– Конечно, – пообещала Билли, – куда?
Бертрам назвал улицу и номер дома.
– Хорошо, приду, – сказала Билли.
Забыв метлу посреди гостиной, Билли поднялась наверх переодеться. Она распевала веселую песенку и очень радовалась.
«Вот теперь я занимаюсь домом и мужем», – сказала она себе.
Билли как раз собралась выходить из дома, но тут телефон снова зазвонил. Это была Алиса Грегори.
– Билли, милая, – сказала она, – не хотите зайти к нам? Здесь мистер Аркрайт и мистер Калдервелл, и у них есть новая музыка. Приходите!
– Не могу, дорогая. Я нужна Бертраму. Он попросил меня приехать. Сегодня у меня домашние обязанности, – ответила Билли так гордо, что Алиса на другом конце провода нахмурилась, ничего не понимая, и повесила трубку.
Глава XVIТренировка перед встречей с Мэри Эллен
Бертрам впоследствии говорил друзьям, что не знал значения слова «хаос», пока не прожил в Страте несколько недель после похорон старого слуги.
– Каждый слой дрожал в ужасе, – говорил он, – и никто не мог сказать, когда очередное свершение сотрясет весь дом до основания.
Бертрам был не так уже неправ. В доме действительно царил хаос, и никто не знал этого лучше жены Бертрама.
Бедная Билли! Эти дни и без того были сложны дня нее, а ведь было еще и письмо от Кейт «я же говорила», и вечные причитания тети Ханны «если бы ты умела вести домашнее хозяйство, ничего бы этого не случилось».
Конечно, тетя Ханна предложила ей в помощь Розу, а Кейт прислала в письме множество советов. Но Билли, выносливая, решительная и к тому же уязвленная в самое сердце, отклонила любую помощь и, высоко подняв голову, сообщила, что она прекрасно справится сама.
И вот как она справлялась.
Сначала появилась Нора, голубоглазая черноволосая ирландка, шестая по счету горничная, с которой Билли поговорила в то роковое утро, когда Бертрам призвал ее на помощь. Нора прожила в доме два дня. Все это время в Страте громко хлопали двери, звенел бьющийся фарфор и громыхала мебель. К моменту ее ухода Хеншоу лишились четырех чашек, двух блюдец, салатницы, тарелки, двух стаканов и чайника – одного из лучших Уильямовых образцов фарфора из Лоустофта.
Потом в доме воцарилась Ольга, которая была объявлена Сокровищем. Это была тихая, скромная девушка, которая к тому же оказалась отличной кухаркой. Ольга осталась на неделю. Через неделю постоянное исчезновение различных маленьких предметов заставило Билли обыскать комнату Ольги – и изгнать ту из дома, поскольку ее комната оказалась хранилищем, где Сокровище складировало сокровища поменьше.
После Ольги наступил период, который Бертрам именовал «гастролями» – так часто менялись актеры в этой сцене.
Гретхен пила. Кристина знала по-английски всего четыре слова: «соль», «до свидания», «да» и «нет», а Билли иногда требовались и другие слова. Мэри оказалась нахальна и ленива. Дженни не могла даже сварить картошку, не говоря уж о целом обеде. Темнокожая Сара была услужлива и мила, но необычайно неопрятна. Бриджит была воплощением аккуратности, но не имела никакого представления о времени. Еду она подавала с задержкой от тридцати минут до часа и часто полуготовую. Вера пела – в те минуты, когда не насвистывала, – и при этом не брала верно ни одной ноты. Хозяйка выгнала ее, не успели пройти двадцать четыре часа. А потом появилась Мэри Эллен.
Мэри Эллен начала хорошо. Она оказалась аккуратной, способной и послушной, но очень быстро выяснила, что ее хозяйка почти ничего не знает о ведении дома. Тогда все сильно изменилось. Мэри Эллен начала спорить, дерзить и пытаться командовать. Она увиливала от работы, если ей этого хотелось, и требовала себе таких привилегий, что даже Уильям однажды спросил Билли, кто хозяйка в Страте – Билли или все-таки Мэри Эллен? Бертрам же с притворной покорностью вопрошал, когда именно им следует освободить дом для Мэри Эллен. Билли, устав и отчаявшись, терпела это около недели, а потом в неожиданном приступе гордости рассчитала Мэри Эллен, чему та сильно удивилась.
Шли дни. Служанки приходили и уходили, и Билли каждая следующая казалась чуть хуже предыдущей. Нигде в доме не было отдыха и покоя. Ночи были полны опасных предчувствий, а днем эти предчувствия оборачивались истиной. Шум, беспорядок, плохо приготовленная и плохо поданная еда, пыль. И это называлось домом! Неудивительно, что Бертрам все чаще и чаще сообщал, что встретил друга и пообедает в городе. Неудивительно, что Уильям почти каждый раз отставлял почти нетронутую тарелку, а потом бродил по дому с голодным бесприютным видом, который так терзал сердце Билли. Вовсе неудивительно!
Значит, это случилось. Тетя Ханна, Кейт и «Наставления молодой жене» были правы. Она не годится в жены Бертраму. Она вообще никому не годится в жены. Ее медовый месяц не просто заканчивался, а терпел крушение. Бертрам уже сказал, что если бы она чуть больше заботилась о доме и о муже…
Билли сжала маленькие кулачки и выпятила подбородок.
Хорошо. Она им всем еще покажет. Она будет заботиться о доме и о муже. Она научится вести дом и будет делать это хорошо!
И она немедленно спустилась в кухню и заявила очередному мучителю, что ей заплатят до конца недели, но в ее услугах больше не нуждаются.
К этому моменту Билли прекрасно поняла, что домашнее хозяйство заключается далеко не только в пирогах и лепешках. Она могла осознать, какую огромную задачу поставила перед собой. Но Билли не сдавалась и систематически воплощала в жизнь свои планы.
Она верила, что до возвращения Элизы справится сама, с помощью крепкой женщины, которая приходила дважды в неделю делать тяжелую работу. По крайней мере, она умеет готовить блюда куда более приемлемые, чем те, что появлялись на столе в последнее время. Она попытается сделать дом, из которого Бертрам не будет уходить обедать в клуб и по которому дядя Уильям не будет потерянно бродить. А она будет постоянно учиться и наконец достигнет сияющих высот Эффективного ведения хозяйства, ведь без этого навыка – судя по словам тети Ханны и «Наставлений молодой жене» – ни одна женщина не может надеяться на продолжение медового месяца.
Настолько хаотичным и беспорядочным было домашнее хозяйство, и так тихо Билли приняла на себя новую роль, что хозяин дома не заметил ухода служанки плоть до второй трапезы. Когда его жена поднялась принести что-то, он спросил, подняв бровь:
– Наша новая девушка слишком хороша для этого?
– Твоя девушка подает тебе еду, – улыбнулась Билли.
– Это я вижу, – мрачно сказал Бертрам, – но я имею в виду ту девушку, которая в кухне. Господи, Билли, сколько еще ты будешь это терпеть?
Билли лихо тряхнула головой, хотя на самом деле вся тряслась от страха.
– Я этого не терплю. Она ушла, – весело ответила она, садясь на свое место. – Дядя Уильям, хотите еще пудинга?
– Ушла? Опять? – простонал Бертрам, а Уильям кивнул и протянул тарелку. – Впрочем, она продержалась дольше предыдущей. А когда будет следующая?
– Она уже здесь.
Бертрам нахмурился.
– Здесь? Но ведь ты подавала десерт, и… – увидев лицо Билли, он что-то заподозрил. – Билли, ты же не хочешь сказать, что ты…
– Да, – весело кивнула она, – хочу. Я и есть новая девушка.
– Хватит! – взорвался Бертрам. – Билли, мы это уже проходили! Это невозможно.
– Возможно. Тебе придется с этим смириться, – возразила Билли по-прежнему весело. – Кроме того, это вовсе не так плохо, как ты думаешь. Разве пудинг был плохой? Вы оба взяли добавку. А ведь это я его приготовила.
– Пудинг! – воскликнул Бертрам. – Билли, я уже говорил тебе, что пудинги – это еще не все.
– Я знаю, – улыбнулась Билли, – мне помогает миссис Дургин. Она приходит два раза в неделю или чаще, если нужно. Милый, ты не представляешь, как теперь будет хорошо! Я хотела сказать дяде Уильяму…
Но дядя Уильям ушел. Он тихо встал со стула и вышел из столовой. Стоит заметить, что он так и не забыл рокового рассказа тети Ханны о неудобном и лишнем брате мужа. Памятуя о нем, он временами считал, что уйти будет безопаснее всего. Это был один из таких случаев.
– Билли, милая, – возражал Бертрам, – ты же не умеешь этого делать. У тебя нет опыта.
Билли расправила плечи. В глазах ее горел торжественный свет. Она больше не пыталась казаться веселой.
– Так и есть, Бертрам. Я не умею, но я научусь. У меня нет опыта, но я его получу. В любом случае, хуже, чем было после ухода Элизы, уже не будет.
– Но если бы ты нашла служанку… Хорошую служанку, – слабо возразил Бертрам.
– У меня была хорошая служанка, Мэри Эллен, но потом она поняла, как мало знает ее хозяйка, и ты сам помнишь, что случилось. Думаешь, я допущу это еще раз? Нет, сэр. Я собираюсь учиться перед встречей со следующей Мэри Эллен.
С величественным видом Билли встала из-за стола и принялась собирать тарелки.
Глава XVIIЭффективность и Билли
Билли была не из тех, кто делает что-то наполовину. Давным-давно, в ее детстве, тетя Элла однажды сказала: «Если бы только Билли была не такая упорная… Но, идет ли речь о кори или куличиках из грязи, я знаю, что у меня будет самый больной или самый грязный ребенок в городе!» Так что глупо было бы ожидать, что Билли примется за новую задачу без энтузиазма. Но даже если бы ей нужен был стимул, в ушах у нее до сих пор звенели слова Бертрама «Если бы ты больше заботилась о муже и доме…». Билли утверждала, что давно простила Бертрама, но забыть этого она не могла.
Шли дни, и никто бы не сказал, что Билли не заботится о муже или о доме. С утра до ночи она не заботилась больше ни о чем. Она редко притрагивалась к пианино, разве что стирала с него пыль, и вовсе не прикасалась к полуоконченной рукописи. Она не делала визитов, если не считать редких набегов в Приложение или в хорошенький новый дом, где теперь обитали Сирил и Мари. Оперный и концертный сезон закончился, но Билли все равно не посещала бы оперу. У нее не было времени. И конечно же, Билли больше не «развлекалась», как она порой мрачно говорила самой себе.