У Томаса отчаянно заколотилось сердце. Что они наговорили друг другу за те проклятые минуты? Он почти ничего не запомнил. Все произошло слишком быстро, он был в растерянности. Сейчас он был безнадежно сбит с толку и оттого нащупал правильную тактику: решил изложить факты.
– Это просто фантазия, сэр. Клянусь, не более! – выпалил он. – Я собирался им воспользоваться, потому что… потому что у меня отказали мозги, это чистая правда, сэр! Я никого не собирался травить, хотел сам принять яд! А потом вообще раздумал – это можно доказать!
– К доказательству мы перейдем через минуту, – произнес Кендалл. – Но сначала я хочу услышать, для кого предназначался яд.
– Я же говорю, для самого себя…
– Лжете! – Кендалл был уверен, что дворецкий уже разоблачил себя. – Возможно, вы передумали. Решили, что в случае провала примете яд сами. Но сначала вы имели в виду кое-кого другого, и я уже знаю, кого именно, так что лучше не утаивайте имя этого человека. Теперь вас может спасти лишь правда, вся, без утайки. Одна оплошность – и вы сами затянете на своей шее петлю.
– Господи!
– Если вам нужно время, можете не спешить.
Но Томас просто сглотнул, и слова хлынули из него потоком. Ему не терпелось все это выплеснуть.
– Тут дело в одной из горничных… – затараторил он. – Мы с ней жених и невеста, и… Сами знаете, как мужчины поглядывают на миловидных девушек. Мистер Пратт предлагал ей стать его натурщицей, она рассказала мне об этом, а потом я и сам подслушал. Понимаете, что бывает, когда… – Томас стих, достал носовой платок и вытер потный лоб.
«Чего только не натворишь от ревности!» – подумал Кендалл и спросил:
– Бесси согласилась?
– Бесси? О, так вы знаете, о ком я говорю? Сначала – нет. Но он от нее не отставал – она утверждала, что нет, но у меня есть глаза, ну, и…
– И тогда вы решили поквитаться с мистером Праттом, испортив его картину?
Дворецкий промолчал.
– Продолжайте! – крикнул Кендалл. – Выкладывайте все! Что произошло после того, как вы испортили картину?
– Я пожалел, что сделал это… – пролепетал дворецкий. – Смотрю – дверь отперта. Ключ торчит в замке́. Вскоре я туда заглянул – дай, думаю, поколдую с картиной, улучшу ее, что ли, а дальше…
– Что же было дальше?
– Меня поймали.
– Дальше! Кто?
– Человек, которого нашли в овраге, сэр, – ответил Томас, стуча зубами. – Я не знаю, кто он, никогда раньше его не видел. Он вдруг вбегает в мастерскую – не то преследовал меня, не то сам от кого-то спасался… В общем, вбегает – и видит, что я сделал…
– Который был час?
– Не понимаю, сэр…
– Придите в себя! Давайте разберемся. Когда вы первый раз залезли в мастерскую и испортили картину?
– Во время пятичасового чая, сэр. Я видел, как мистер Пратт ушел из мастерской вместе с мистером Роу. По пути в свою комнату он опять спросил Бесси про позирование. Можете считать, что это ерунда, но я-то знаю, что бывает, когда…
– Вы уже говорили. А второй раз в мастерской? Когда вас поймали?
Дворецкий прижал ко лбу ладонь, напрягая память.
– Примерно через час. Нет, больше, часа полтора.
– Пять? Половина шестого? Шесть? Половина седьмого, семь часов?
– Половина седьмого или немного позднее.
– Так. Первый раз – часов в пять?
– Да, сэр. Я вернулся, когда пробило пять.
– Будем считать, что первый раз вы там были без нескольких минут пять, второй – в половине седьмого. Дальше. Как тот человек узнал, что вы испортили портрет?
– Сначала я подумал, что это мистер Пратт, и поторопился сказать, что это сделал не я. Я вам рассказываю все-все…
– Вы были бы дураком, если бы что-либо скрыли!
– Потом оборачиваюсь – а это никакой не Пратт! Тогда я себя и выдал. Наверное, он увидел мою реакцию, поэтому сказал, что разоблачит меня, если я ему не помогу…
– Что вы должны были сделать?
– Передать записку.
– Кому? – Томас молчал, и Кендалл повысил голос: – Кому?!
– Мисс Уайлдинг, сэр, – сознался дворецкий. – Прямо там, в мастерской, он ее и написал, пока я ждал. Я ушел, а он остался внутри, потому что поблизости находились люди. Я спрятался за кустом. Там был и мистер Пратт. Он зашел в мастерскую и… увидел, что я наделал.
– Зачем вы ждали?
– Хотел посмотреть, что произойдет дальше, сэр. Тот человек оставался внутри. Потом мне показалось, будто кто-то стоит у задней двери дома.
– Мистер Пратт долго пробыл в мастерской?
– Нет, сэр, несколько минут. Я ждал потасовки, но напрасно. Тот человек, видимо, где-то спрятался, потому что мистер Пратт вышел оттуда один и запер мастерскую. Он чуть не наткнулся на меня, я еле скрылся в темноте.
– Он вас не узнал?
– Невозможно, сэр, иначе я бы об этом услышал.
– Вас никто не заметил?
– Наверное, меня видел мистер Чейтер.
– Он непременно воспользовался бы этим, – хмуро промолвил Кендалл. – Почему вы так думаете?
– Он подошел к лестнице, когда я передавал записку мисс Уайлдинг. Я решил, что рядом больше никого нет – мне было велено передать записку только наедине, – но тут откуда-то выскочил мистер Чейтер, мисс Уайлдинг даже конверт выронила. Он подобрал его и отдал, и она унесла конверт.
– Чейтер успел разглядеть надпись на конверте?
– Скорее всего, сэр.
– У вас были неприятности с Чейтером?
– Тогда – нет, сэр. Но, смешно сказать, он был каким-то вездесущим. Даже когда… – Томас осекся, в глазах у него мелькнул страх.
– Когда – что? Если вы не виноваты, вас не повесят.
– Я невиновен, сэр! – воскликнул дворецкий. – Картина – да, это совершил я, сознаюсь. Мне придется поплатиться. Но больше я ничего не сделал! Разве что… думал об этом.
– Вы про яд?
– Да, сэр.
– Где находился яд?
– Там же, где сейчас: в спальне повара.
– В спальне повара, – медленно повторил Кендалл, словно пробовал услышанное на вкус, пока еще не принимая на веру. – Дальше!
– Там я и собирался взять его. Ночью, когда вышла стычка с мистером Чейтером.
– Как вы узнали, что у повара есть яд?
– Повар – китаец, он хороший, вот только никогда не поймешь, что у него на уме. Я с ним разговорился. Я почти спятил, что скрывать! Я не оправдываюсь, нет. Уже размышлял о том, как все это прекратить – не только из-за картины, но и из-за Бесси. Боялся, что потеряю ее, мы с ней поссорились. Вот я и спрашиваю повара: «Как бы ты покончил с собой, если бы решил умереть?» Мало ли, о чем болтают люди…
– Вы правы. Продолжайте.
– Он отвечает: «Вот так». И показывает рукой, будто кладет что-то себе в рот. «Осень бистро, – знаете, как они говорят, – осень бистро, не больно, рас – и готово». «Где ты это возьмешь?» – спрашиваю. Объясняю, что у нас в стране раздобыть это непросто, нужен рецепт. А он отвечает: мол, мне и не надо добывать, у мена и так есть, в шкафчике над кроватью. Якобы на случай невыносимой боли. Я спрашиваю: «Ты не боишься воров?» Нет, говорит, шкафчик всегда заперт, ключ в кармане.
– И что?
– Вот тогда-то, сэр, – продолжил дворецкий, – я и подумал: а вдруг мистер Чейтер подслушивал?
– Почему у вас возникла подобная мысль?
– Мне показалось, будто я кого-то слышу. Оглянулся – никого.
– Только показалось?
– Нет, сэр, я уверен.
– С чего вы взяли, что это был Чейтер?
– У меня возникло ощущение, что он наблюдает за мной с тех пор, как увидел, что я отдаю письмо мисс Уайлдинг.
– Где это происходило? Где вы говорили с поваром?
– В коридоре.
– В каком?
– Около спальни китайца, между холлом и помещениями слуг.
– Его спальня соседствует с холлом?
– Да, сэр.
– Идемте туда. Нет, подождите. В котором часу произошел разговор?
– Вскоре после начала ужина.
– Почему повар вышел из кухни?
– Не знаю, сэр. Вечно он выскакивает то тут, то там.
– Ладно. Если вы с поваром говорили во время ужина, как Чейтер мог вас подслушать?
– Видите ли, сэр, я выяснил кое-что и убедился, что это был он. Мистер Чейтер опоздал на ужин!
– Неужели? – воскликнул Кендалл. – Вы уверены?
– Да, сэр. Мне сказала об этом Бесси. Понимаете, подозревая, что это был он, я ее спросил, и она ответила, что видела, как он шпионил.
– Вот как?
– Дело происходило на втором этаже, перед спальней мисс Уайлдинг.
– Сама мисс Уайлдинг тогда находилась в столовой?
– Да, сэр. Все гости уже расселись, ужин начался. Не было одного мистера Чейтера.
– Разве вы сами не заметили, что его место пустует? – спросил Кендалл. – Почему пришлось спрашивать Бесси?
– Меня не было в столовой до тех пор, как подали суп. Я унес поднос.
– Понятно. И пообщались в коридоре с поваром. Наверное, тогда вы и решили принять яд?
– Да, сэр, – пробормотал дворецкий.
– Когда вы передумали?
– Я бы не сказал, что мое решение было твердым. Даже когда встретил ночью мистера Чейтера, я только подумывал об этом. Догадался, что он подслушал…
– Судя по тому, что мне известно о вашем разговоре, Чейтер делал и другие намеки.
– То есть как, сэр?
– Про вас и Бесси. Бесси находилась там? Ночью?
– Нет, сэр! – крикнул Томас с неожиданным пылом.
– Это правда или попытка геройства?
– Правда, сэр. Когда мистер Чейтер завел речь об этом – обо мне и Бесси, а она хорошая девушка, – я чуть не ударил его. Не знаю, известно ли вам об этом.
– Да. О мертвых не принято говорить дурно, однако приходится пожалеть, что вы не врезали ему. Но до вас с Чейтером в холле побывал еще кое-кто. Вы не знали?
– Вообще-то, сэр, мне почудился какой-то звук, но я сомневался…
– Что за звук?
– Похоже на вскрик, сэр.
– Голос был женский или мужской?
– Скорее женский, сэр. Я был не в том состоянии, чтобы разобраться.
Кендалл прищурился:
– Вы что-то утаиваете, Томас. Выкладывайте! Если это была женщина, причем не Бесси, то…
– Я же говорю, это была не она!
Метод Кендалла состоял в том, чтобы преодолевать любые преграды на пути правосудия, но он всегда сочувствовал мужчинам, защищающим женскую честь, пусть и изменяя при этом истине. За время разговора инспектор смягчился и теперь заговорил с дворецким дружелюбно: