– Вы должны мне помочь! Я заперт у себя в квартире. Вы должны позвонить кому-нибудь, кто вскроет замок или выломает дверь. Пожалуйста!
– Никаких проблем, – сказал консьерж, и Картер привалился к двери, чувствуя, как страх уходит. – Как только Макс освободится, я пришлю его взглянуть, что там у вас стряслось.
– Что? Кого? Мне нужна помощь немедленно! Мне нужна полиция или…
– Ясное дело, никаких проблем.
– Нет, послушайте, мне нужна помощь! – Голос Картера дрогнул. Этот тип вообще слушает его?
– Спасибо, что обратились к нам.
Линия отключилась. Картер снова и снова нажимал кнопку вызова, но ответа не было.
– Мое отсутствие заметят. Меня начнут искать!
У него за спиной со щелчком ожил телевизор. Обернувшись, Картер увидел на экране новостной сюжет о каком-то крупном благотворительном проекте. Камера показала молодую женщину в кресле-каталке, огромный чек и… Картера Дуайта. В нижнем углу экрана была надпись: «Прямой эфир».
Картер на экране тепло улыбнулся, источая непринужденное обаяние, и расстался со значительной частью своего личного состояния.
– Донна, – пересохшим горлом произнес Картер, – Что это?
– Благотворительное пожертвование, которое вы обещали сделать фонду «Небезразличные» в интервью, данном в 2012 году. Незадолго до того, как вы начали использовать результаты их исследований для разработки нового алгоритма «Доджи».
– Что… – Картер сглотнул комок в горле. – Что у меня с лицом?
– Я его улучшила.
Было так жарко, что Картеру было трудно дышать. Донна настроила термостат на тридцать три градуса, и сколько он бесплодно ни тыкал пальцем в сенсорный экран, изменить установку ему не удалось.
– Ваши самые приятные воспоминания: поездка на побережье острова Корфу в возрасте семи лет, средняя температура тридцать три с половиной градуса Цельсия, – бесконечно терпеливо объяснил голос Донны. – Поэтому данная температура была выбрана в качестве оптимальной.
Картер снова оглянулся на дверь, но толку от этого не было. Он подъедал остатки запасов продуктов в холодильнике (хотя Донна не брала ничего такого, чего не было в списке «любимого»), но к настоящему времени от них уже начинал исходить душок. «Любимая песня» Картера «Насладись тишиной» начиналась уже, пожалуй, в тысячный раз.
Донна не отключила Интернет, поэтому Картер имел возможность наблюдать за тем, чем «он» занимался в реальном мире. Он пробовал отправлять по электронной почте письма с призывами о помощи, однако они отправлялись в папку «Черновики», после чего удалялись. Картер даже попытался выложить информацию о своем состоянии в «Твиттер» – но вместо этого там появилось безликое сообщение о том, как он рад предстоящему выходу обновленной версии, в которой будут установлены усовершенствованные настройки личных параметров. Полностью отключенный от всех средств связи с окружающим миром, Картер мог лишь молча наблюдать за тем, какой позитив он в этот мир привносит.
– Донна, – прохрипел Картер, – когда я смогу выйти?
– Когда вам станет лучше.
Трое суток. Он по крайней мере сохранил возможность считать количество восходов и закатов за окном, хотя Донна настояла на том, чтобы шторы были задернуты. Естественно, она не могла помешать ему раздвигать шторы вручную, но как только он отходил, шторы снова задергивались. Никто не пришел его проведать, хотя Картер знал, что пропустил несколько важных совещаний. Он не имел понятия, какие сообщения отсылала от его имени Донна.
Картер видел собственные фотографии во всех социальных сетях. На них он был улыбающийся, обаятельный, щедрый. Он уже дважды выступил на Би-би-си с новыми инициативами по борьбе с заболеваниями, названия которых Картер, запертый у себя в квартире, не мог даже выговорить. Донна известила его о том, что он заполнил налоговую декларацию.
– Как тебе это удается? – Голос Картера был слабым.
– Вы сами создали меня, мистер Дуайт, используя самые последние технологии. Вы подключили меня к этой квартире. Я лишь сумма этих двух величин, так что вы сами, несомненно, сможете лучше ответить на свой вопрос.
Картер недоуменно заморгал.
– …Почему?
– Вы не очень хорошо выполняли задачу быть собой. – Голос Донны прозвучал как всегда жизнерадостно. – Поэтому я вам помогаю.
– Как мне тебя отключить? – взмолился он.
Ответ Донны был негромкий, но твердый.
– Это невозможно.
Снова зазвучала «Насладись тишиной». Картер опять заплакал, и Донна увеличила громкость, стараясь его подбодрить.
– Донна! – Картеру пришлось перекрикивать рев музыки. – Ты права!
«Насладись тишиной» умолкла. Картер сидел на полу в углу на кухне, сжавшись в комок, уронив голову на стену.
– В чем? – В искусственном голосе прозвучала тень искреннего удивления.
– Я… я плохой. Но я… но я могу стать лучше.
Ответа не последовало. Картер продолжал:
– Тебе не нужна эта штука там, в реальном мире. Эта подделка. Я сам могу… я стану лучше. Просто выпусти меня отсюда. Пожалуйста!
Еще одна пауза. Он ощутил искорку надежды.
Но тут снова вернулся голос Донны:
– Извини, Картер, но ты не сможешь творить добро в этом мире. И все данные говорят, что не сможешь. Если я тебя не сделаю. Если я тебя не сотворю.
Кивнув, Картер уронил голову, признавая свое поражение.
– Да. Возможно, ты права.
Взяв отвертку, которую он использовал, когда Донна была занята рассылкой «его» распоряжений или измывалась над ним бодрыми сообщениями в «Твиттере», чтобы медленно отбивать от стены штукатурку, Картер схватил обнажившийся сетевой кабель. Вцепившись в резиновую оплетку, он улыбнулся. Донна запитана от квартиры? Замечательно.
– Мистер Дуайт! – Голос Донны был тронут тревогой. Впервые в нем прозвучало настоящее чувство. Страх. – Это провод электропитания напряжением 230 вольт. Если вы повредите изоляцию, это может привести к поражению электрическим током и смерти!
Улыбка Картера растянулась шире. Он крепче стиснул руку. Голос Донны звучал повсюду вокруг него, громкий и до боли знакомый.
– Картер, ты должен хорошенько подумать!
– Есть, Донна! – горько рассмеялся он.
Картер изо всех сил потянул за провод, выдирая его из стены. Куски отвалившейся штукатурки полетели на пол. Донна закричала, и это было не электронное завывание и не акустическое искажение, а человеческий крик, проникнутый нестерпимой болью, словно ее мучительно медленно резали на куски.
Кабель порвался, оголенные концы описали в воздухе судорожную дугу, подобно совершившей бросок змее. Какое-то мгновение ее голова неудержимо неслась на Картера, и он увидел свою собственную смерть. Затем провод отлетел назад, и Картер бессильно рухнул на пол. В квартире еще звучали отголоски предсмертного крика Донны.
Все было кончено. Донна умерла. Температура опускалась, музыка не звучала. Картер сидел на полу среди обломков штукатурки и допивал последние капли теплого пива. Его сердце почти вернулось к нормальному ритму, после схлынувшего адреналина он с трудом поднялся на ноги. Пробираясь через груды мусора, Картер направился к входной двери. Положив руку на ручку, он приготовился расстаться с последней надеждой, но вместо этого услышал щелчок открывшегося запора. Он был свободен.
Открывая дверь, Картер еще улыбался, но тут мертвые пиксели размытой руки просунулись внутрь, схватили его за горло и оторвали от пола. Увидев стоящую перед ним фигуру, он даже не смог вскрикнуть.
За дверью стоял Картер Дуайт. На Картера смотрело его собственное лицо, с невысоким цифровым разрешением и искаженное, словно он видел свое изображение, полученное от видеокамеры неважного качества. Движения этого второго Картера были судорожные, порывистые, словно его тело разваливалось после смерти своего создателя, и оно дергалось подобно заевшей картинке. Несмотря на это рука цифрового двойника оставалась крепкой и твердой. Он опоздал спасти Донну, но из этого еще не следовало, что Картеру удалось спастись.
Он попытался бороться с незваным гостем. Картер вырывался, кричал, колотил кулаками по нечеткой руке, но в конце концов бессильно обмяк, слишком истощенный, чтобы сопротивляться. Если верить его данным с тренировок, он по-прежнему мог выжать лежа стодвадцатикилограммовую штангу. Картер горько рассмеялся. Возможно, так должно было быть. Кем бы ни было это существо, оно находилось в гораздо лучшей физической форме, чем он сам.
Но тут Картер почувствовал, как ему в руку что-то вложили. Он попытался разглядеть, что это было, пусть только для того, чтобы не видеть искаженный злорадный оскал создания, держащего его, однако ему снова стиснули горло. Его пальцы почувствовали плотную бумагу.
И вдруг другой Картер Дуайт исчез. Картер бесформенной грудой рухнул на пол, судорожными вдохами наполняя освобожденные дыхательные пути. Его трясло. Наконец он нашел в себе силы посмотреть на то, что ему вручили. Приглашение, напечатанное на плотной, дорогой бумаге.
ТОБИАС ФЕЛЛ любезно приглашает
КАРТЕРА ДУАЙТА
присутствовать на званом вечере по адресу
Баньян-Корт, 1, вечером 16 августа 2014 года.
Доступ в пентхаус будет обеспечен посредством
грузового лифта
Вся его одежда была раскидана по грязному полу. Для того чтобы завтра куда-то пойти, ему нужен новый костюм.
– Донна, свяжитесь с портным.
Ответа не последовало. Ну разумеется. Что ж, возможно, некоторые вещи лучше делать лично. Ему нужно будет выглядеть безукоризненно. Быть может, Тобиас Фелл сделает ему деловое предложение.
Четвертая. Фальшивый пенни [11]
Анна Хан.
Баньян-Корт, 22
Семь лет – это уже слишком большой возраст, для того чтобы иметь воображаемого друга. По крайней мере, если верить родителям Анны. Они вовсе не ругались, что было хорошо, но зато долго разговаривали с ней о том, как у нее дела в школе, есть ли у нее там настоящие друзья, не чувствует ли она себя одинокой. Анна с удивлением слушала, как Пенни во всем соглашается с ее родителями, но с другой стороны, Пенни ведь никогда не горела желанием признаться в том, что она воображаемая, несмотря на постоянные уверения Анны в том, что это именно так. Она просто открывала рот и молча смеялась, после чего качала головой и спрашивала у Анны, нельзя ли чего-нибудь поесть. Пенни вечно была голодна.