– Мисс Грегори, хромая?
– Нет! Мисс! Грегори, мисс Алиса.
– А. Да, мэм.
– Тогда попроси ее к телефону, пожалуйста.
Минуту пришлось подождать. Маленькая нога Билли, обутая в красивый ботиночек, нервно постукивала по полу.
– Это вы, Алиса? – сказала она. – Вы будете дома еще час-другой?
– Ну… да.
– Тогда я приду. Мы поиграем дуэты или споем. Я хочу музыки.
– Прекрасно. И мистер Аркрайт здесь. Он поможет.
– Мистер Аркрайт? Он у вас. Тогда я не… Нет, я приду.
Билли старалась говорить тверже.
– Приеду как можно скорее. До встречи.
Она повесила трубку и пошла сказать Питу, чтобы Джон скорее готовил Пегги.
– Я думаю, что стоит оставить Алису и мистера Аркрайта наедине, – бормотала она, торопливо переодеваясь, – но лучше я сделаю это позже. У них будет очень много шансов. Но сегодня мне очень надо куда-нибудь поехать!
В Приложении в компании Алисы Грегори и Аркрайта Билли пела дуэты и трио, и в ее музыке слышались новые, серьезные и пугающие ноты. Потом, отдохнув и примирившись со всем миром, она поспешила домой, к ужину и Бертраму.
– Так-то лучше, – вздохнула она, снимая шляпку у себя в комнате. – А теперь нужно найти Бертрама. Разумеется, я ему мешала своей игрой, он же был так занят.
Билли прошла прямо в мастерскую, но Бертрама там не было. Не было его и в комнате Уильяма, и вообще в доме. Внизу, в столовой, сидел на стуле Пит, почему-то очень бледный. Когда вошла хозяйка, он попытался встать.
Билли испуганно бросилась к нему.
– Пит, что такое? Ты болен? – воскликнула она, оглядывая наполовину накрытый стол.
– Нет, мэм, что вы, мэм, – старик поднялся и начал раскладывать вилки и ножи. – Просто надоедливая боль – прошу прощения – в боку. Но я здоров. Да, мисс. Мэм.
Билли нахмурилась и покачала головой. Она видела, как трясутся руки у Пита.
– Пит, ты болен, – возразила она, – пусть этим займется Элиза.
Пит выпрямился. Краски начали возвращаться на его лицо.
– Никто, кроме меня, не накрывал этот стол больше пятидесяти лет. Осмелюсь предположить, что никто с этим и не справится. Кроме того, мне лучше. Боль ушла.
– И все же, Пит, что это? Давно это с тобой?
– Это непостоянная боль, она то приходит, то уходит. Глупо о ней вообще и думать, но когда она приходит, она будто кости мне из ног вынимает, и приходится присаживаться. Но вы же сами видите, что я еще хоть куда. – И Пит вернулся к своей работе.
Его хозяйка все еще хмурилась.
– Это плохо, Пит, – сказала она, медленно качая головой. – Тебе нужно сходить к доктору.
Старик немного побледнел. Он был у доктора, и ему не понравилось то, что он услышал. Честно говоря, он упрямо отказывался верить словам врачей. Он выпрямился и ответил сердито.
– Хм! Прошу прощения, мисс, то есть мэм, но я невысокого мнения обо всех этих докторах.
Билли снова покачала головой, улыбнулась и пошла к двери, а затем спросила как будто невзначай:
– Пит, а мистер Бертрам ушел?
– Да, мисс, около пяти. Он сказал, что вернется к ужину.
– Спасибо.
В коридоре резко зазвонил телефон.
– Я подойду, – сказала хозяйка Питу, развернулась и убежала.
Ей ответил голос Бертрама.
– Билли, дорогая, это ты? С тобой-то я и хотел поговорить. Я хотел сказать… Хотел попросить… – он нервно кашлянул и начал сначала: – Понимаешь, Билли, я встретил пару старых товарищей из Нью-Йорка, и они очень хотят, чтобы я с ними поужинал. Ты не очень расстроишься?
Как будто холодная рука сжала сердце Билли. Она задохнулась и попыталась что-то сказать, но вышло только со второй попытки.
– Нет-нет, конечно, – Билли говорила немного сдавленно, и голос дрожал, но в целом вышло довольно весело.
– Ты уверена, что тебе не будет одиноко? – тревожно спросил Бертрам.
– Конечно нет.
– Тебе стоит только слово сказать, – волновался Бертрам, – и я не стану оставаться.
Билли сглотнула. Если бы только он промолчал и оставил ее одну. Как будто она могла признаться, что ей будет без него одиноко, если ему вовсе не одиноко без нее!
– Глупости, оставайся, конечно, – сказала Билли тем же сдавленным голосом. Не успел Бертрам ответить, как она выдавила из себя «До встречи» и повесила трубку.
У Билли оставалось целых десять минут на то, чтобы поплакать и уничтожить последствия этого, прежде чем Пит позвонит к ужину, но оставалась всего одна минута, когда Уильям постучал ей в дверь.
– Милая, ты заснула? Ужин готов. Ты не слышала гонга?
– Я иду, дядя Уильям, – весело ответила Билли и распахнула дверь.
В глаза Уильяму девушка не смотрела, отвернулась в сторону и комкала подол юбки.
– Пит сказал, что Бертрам ужинает где-то в другом месте, – заметил Уильям как ни в чем не бывало, пока они спускались вниз.
Билли прикусила губу и мрачно посмотрела на него. Она была готова с презрительным равнодушием вынести его жалость – жалость к бедной брошенной жене, чей муж предпочел старых товарищей ей самой. Но на лице Уильяма была написана вовсе не жалость, а полное спокойствие. Он принимал эту ситуацию как должное.
Она знала, что будет ненавидеть его за эту жалость, но теперь понимала, что никакой жалости не дождется. Девушка мотнула головой. Значит, даже дядя Уильям воспринимает эту чудовищную вещь как незначительное повседневное событие?
Может быть, такое будет случаться часто. Каждый вечер. Разумеется, он думал, что это будет происходить каждый вечер. Ах так! Ну и ладно. Она и виду не подаст, что ее волнует присутствие Бертрама. Она им покажет!
Подняв голову, сверкая глазами, Билли прошла в столовую и села на свое место.
Глава VIIБольшая ссора
Это был великолепный ужин, потому что Билли сделала его таким. Поначалу Уильяма удивляли ее остроумные реплики, но вскоре, оценив ситуацию, он уже отвечал на них соответствующим образом.
Даже Пит дважды отворачивался, чтобы скрыть улыбку. Один раз его рука дрогнула так, что он чуть не пролил чай, который нес. Но потенциальная катастрофа сильно его напугала, поэтому до конца ужина он сохранял серьезное выражение лица.
Смеясь и весело переговариваясь, Билли и дядя Уильям поднялись в гостиную. Там Уильям, не слушая веселых подначек Билли, устроился вздремнуть в огромном кресле перед огнем, оставив Билли в компании одного только Спунки – Спунки, который не обращал внимания ни на какие попытки поиграть с ним, а только щурил глупые круглые глаза, а потом и вовсе лег спать на коврике.
Билли, предоставленная самой себе, посмотрела на часы.
Половина восьмого! Пора бы Бертраму уже вернуться. Он сказал «ужин», а значит, должен вернуться к ней после него. Очень хорошо, она покажет ему, что провела время без него ничуть не хуже, чем он без нее. Ни при каких обстоятельствах он не застигнет ее у окна, в ожидании выглядывающей на улицу. Билли уселась в кресло (предусмотрительно развернув его от двери, через которую вошел бы Бертрам) и раскрыла книгу.
Прошло пять, десять, пятнадцать минут. Билли поерзала в кресле, обернулась, чтобы выглянуть в коридор, и уронила книгу.
Дядя Уильям вздрогнул и проснулся, и Спунки открыл сонные глаза. Потом оба снова заснули. Билли вздохнула, подняла книгу и села обратно в кресло. Читать она не могла.
Она безутешно смотрела в стену, пока звук шагов на дорожке не заставил ее вздрогнуть. Сделав вид, что полностью поглощена чтением, она стала всматриваться в книгу. Но человек миновал их дверь, и Билли заметила, что держит книгу вверх ногами.
Прошло еще пять, десять, пятнадцать минут. Билли делала вид, что читает, но не перевернула ни одной страницы. Правда, теперь она держала книгу как положено. Одна за другой тянулись минуты, пока большие часы в холле не пробили девять ударов.
– Господи, – пробормотал дядя Уильям, резко проснувшись, – сколько времени?
– Девять часов, – отчеканила Билли с напускной веселостью.
– Да? Всего девять? Я думал, что уже десять. Ладно, я, пожалуй, пойду к себе. Очень хочется спать.
Билли ничего не сказала. «Всего девять, ничего себе!» – злобно думала она.
Дойдя до двери, он обернулся.
– Милая моя, ты же не собираешься сидеть до ночи? – спросил он.
Второй раз за вечер сердце Билли сжала ледяная рука.
Сидеть до ночи! Неужели до этого дошло! Неужели она уже стала женой, которая ожидает мужа по ночам?
– Я бы не стал, – посоветовал дядя Уильям. – Спокойной ночи.
– Я пока совсем не хочу спать, – радостно сказала Билли. – Спокойной ночи.
Дядя Уильям поднялся к себе.
Билли вернулась к книге. Как оказалось, это была книга из библиотеки Уильяма, о поддельном антиквариате.
«В наши дни коллекционирование требует знаний, тщательности и разборчивости», – читала Билли. «Значит, дядя Уильям знал, что Бертрам проведет с ними целый вечер, а не только пообедает», – думала она в то же время. «Рынок полон украшениями, дрезденским фарфором и эмалью из Баттерси, которые изготовлены на Континенте специально для Америки», – сообщала книга.
– Ой, да какая разница! – мрачно сказала Билли, отбрасывая книгу в сторону. – Спунки, иди сюда! Тебе придется со мной играть. Ты слышишь? Я хочу веселиться! Он же там веселится! Он там, с другими людьми, которые ему нравятся. Он хочет быть с ними, а не со мной! Ты же не думаешь, что он найдет меня за старой глупой книжонкой? Ничего подобного! Я тоже буду веселиться! Иди сюда, Спунки! Просыпайся! Он скоро придет, я уверена.
Билли встряхнула перед мордочкой Спунки веревочкой с комком бумаги на ней. Но Спунки не собирался просыпаться и не хотел играть. Он, правда, попытался. Дернул за веревочку, воткнул коготь в бумажный шарик. На какое-то мгновение в желтых глазах даже мелькнуло веселье, но потом коготки втянулись назад и гладкая серая головка Спунки снова опустилась на коврик.
Спунки спал. Билли укоризненно посмотрела на него.
– И ты тоже, Спунки, – прошептала она, потом встала и вернулась в кресло. На этот раз она нашла журнал и принялась быстро перелистывать страницу за страницей.