Ей нужно растить Томми, она должна остаться в живых. Вот и все. Только об этом Алвита думала, когда ела, только об этом думала сейчас. Однако когда она попыталась взять нож, ей показалось, будто чья-то теплая рука остановила ее руку, отводя в сторону. Подняв взгляд, Алвита ничего не увидела, но все равно улыбнулась. Пора уже.
– Нет.
Дамиан сам удивился собственному голосу, такому отчетливому, такому решительному и уверенному. Все повернулись к нему – будущие убийцы с занесенными ножами, те, кто все еще колебался, стараясь найти какой-нибудь выход, избитый журналист, привязанный к стулу, и даже сам Тобиас, чье самодовольное выражение дрогнуло на мгновение от того, как твердо были произнесены эти слова.
Наступило молчаливое ожидание.
– Вы хотите что-то сказать, мистер… Симпсон, кажется? – У Тобиаса на лице снова появилась омерзительная усмешка.
– Я – нет. – С екнувшим сердцем Дамиан выложил свой единственный козырь. – Но, по-моему, замечания есть кое у кого из присутствующих. Потому что я внимательно наблюдал за всеми, и, полагаю, вы совершили ошибку. Не все находящиеся здесь привидения заключены в стены вашего здания.
Недоумение быстро угасло. Джейсон и Алвита взяли ножи. Ну, вот и все. Или он прав, или он мертвец.
– Ее звали Эдит Кинни. – Голос принадлежал Алвите, но слова были чужими. – Она переехала сюда после того, как потеряла мужа, одинокая старуха, и здание попыталось связаться с ней. Но было уже поздно, Эдит умирала в полном одиночестве, никем не оплакиваемая. Но тут к ней в дверь постучался незнакомец, искавший дорогу в пентхаус.
Алвита посмотрела на связанного бесчувственного Диего, и у нее на лице появилась признательная улыбка старухи Эдит.
– Он объяснил свое дело, и Эдит была тронута. Этот парень показался ей милым молодым человеком. Она пустила его к себе, и он был рядом с ней в последние дни ее жизни. Даже после того как она умерла, он остался скорбеть о ней. Эдит не позволит вам сделать ему больно, и она никак не связана этим страшным зданием, превратившим в сущий ад последние месяцы ее жизни.
Подняв нож, Алвита медленно, словно во сне, направилась к Диего.
– Макс! – Голос Тобиаса прозвучал властно, и все-таки ему не удалось полностью скрыть в нем тень паники. – Останови ее!
Издав низкое рычание, существо, которое Джейсон когда-то считал своим другом, бросилось к Алвите. Дубинка взметнулась вверх, готовая обрушиться с такой силой, что, как хорошо знал Джейсон, череп бедной женщины должен был треснуть, словно яичная скорлупа. Однако нож Макс заметил только тогда, когда тот погрузился ему в живот.
– Бу! – шепнул ему на ухо Джейсон.
Макс обернулся, и разложившимся остаткам его лица удалось изобразить удивление от того, что его предали.
– Его звали Джеймс Андрэ. Ему было шестнадцать. Это был глупый подросток, он совершил много ошибок, но он хотел делать людям добро и не заслужил того, как мы с ним поступили. Он также не является пленником.
Джейсон не мог сказать, какие сверхъестественные силы включились в работу. Определенно, рана, которую он нанес ножом Максу, не была смертельной, но у него на глазах свирепое существо стало разваливаться на части, из него хлынул черный гной, выплеснувшийся на стол, на пол и даже на потолок, и в конечном счете остались только съежившаяся кожа и окровавленная расщепленная дубинка.
Нет. Нет, нет, нет! Этого не должно быть! Он представлял себе всё совсем не так! Без Макса все эти люди направят свои ножи против него!
– Замечательно. – Голос не выдал его тревоги. – Угроза устранена. Однако предложение денег остается в силе. Те из вас, кто хочет получить миллиард, по-прежнему могут это сделать.
Тобиас вгляделся в лица своих гостей, стараясь разгадать их намерения. Засунув чуть дрожащую руку за пазуху, он запустил приложение с «тревожной кнопкой», установленное как раз для такого случая.
Скоро сюда прибудет полиция, и нужно просто объяснить остальным, что если они уберут ножи, он сделает так, чтобы все это исчезло. Единственный человек… нет, единственное существо, которое умерло сегодня, это лишь вымысел, порожденный зданием. Каким-то образом этим людям удалось одержать над ним верх. Это явилось полной неожиданностью, однако игра велась честно. И больше сегодня никто не должен умереть.
Тобиас открыл рот, собираясь заговорить, но тут увидел, что Алвита подошла к Диего и поднесла лезвие ножа к веревкам, стягивающим его запястья. Зачем? Разумеется, она… Подождите. Что там ему говорили про символы и их силу? Про то, как души смогут воспользоваться установленными им связями, если их не пленить надлежащим образом?
– О нет! – Это были последние слова Тобиаса Фелла.
Затем Алвита перерезала веревки, освобождая всё.
Даже если бы Дамиан знал наперед, как все произойдет, а не полагался лишь на теории и предположения, он все равно не смог бы представить, что будет, когда в него неудержимым потоком хлынет весь гнев, заключенный в Баньян-Корте. Но он был готов к этому, и когда появились спешащие тени, он первым впустил их.
Теперь Дамиан отчетливо видел собственную роль в происходящем: принадлежащие Феллу компании не подпускают посторонних, в то же время требуя от своих сотрудников «повышения производительности». И вот сейчас Дамиан чувствовал, как все эти души, выгнанные на мороз острыми железными пиками, плененные в резком свете люминесцентных ламп, врываются в него. Здание, так старательно возведенное Феллом, чтобы связать, удержать, заточить в себе, теперь полностью сконцентрировалось на нем одном. Когда объятый ужасом миллиардер бросился к двери из обеденного зала, Дамиан не раздумывая захлопнул ее перед ним, заперев его вместе с накопленной за всю жизнь справедливой ненавистью.
Бедный глупец пытался позвать на помощь, отчаянно тыча пальцем в экран телефона, однако информация была не на его стороне. Главная беда высоких технологий заключается в том, что они должны общаться друг с другом. А когда из телефона Фелла раздался голос Донны, стало ясно, что у нее нет никакого желания позволить его «тревожной кнопке» общаться с кем бы то ни было.
– К сожалению, мистер Фелл, вам никто не поможет, – сказала она.
Картер издал отвратительный синтетический смешок.
Он словно безумный размахивал руками, сжимая схваченный со стола нож, готовый порезать любого, кто к нему подойдет. Виолетта напрягла свою волю, и цепи тех, кем Фелл завладел, кого поработил, обрекая на изнурительный труд без достойного вознаграждения, метнувшись вперед, опутали его, повалив на пол своим весом. Она увидела в глазах у миллиардера слезы, но время сострадания прошло.
Тобиас кричал, скулил, умолял о пощаде, предлагал деньги, власть и все остальное, что у него было. Однако в прошлом он у стольких отнял голос, заставив замолчать, когда сказанные ими слова вызывали его недовольство. Зажав ему губы ладонью, Гиллиан ощутила раскаленную добела ярость, которая опалила, сожгла мягкие ткани, и обугленная, расплавленная плоть сомкнулась, наглухо запечатывая Тобиасу рот. Но и так он пробовал кричать.
Он обладал такой властью над недвижимостью, превращая дома людей в оружие, обращенное против них самих, загоняя их в нищету или выбрасывая на улицу за какие-то несколько пенсов. И вот теперь его собственный дом восстал против него, когда Лора одной силой воли, смешанной с бесконечной яростью, расщепила половые доски. Острые обломки воткнулись Тобиасу в конечности, вылезшие из дерева гвозди безжалостно вонзились ему в спину.
Не в силах больше сдерживаться, Пенни набросилась на него с неутолимым голодом всех детей, отравленных той гадостью, которой их кормили компании Фелла. Злорадно хихикнув, подруга Анны начала своими острыми зубами вырывать клочья мяса у Тобиаса из груди. Она жестом пригласила Анну присоединиться к ней, и та, почувствовав, как вырастают и становятся острыми ее собственные зубы, выбралась из-под стола и тоже поспешила принять участие в пиршестве.
Он продавал таблетки, которые не лечили, а убивали, ему было наплевать на здоровье людей, но Алвита почувствовала, что нахлынувшие в нее души жаждут отмщения в более непосредственной форме. У нее две руки, те самые, которыми она отправляла в себя одну за другой лжетаблетки. А у Тобиаса Фелла два глаза.
Драгоценные камни такие красивые, и люди страдали и умирали ради них. Но также они были твердыми и острыми, и Кари, вцепившись своими окровавленными руками в тело Тобиаса, обнаружила, что ее пальцы легко проникают внутрь. Тобиас вгрызался глубоко в землю ради богатства, не обращая внимания ни на что вокруг, а теперь она вгрызалась в него ради награды совершенно иного рода.
Этот человек финансировал «эскадроны смерти», расправлявшиеся с профсоюзными активистами, нанимал бандитов, чтобы запугивать и убивать тех, кто осмелился ослушаться. Люди жили в страхе за свою жизнь из-за жестоких режимов, которым он позволил развернуться. И вот теперь тяжелый ботинок стоял на его лице, сокрушая снова и снова, пока наконец челюсть и нос не сломались с хрустом.
После того как челюсть Тобиаса промялась под каблуком Джейсона, его разорванный рот снова раскрылся, однако крикнуть он не успел, так как к нему тотчас же опустилось лицо Леона, растянутое и искаженное, и все яды и токсины, выплеснутые им в окружающий мир, хлынули в глотку извивающемуся, вырывающемуся магнату.
Столько погибших строителей. Столько рабочих, лишившихся жизни из-за урезания издержек, неисправного оборудования, сознательного пренебрежения мерами безопасности. Они умерли, сорвавшись с высоты, раздавленные, изуродованные, и вот теперь они все до одного потянулись, вкладывая свои руки в руки Янека, а тот стиснул ими голову Тобиасу, подобно мощному прессу, сжимая, стискивая, сокрушая ломающиеся кости.