ет нового вегетарианского кафе, но ты, похоже, занят.
– Да. – Леон окинул взглядом графики и отчеты, которыми был завален его стол. – Скорее всего, вырваться не смогу.
– Ничего страшного, я могу чего-нибудь тебе принести. Я слышала, рис с овощами там бесподобный.
– Спасибо. – Леон взял распечатку, надеясь, что он вел себя не слишком грубо.
– По крайней мере, у тебя появилась работа.
– Да, но… понимаешь… – Он с трудом сглотнул. Почему он так боится сказать ей правду? Его вины тут нет. – Вчера в новостях сказали… по-видимому, мы отравили воду в какой-то индийской реке. Я пытался разобраться, в чем дело, но… В общем, ничего хорошего.
Анди задумалась.
– Я хочу сказать, мы всё знали, когда ты поступал на эту работу. Нефтехимическая промышленность очень… Она бывает… – Андреа помолчала. – Подожди, тебя ведь не смогут в этом обвинить, правильно? Ты же работаешь совсем недавно.
– На кого-нибудь нужно же будет свалить вину. Донована ведь нельзя уволить дважды.
– Но ты ведь ни в чем не виноват. Это несправедливо!
Леон неуютно заерзал на месте. Анди медленно выдохнула, стараясь вернуть свое хорошее настроение.
– Слушай, – хитро усмехнувшись, подалась вперед она. – А почему бы не переговорить с тем, кто живет наверху? Не сомневаюсь, он сможет все уладить.
– Убрав меня, – покачал головой Леон. – К тому же, насколько я слышал, хоть мы с ним и живем в одном доме, можно считать, что мы обитаем на разных планетах – Откинувшись назад, он потянулся.
– Все будет хорошо.
– О да, знаю. – Леон кивнул. – Акции пойдут вниз, будет заявление для прессы, но жизнь будет течь своим чередом.
– В отличие от реки, – мрачно пошутила Андреа.
– Анди! – помимо воли рассмеялся Леон.
– Знаю, знаю. Это очень серьезно. Я все поняла. Просто я терпеть не могу, когда ты в таком подавленном состоянии. Это…
Она осеклась, и ее внимание оказалось приковано к какому-то другому месту.
– Анди, что с тобой?
– Малия приходила вчера? – отрешенным голосом спросила она.
– Ты полагаешь, я сам пропылесосил квартиру?
– Нет, просто стена…
Обернувшись, Леон застыл. Вот оно, пятно. Ясное, как божий день. Почти полтора фута в поперечнике, сероватая заплата на яркой краске. Как он до сих пор его не заметил?
– Твою мать!..
– О, значит, теперь ты его видишь. В отличие от Малии, полагаю.
– Я… Ну, стена была только что окрашена. К тому же разве она занимается стенами? – Леон все еще не пришел в себя после появления пятна.
– Кухню она всю протерла, когда ты забрызгал ее кока-колой. Я полагала, Малия должна была хотя бы попробовать его оттереть.
Теперь, когда он также заметил пятно, Леон удивился, как сдержанно отнеслась к этому жена. Его это потрясло.
– Хочешь, чтобы я снова ее вызвал?
– Пожалуй, нам нужен специалист.
– По крайней мере, я с ней поговорю. В худшем случае, я всегда смогу сам этим заняться. – Леон провел пальцами по стене, стараясь обнаружить разницу в текстуре, о которой говорила жена.
– Время у тебя будет? – скептически спросила та.
– Найду.
Пожав плечами, Андреа направилась на кухню. Леон сосредоточенно смотрел на пятно на стене. Внезапно острая боль пронзила его ногу. Опустив взгляд, он увидел, что с силой втыкает в штанину кончик ручки. Леон успел отдернуть руку, прежде чем проткнул кожу до крови, и, сделав над собой усилие, заставил свою судорожно оцепеневшую руку положить ручку обратно на стол. Похоже, он сам не отдавал себе отчета в том, какой у него сильный стресс.
– Знаешь, пожалуй, я пойду с тобой, – окликнул Леон жену.
– Где ты достала краску? – окликнул через плечо Леон.
Ответ последовал не сразу, затем в дверях появилась Анди, в забрызганном фартуке и с руками, пахнущими пачулями.
– Извини, что ты спросил?
– Краска – где ты ее достала?
Она недоуменно склонила голову набок.
– Я думала, краска у тебя есть.
– Есть. – Леон выпрямился, отведя в сторону кисть, с которой капала краска. – Но только теперь она совсем другая.
– А по-моему, такая же.
– Да нет, то была густая эмульсия, а это… Я хочу сказать, она совсем жидкая. Ничего не закрашивает.
Леон провел кистью по пятну, оставив на нем кремовую полосу, но с таким же успехом он мог брызнуть на него водой.
– Ну, – нисколько не смутилась Андреа, – больше краску я не покупала. Так что если только кто-то не проникает в дорогие квартиры и не оставляет банки с…
Леон бросил на нее такой взгляд, что улыбка замерла у нее на устах.
– Все в порядке? – внезапно встревожилась она.
Чувствуя подступающую к горлу тошноту, Леон тяжело сел. Всему виной обед? Или это уже дает знать о себе стресс? В периоды стресса у него всегда начинались проблемы с желудком. Перед собеседованием о приеме на последнее место работы он почти час проторчал в туалете.
– Я просто хочу убрать это пятно, – наконец сказал Леон. – Я знаю, как оно тебя раздражает.
Подойдя к стене, жена так близко склонилась к грязно-серому пятну, что Леон непроизвольно отпрянул.
– Я хочу сказать, мне оно не нравится, Леон, это очевидно, но если ты плохо себя чувствуешь…
– Знаю, знаю. Я просто хочу, чтобы тебе было здесь уютно. В этой квартире.
Андреа улыбнулась.
– Ты здесь, поэтому мне уютно. – Она помолчала. – Но я ее никогда не полюблю, Леон. С пятном или без.
– Ну, я предпочитаю, чтобы пятна не было, – объявил Леон, поднимаясь на ноги.
– Мистер Коупленд?
– Я вас слушаю. Чем могу вам помочь?
– Это… э… это Сюзи. – Тонкий голосок ревел по громкоговорящей связи. – Из «Несправедливости». Мы обеспечиваем вам связь со средствами массовой информации.
– Да, Сюзи, мне известно, кто вы. Что вам нужно?
– Всю эту неделю пресса постоянно обращается к нам в связи с событиями на реке Ист-Рапти. Мы просто хотели убедиться в том, что вы получили от нас рекомендации по тому, как отвечать.
Леон перестал оттирать стену, в руке у него по-прежнему была зажата губка в мыльной пене.
– Да-да. Мы всё получили.
Он оглянулся на компьютер с непрочитанным сообщением, пришедшим на электронную почту.
– Так, хорошо. У вас есть какие-либо мысли?
– Да, конечно, – рассеянно ответил Леон. – Кажется, все выглядит не так уж и плохо?
Он подошел к столу, соображая, как открыть почту, не трогая компьютер грязными руками. Его взгляд скользнул на маленькое ведерко, но от грязи вода уже помутнела, и при мысли о том, что губка снова впитает в себя всю эту дрянь, ему стало не по себе. Леон стоял, не в силах принять решение.
– Вы меня поняли?
– Э… нет, – сказал Леон, внезапно поймав себя на том, что не слушает свою собеседницу. – Вы не могли бы повторить еще раз?
– Конечно, – произнесла Сюзи с бесконечным терпением сотрудника, общающегося с очень важным клиентом. – Я только сказала, что, поскольку ваша роль не должна была привлекать внимание прессы, мы с радостью предложим свои рекомендации и указания.
Сюзи сказала что-то еще, но Леон уже думал о том, что придется вызывать сантехника. Раз это пятно появляется снова и снова, в стене что-то есть, правильно?
– Отлично. Спасибо за то, мистер Коупленд, что уделили мне время.
Щелчок в трубке оставил Леона стоять в тишине, по-прежнему рассматривая зажатую в руке губку. Он перевел взгляд с нее на стену и обратно. Теперь пятно казалось гораздо темнее, но только потому, что было влажным. Да еще обработанным средством для мытья посуды. Многие интернет-странички домашних умельцев клятвенно заверяли, что ничего лучше не бывает. Конечно, надо будет подождать, когда все высохнет, и только тогда можно будет узнать наверняка, исчезло ли пятно. Но сперва Леон собирался пройтись по нему еще несколько раз. Чтобы уже наверняка.
Леон вытер руку о лоб, оставив под волосами лужицу из пузырьков. Он бросил взгляд на компьютер. Этим он займется позже. Первым делом нужно очистить рабочее пространство. Затем можно уже заняться общей ситуацией.
Леон снова принялся оттирать стену.
– Что это за запах? – поморщилась Андреа.
– Гм?
– Здесь воняет.
– Ой, извини. Я думал, уксус тебе нравится.
– Да, на жареной картошке. Но мне не хотелось бы, чтобы им провонял мой дом.
– Извини, – повторил Лен, пожимая плечами. – Сантехник сможет прийти только через несколько дней, вот я и решил попробовать.
– Это… это что такое?
– Ты же в мыле большая дока, ты должна знать.
– Я очищаю лица видных персон, а это все гораздо… э… грубее, чем то, с чем мне приходится иметь дело.
Она ткнула носком туфли коробку с яркими разноцветными бутылками, каждая из которых была украшена энергичными обещаниями. «МАКСИМАЛЬНАЯ СИЛА». «УНИЧТОЖАЕТ ПЛЕСЕНЬ». «НИКАКОЙ ГРЯЗИ».
– Ну, если честно, на мой взгляд, от химических реактивов стало только еще хуже.
Наступила гнетущая тишина. Какое-то мгновение Леону казалось, что жена пошутит насчет реки в Индии, чтобы снять напряжение, однако она молчала.
– Знаешь, – задумчиво промолвил Леон, – когда я был маленьким, у моей мамы была подруга Тори. На самом деле она приходилась ей троюродной сестрой, но они знали друг друга всю свою жизнь. Когда я познакомился с Тори, у той было много кошек. Почему – не знаю, но моя мама всегда злилась на кошек, как будто их не должно было там быть. А мне они нравились. Я хочу сказать, а как же иначе, я ведь был маленький. Но в доме Тори вечно сильно воняло. Ужасно, резко, въедливо. Тогда я не знал, что это такое, но недавно я читал про уксус и наконец сообразил, в чем дело. С помощью уксуса оттирают кошачью мочу. Вот чем воняло у нее в доме: кошачьей мочой и уксусом. Дикость, правда? Мне тридцать восемь лет, а я по-прежнему узнаю что-то новое про свое детство.
Он обернулся к Андреа, но той уже не было. Оно и к лучшему. Леон не смог бы сказать, хотелось ли ему развивать свою мысль и дальше. Следовать за полузабытым чувством отвращения, боязни испачкаться. Этот постоянный удручающий запах и сознание того, что ты не распоряжаешься своим жильем. От этого нельзя бежать.