Бертрам поначалу часто и бурно протестовал против увлечения жены «этой мерзкой домашней работой», как он ее аттестовал. Но шло время, и хаос сменился порядком, в доме воцарился мир, на столе регулярно появлялась вкусная и красивая еда, и он постепенно принял все эти изменения и забыл, откуда они взялись. Впрочем, он иногда злился, что Билли постоянно устает или слишком занята, чтобы куда-то с ним пойти. Но в последнее время он и возмущаться перестал, поскольку новое «Лицо девушки» полностью его занимало, все его мысли и большая часть времени были посвящены изображению красоты.
К пятнадцатому июня картина была закончена. Бертрам наконец посмотрел по сторонам. Он понял, что лето уже наступило, но у него нет никаких планов. Он узнал, что Уильям уехал на Запад в двухнедельную деловую поездку. А потом, неожиданно придя домой в четыре часа, он не обнаружил дома жены. В этот день он особенно хотел ее увидеть, потому что повстречал троих людей, которые его не на шутку встревожили.
Первой была тетя Ханна, которая сказала:
– Бертрам, где Билли? Она уже неделю не бывала в Приложении, а в последний раз выглядела совсем больной. Я очень за нее беспокоюсь.
Потом он говорил с Сирилом.
– А где Билли? – внезапно спросил Сирил. – Мари говорит, что она уже две недели не заглядывает. Мари боится, что она заболела. Дескать, Билли плохо выглядела при последней встрече.
Встреча с Калдервеллом стала последней каплей. Он сказал:
– Господи, Хеншоу, где вы прячетесь? А где ваша жена? Никто из нас уже много недель ее не видел. Она с нами не поет, не играет нам и уже целый месяц отказывается с нами куда-то ездить по воскресеньям. Мисс Грегори говорит, что она тоже давно ее не видела и что Билли всегда отговаривается занятостью. А еще мисс Грегори говорит, что Билли стала совсем худая и бледная и что, наверное, она слишком много занимается домом. Надеюсь, она здорова?
– Что вы, Билли в полном порядке, – легко ответил Бертрам, стараясь казаться беззаботным.
Но, расставшись с Калдервеллом, он немедленно побежал домой и не обнаружил там Билли – по крайней мере, не сразу. Сначала он наведался в кухню и столовую и тут же вспомнил, что в последнее время всегда искал ее в кухне или столовой. На этот раз ее там не было.
На кухонном столе лежала открытая книга, и Бертрам машинально взглянул на нее. Это была сильно захватанная поваренная книга, открытая на когда-то чистом развороте, теперь покрытом разными надписями. Под печатным заголовком «Что нужно помнить», он прочитал такие сентенции:
«Рис разваривается так, что в доме кончаются все кастрюли, а шпинат, наоборот, усыхает».
«Свекла выкипает насухо, если выглянуть в окно».
«В печенье, тесто для которого как будто размешивали ржавой кочергой, просто было слишком много соды».
Были там и другие записи, но Бертрам вдруг увидел следующую страницу. Билли переправила «Что нужно помнить» на «Что нужно забыть» и написала там всего четыре слова: «Ожоги», «Порезы», «Вчерашние неудачи».
У Бертрама вдруг перехватило горло, он бросил книгу и возобновил свои поиски. Обнаружив жену, он чуть не вскрикнул – она лежала на кровати, сжавшись в комочек, и тряслась от слез.
– Билли! Что случилось? – спросил он.
Билли села и торопливо вытерла глаза.
– Бертрам, это ты? Я не слышала, как ты пришел. Ты сказал, что вернешься не раньше шести.
– Билли, что все это значит?
– Ничего. Я… просто устала.
– Что ты делала? – спросил Бертрам резко, почти строго. Как он раньше не замечал, что у жены провалились щеки? – Билли, чем ты занималась?
– Ну ничем особенным. Подметала, мыла пол, чистила рефрижератор…
– Мыла! Чистила! Я думал, этим занимается миссис Дургин.
– Да, то есть занималась, но она не смогла прийти. Она сломала ногу, упала со стремянки, когда была у нас три дня назад. Так что мне пришлось делать все самой. А вчера все пошло совсем плохо. Я обожглась, и порезалась, и переложила соды, и мне казалось, что я совсем ничего не знаю. – И Билли снова бросилась головой в подушку и зарыдала.
Осторожно, но решительно Бертрам поднял жену на руки и перенес ее в большое кресло. Там он успокаивал ее и гладил, как усталого ребенка – которым она и была на самом деле.
– Билли, это не может так продолжаться, – сказал он наконец непреклонно.
– Что это?
– Это все… домашнее хозяйство.
Билли выпрямилась.
– Бертрам, это несправедливо! Ты не можешь… Нельзя… Только сегодня… Я могу! Я это делаю уже много дней подряд, и все идет хорошо, пусть даже они говорят, что я на это неспособна.
– На что?
– Эффективно вести хозяйство.
– Кто говорит?
– Тетя Ханна и Кейт.
Бертрам шепотом выругался.
– Господи, Билли! Я женился не потому, что нуждался в кухарке или уборщице. Если бы тебе приходилось этим заниматься, это было бы другое дело, но тогда у нас не было бы такого большого дома. И, женившись на тебе, я знал, что ты не кухарка.
Билли вдруг разозлилась.
– Ничего себе, Бертрам Хеншоу! Разве я не умею готовить? Разве я не доказала, что умею?
Бертрам рассмеялся и поцеловал сердитые губы, так что они сложились в улыбку.
– Конечно умеешь, благослови тебя Господь. Но это вовсе не значит, что от тебя этого ждут. Ты же умеешь и многое другое, и это мне нравится больше. Билли, ты не играла мне целую неделю и не пела целый месяц. К вечеру ты очень устаешь и не можешь ни поговорить со мной, ни почитать, ни куда-то выйти. Я женился, чтобы проводить с тобой время, а не чтобы обзавестись кухаркой.
Билли упрямо покачала головой и поджала губы.
– Это ты сейчас говоришь, когда не хочешь есть. А потом все изменится, и все так говорят!
– Хм! Все – это тетя Ханна и Кейт, полагаю.
– Да. И «Наставления молодой жене».
– Что?
Билли хихикнула. Она вспомнила, что Бертрам ничего не знает о «Наставлениях». Она немного пожалела, что упомянула книгу, но теперь решила выжать из этого все возможное. Она выпрямилась.
– Это книга, очень хорошая книга. Там написано много чего, что оказалось правдой.
– А где эта книга? Я могу на нее посмотреть?
С видимой неохотой Билли выбралась из кресла, пошла к столу и принесла книгу.
Бертрам хмуро изучал ее – так хмуро, что Билли бросилась на ее защиту.
– Там все правда! И то, что говорят тетя Ханна и Кейт, тоже! Все меняется, когда мужчина голоден. Ты сам сказал, что если бы я больше занималась домом и мужем…
Бертрам посмотрел на нее с неподдельным изумлением.
– Я так сказал?
Дрожащим голосом Билли повторила роковые слова.
– Я не… Когда это было?
– Когда мы с дядей Уильямом вернулись домой от… Пита.
Мгновение Бертрам молча смотрел на нее, а потом вдруг покраснел.
– Билли, я правда это сказал? Пристрелить меня за это мало! Билли, ты же сказала, что простила меня?
– Я простила, милый, правда, просто… это оказалось действительно так. Я не занималась домом. И вот теперь я это делаю.
Бертрам вдруг все понял.
– Святые небеса, Билли? Это поэтому ты нигде не бываешь и ничего не делаешь? Поэтому Калдервелл сказал сегодня, что никуда с ними не ездишь, и… Господи, Билли! Ты правда думаешь, что я такая эгоистичная скотина?
– Но когда я бывала где-то с ними, я тоже следовала советам книги… Кажется, – сказала Билли и поспешно перевернула несколько страниц. Одно предложение было старательно подчеркнуто. – Видишь, тут, про внешние интересы? Я пыталась найти себе дела вне дома, чтобы не мешать тебе рисовать, но потом ты обвинил меня, что я веселюсь с…
Бертрам молча сгреб ее в объятия, и Билли еще довольно долго не могла говорить. Потом заговорил сам Бертрам.
– Понимаешь, Билли, – сказал он дрожащим голосом, – если бы я смог увезти тебя на необитаемый остров, где не было бы ни теть Ханн, ни разных Кейт, ни наставлений женам, я надеюсь, что смог бы сделать тебя счастливой, но…
– Но ведь это все правда! – возразила Билли. – Я не умела вести хозяйство, и все было совершенно ужасно, когда у нас менялись эти жуткие служанки, а ни одна женщина не должна выходить замуж, не зная…
– Милая, милая, – перебил ее уже Бертрам, – мы это обсудим, если хочешь. Но ты уже умеешь вести хозяйство. Ты все знаешь, вплоть до последней калории, которая полагается твоему мужу. Уверен, что во всем христианском мире нет ни одной Мэри Эллен, которая нашла бы хоть малейший изъян в твоих знаниях. С этим решено. А теперь тебе нужно отдохнуть. И этим ты немедленно займешься. Завтра я найму шесть Мэри Эллен. Шесть! Слышишь? А тебе останется только упаковать свои самые красивые платья для поездки в Европу в следующем месяце. Завтра куплю билеты – немедленно после того, как пришлю сюда шесть Мэри Эллен укладывать вещи. А теперь надевай шляпку, мы пообедаем в городе.
Глава XVIIIБилли пытается принимать решения
Назавтра Бертрам не нанял шестерых Мэри Эллен, не нанял даже и одной, потому что вечером Элиза, которой было кое-что известно о состоянии дел в Страте, позвонила и сказала, что ее матери стало намного лучше, и она сможет проводить в Страте несколько часов каждый день, если миссис Хеншоу это устроит.
Билли быстро согласилась, сказав, что это ее более чем устраивает. Бертрам, услышав об этом плане, разозлился и сказал, что Билли нуждается в отдыхе, в полноценном отдыхе от всех трудов и забот. Он сказал, что настаивает, чтобы она веселилась целыми днями.
– Чепуха, – рассмеялась Билли, краснея до кончиков ушей. – Раз уж мы остались вдвоем, Бертрам, с учетом моего обширного опыта и присутствия Элизы по нескольку часов каждый день это будет не работа, а игра. Вот увидишь.
– Да, увижу, – Бертрам многозначительно кивнул. – Смотри только, чтобы для тебя это тоже была игра.
– Хорошо, – Билли засмеялась, и вопрос был закрыт.
Элиза приступила к работе на следующий день, и Билли быстро начала «играть» под бдительным надзором Бертрама. Она снова занялась музыкой, вытащила незаконченную песню. Вместе с Бертрамом они гуляли или катались на автомобиле, и каждые два-три дня она навещала тетю Ханну и Мари. К тому же е