– Плохо знаете эти места?
– Да, не очень хорошо.
– В Майл-Боттом есть дорожный указатель или какая-нибудь опознавательная надпись?
– Инспектор, моя совесть чиста, чему я весьма рад, – произнес Эрншоу. – После телефонного звонка лорд Эйвлинг поднялся ко мне и описал мне то место. Там течет ручей, через него перекинут каменный мостик. Я сразу узнал его.
Кендалл кивнул и закрыл блокнот:
– Благодарю вас, сэр Джеймс. Вы терпеливо и четко ответили на мои вопросы, чем весьма мне помогли. Пойду потерзаю кого-нибудь еще.
– Выражаю сочувствие остальным вашим жертвам. Но прежде чем уйти, ответьте на один мой вопрос.
– Какой вопрос?
– Если Чейтера не отравил в «Восходящем солнце» совершенно незнакомый человек – притом что мы завернули туда по чистой случайности, – то откуда мог взяться яд?
– Я здесь именно для того, чтобы это выяснить. Разумеется, я наведу справки в «Восходящем солнце», хотя вряд ли его отравили там.
За дверью комнаты Эрншоу инспектор Кендалл задержался, чтобы поразмыслить. Сэр Джеймс Эрншоу очень старался снять с себя всякие подозрения. По другую сторону двери сэр Джеймс Эрншоу вытер бритву, а потом свой лоб.
Глава XXIIIВерсии писательницы
К Кендаллу метнулась какая-то фигура, похожая на материализовавшееся привидение, спешившее снова исчезнуть.
– Инспектор! Можно вас на одну минуту?
Это была Эдит Фермой-Джонс, таращившая от возбуждения глаза.
– Разумеется! – кивнул он. – Вы что-то обнаружили?
– Здесь нельзя говорить, – зашептала она. – Мало ли кто может нас подслушивать?
Она схватила Кендалла за рукав и потянула к двери своей комнаты, находившейся в конце коридора. Когда он вошел, писательница поспешно затворила дверь, с подозрением оглядела стены и спросила:
– Мне разрешено выдвигать версии?
– Я выслушаю любую версию, – ответил он. – После тысяч прежних мне сам черт не брат.
– Представляю! У каждого есть своя версия. Так, во всяком случае, обстоят дела в моих детективах. Хоть я пишу и про спорт, поэтому у меня все выглядит предопределенным. В моем «Удивительном шуте» нужную версию подсказал сам шут.
– Мне бы услышать вашу, – заметил Кендалл.
Мисс Фермой-Джонс уставилась на него с сомнением, подозревая намек.
– Я о миссис Чейтер, – пояснила она. – На сначала скажите, вы ее уже нашли?
– Пока нет.
– Знаете, у меня побывал ваш сержант. Его интересовало содержимое всех шкафов.
– Он выполнял мое поручение.
– Так вы думаете, что она здесь, в доме?
– Прошу прощения, но я слушаю версии, а не делюсь ими.
– Это разумно. – Мисс Фермой-Джонс с удовлетворением вспомнила, что однажды вложила в уста своего вымышленного сыщика те же самые слова, хотя обращены они были, конечно, не к известной писательнице. – Одна из моих версий такова: миссис Чейтер в доме нет.
– Почему?
– Здесь придется упомянуть другую мою версию. Если она не в доме, значит, где-то бродит. Надо как можно быстрее распространить ее описание.
– Благодарю вас.
– Всегда рада оказать посильную помощь.
– Описание уже распространено. Мы позвонили в местный полицейский участок, как только возникла необходимость.
– Понимаю. – Мисс Фермой-Джонс попыталась скрыть разочарование. – Вернусь к версии. Разумеется, это строго между нами. – Кендалл ничем не выразил своего отношения. Она бы предпочла, чтобы он был разговорчивее. – Вам не приходило в голову, инспектор, что миссис Чейтер могла сбежать?
– Мне хотелось бы узнать, почему подобная догадка посетила вас.
– Нет-нет, с этим все! Просто если мы с этим согласимся, то вы, как и я, сумеете понять причину.
– Вероятно, – кивнул Кендалл. – Но у вас может быть больше информации к размышлению. – Теперь промолчала мисс Фермой-Джонс. – Вы не откажетесь ответить на пару вопросов?
– Нет, конечно!
Как ни унизительно это было для писательницы, никогда прежде она не разговаривала с детективами, хотя и писала о них. Выяснилось, что легче иметь дело с воображаемыми сыщиками. Не сказать, чтобы реальность казалась жестокой, ничего подобного! Но что-то в манерах детектива поколебало ее авторский комплекс превосходства.
– Когда вы видели миссис Чейтер в последний раз? – спросил Кендалл.
– За чаем в гостиной.
– Кто при этом присутствовал?
– Только мы и вся троица Роу. Да, еще мисс Эйвлинг.
– Вас что-нибудь удивило в ее поведении?
– Поведение миссис Чейтер всегда было удивительным для любого. Она из этих, из неврастеников… Я называю подобных людей эмоционально подавленными. У вас наверняка есть для них профессиональное определение.
– Ваше выше всяких похвал!
Мисс Фермой-Джонс улыбнулась.
– Не только вам, но и нам приходится изучать и классифицировать типажи, – продолжила она. – Я вывела такую миссис Чейтер в своей первой книге «Сорок девять ступеней». Через год Бухан позаимствовал у меня это название, но я не стала с ним судиться. Все думали, что она убийца, но напрасно, это оказался ложный след. А зачем вам моя литература? Мы говорим о миссис Чейтер. Из нее слова было не выжать. Знаете – мы же беседуем с глазу на глаз, – с ней было очень неуютно. Она не сказала и шести слов, пока в гостиную не вошел мистер Балтин. Но когда услышала, что лошадь мужа вернулась одна, а мистер Балтин попросил опознать человека, найденного в овраге, ее словно прорвало. Она выбежала из гостиной в холл и – так мне рассказали, меня там не было… Хотя нет, об этом лучше умолчать. – Мисс Фермой-Джонс выдержала театральную паузу. – Или все же рассказать?
– Вам лучше знать, важно это или нет, – заметил Кендалл.
– Миссис Чейтер практически обвинила только что вернувшегося сэра Джеймса Эрншоу в ответственности за происшедшее с ее мужем несчастье.
– Неужели? – повысил голос Кендалл.
– Не словесно, но всем своим видом, – объяснила мисс Фермой-Джонс. – Вид у нее был весьма выразительный, насколько я поняла.
– Кто вам об этом сообщил?
– Леди Эйвлинг. Хотя нет, я не говорила, что мне кто-то рассказал! – Писательница испугалась, вспомнив, как часто чернила своих персонажей просто ради красного словца. – «Слышала» – вот что я сказала. Леди Эйвлинг говорила об этом лорду Эйвлингу.
Инспектор Кендалл поморщился. Его мнение о литераторах, и без того невысокое, стало пренебрежительным из-за встречи с представительницей этой когорты, способной на что-то только в собственном кабинете, где все ей подчинялось, а люди делали и говорили лишь то, что она хотела.
– Правильно ли я вас понял? – произнес он. – Вы слышали, как леди Эйвлинг говорила лорду Эйвлингу про выражение лица миссис Чейтер, обвинявшее сэра Джеймса Эрншоу в несчастье с Чейтером, причем еще до того, как об этом несчастье стало известно?
Мисс Фермой-Джонс бросило в жар.
– О лошади без седока уже было известно! – возмущенно вскричала она. – Миссис Чейтер могла догадаться, что случилось несчастье! А даже если не могла, то ее поведение было еще более зловещим. Она что-то знала!
– Зловещим?
– Разве виновным не свойственно бросать тень подозрения на других, тем самым выдавая себя?
В романах мисс Фермой-Джонс так происходило часто.
– Благодарю, я учту вашу версию, – сказал Кендалл. – Только пока давайте держать ее при себе.
– Конечно! Больше я о ней никому не сообщу, – заверила мисс Фермой-Джонс. – А теперь, если не возражаете, я продолжу одеваться.
Кендалл не возражал. Поднимаясь на третий этаж, он даже не отвергал предположения, что в своей следующей книге Эдит Фермой-Джонс устроит ему отменную взбучку. В двери комнаты Чейтеров его встретил сержант Прайс.
– Ну что? – спросил инспектор.
– Как выяснилось, отпечатки на ящике принадлежат миссис Чейтер, – доложил Прайс. – Нож забрала она.
– С чем вы сравнили отпечатки?
– С отпечатками на щетке для волос. – Сержант указал на серебряную щетку на туалетном столике. – Они совпадают.
– Что-нибудь еще?
– В дверь заглядывал мистер Балтин из соседней комнаты. Я не впустил его. Тейверли вернулся к себе.
– Я думал, он и раньше сидел в своей комнате.
– Я тоже так думал. Семья Роу находится у себя. Они ни при чем.
– Откуда вы знаете?
– При желании я могу слышать сквозь стену. Совершенно невинные разговоры. Наивные догадки, достойные дилетантов.
– Две подсказки, Прайс. Дилетанты ни о чем не догадываются, но они не всегда невинны.
– Верно, сэр, но из разговоров людей можно узнать больше, чем из их ответов на вопросы. Если жертвами Роу когда-либо становилось что-либо серьезнее колбасы, то я – итальянец!
– У меня есть замечание. Откуда вы знаете, что Роу были не в курсе, что вы подслушиваете по ту сторону стены, и не болтали специально для вас?
– Она сказала ему: «Дорогой, не чавкай сегодня вечером за ужином!»
– Вы делаете успехи, Прайс! – улыбнулся Кендалл.
Сержант не показал, что похвала ему польстила.
– А вы чего-нибудь добились, сэр? – спросил он.
– Я много где побывал, но необязательно там, где следовало. В данный момент меня беспокоит миссис Чейтер, тем более что теперь ясно: она разгуливает с ножом.
– В доме ее нет.
– Уверены?
– Не осталось местечка, куда мы бы не заглянули.
– Смелое допущение, Прайс! И все же вы, вероятно, правы. Миссис Чейтер покинула дом до нашего приезда, заперев дверь, чтобы выиграть время.
– Полагаю, у вас есть догадка, почему она сбежала?
– У многих тоже есть свои догадки. Что скажете вы сами?
– Не смогла с собой совладать.
– Это объясняет нож?
– Не исключено, сэр, – с важным видом произнес Прайс.
– Нехорошая история! Ждем подсказок снаружи.
– Я бы надеялся на железнодорожную станцию, – заметил сержант.
– Тоже вариант, хотя лично я ни на что не надеюсь. Теперь ее разыскивает множество людей – хорошо, Прайс, что мы поспешили со звонками. Навещу-ка я Тейверли. Про велосипед и сумку, конечно, ничего нового?