.
– Но, тетя Ханна, именно это дядя Уильям… – Билли замолчала и подозрительно взглянула на тетю Ханну. В следующее мгновение она расхохоталась.
Тетя Ханна казалась опечаленной, но совершенно не удивленной. Билли этого, кажется, не заметила.
– Тетя Ханна, неужели вы тоже! Как забавно! – Она хихикнула. – Подумать только, вы оба, милые мои старики, придумали такое.
Тетя Ханна сменила позу и плотнее завернулась в черную шаль.
– Билли, я правда не понимаю, о чем ты, – вздохнула она, явно пытаясь себя контролировать, – но я точно знаю, что не смогу жить с вами.
– Господи, да я этого и не жду, – весело успокоила ее Билли.