Александр представил: дрогнуло-таки нежное Танюшкино сердечко, и она сделала первый шаг к примирению. И что же он тогда? «Ага, Таня, прощаю! Будем и дальше целоваться-миловаться!..» Так, что ли?
«А может, и вправду… – у Александра аж дух захватило! – сделать Татьяне предложение? Ну чем она хуже прежних городских подруг? Наоборот, в сто раз лучше! Сословная спесь маман Шишкиной? Смешно…»
После минувшего уже почти года сельской самостоятельной жизни родительский магнетизм совершенно ослаб. Да и надоела уже вся эта самостоятельность, кажется, окончательно приучившая с самим собою разговаривать вслух! Вот, что он есть, Шишкин Александр? Фактически не пьёт, не курит, в карты не играет, за женщинами тоже не волочится, это они к нему липнут, но стойко отбивается… «Насквозь, короче, положительная личность! А правильно ли живу?»
Внутренний голос тут же откликнулся на столь философский вопрос: «Правильно, но зря! Судя по всему, Шишкин, дурь у тебя прошла и маразм ещё не наступил. Самое время задуматься о вечных ценностях…» – «Но брак, даже заключённый на небесах, всё-таки со временем может оказаться браком…» – «Шишкин! Может, насчёт твоего маразма я высказался слишком оптимистично? Радует, конечно, что ты целый год выжил в сельской местности. Но огорчает – что одновременно и из ума! То «а не жениться ли?», то «хорошее дело браком не назовут»… Сколько же ты елозить будешь? Или уж определись, или выкинь все эти рассуждения из головы и не заморачивайся. Жил как жил – и живи себе!..»
Александр признался, что упрёки внутреннего голоса абсолютно справедливы и обоснованны. И заставил себя углубиться в очередной зарубежный детектив, что помогло (понятно, временно) выкинуть из головы двуличные рассуждения.
В девятом часу вечера засосало под ложечкой, – тут мы опять незамысловато скаламбурим! – захотелось и натуральной ложкой поскрести по тарелке. Но лень победила, и Шишкин-младший ограничился позвякиванием ложечкой чайной в аналогичной чашке с любимым какао. Прожевал пару печенюшек – аппетита никакого! – допил шоколадный напиток и направился к Мойдодыру сполоснуть чашку, пока она тёплая – холодную чашку из-под какао уже надо мыть, желательно, горячей водой, на худой конец, с мылом. Это ж только в анекдотах, если не мыть посуду, то следующее блюдо будет жирнее. В жизни, как всегда наглядно доказывала санэпидеммаршал маман Шишкина, любая грязная посуда – самый короткий путь к смерти.
Вот в этот самый миг наисознательного стремления Шишкина-младшего к чистоте, через веранду протопал и вырос в дверном проёме, с каким-то странным выражением лица, мосье Ашуркин. Ни «здравствуй» тебе, ни «привет». Плюхнулся на табуретку.
– Сергеич, дай чего-нибудь попить!
– Спирт будешь?
– Иди ты… недалеко!
– Саныч, вон, на подоконнике банка с яблочным соком.
Ашуркин схватил трёхлитровку – только кадык заходил. Утолив, казалось, многодневную жажду, шумно выдохнул воздух.
– Ты чего такой? За тобой что, волки гнались?
– Хуже!
– Крокодилы?!
– Да лучше бы волки с крокодилами! Гарпии! Натуральные гарпии, Сергеич! Стимфалийские птицы!! Мрак…
«Стимфальские… Стимфальские птицы с медными перьями», – мысленно Александр автоматически поправил Ашуркова, даже не удивившись познаниям того по части древнегреческих мифов про Геракла. Предчувствуя недоброе, уставился на Сергея. Тот ещё раз шумно отпил из банки.
– Ты представляешь, поехали мы сегодня с Клавой в Кашулан. К Татьяне твоей… Ага… Ну, как решили – в свидетельницы её пригласить. И в самый замес попали!.. По полной, так сказать, влетели…
– Ну?
– Баранки гну! Заходим чин-чинарём, а в избе никого… Кроме Татьяны и… Кого, ты думаешь?
– Да не тяни ты кота за хвост!
– А там к Танюхе, разве что не с ножом к горлу, подступила наша отличница-медалистка…
– Кто-кто? – опустился на табуретку и Александр.
– Да! Да!! Капустина Галина собственной персоной! И орёт на Танюху: отстань от Саши, отстань! Мой он! Это про тебя, значит…
– Бред какой-то… – вытаращил глаза Шишкин-младший. – С какой стати… Я же ни боком ни рылом…
– Не знаю, не знаю! – замотал головой Ашурков. – Но вот такая хренотень…
Он шумно выдохнул, снова приложился к банке с соком.
– И что дальше? – обречённо спросил Александр, хотя ответ его уже мало интересовал.
– А что дальше… Капустина, увидев нас, убежала. Клавочка Танюху приобняла и наше предложение озвучила… Так сказать, накал и неудобственность ситуации сбивая… Э-э-эх!.. Зря! Поторопилась зря, – пояснил Ашурков. – Сели бы, о пустячках поговорили, чайку попили, а уж опосля…
– И что?
Финал Шишкину представлялся вполне отчётливо.
– А ничего! – тут же подтвердил Ашурков. – Наладила нас твоя Танюха!
– Кто бы сомневался… – процедил Александр. – Мда… сильна Галя Капустина… – Помолчал. – Ну уж, извините… Но насчёт Гали я не…
– Да ладно, – махнул рукой Ашурков. – Что мы, не понимаем! Захлебнулась вчера девочка во всеобщем внимании, собственной славе и взрослости… Клава к Иринке Доржиевой побежала – ей предложить…
– Прекрасно… – машинально кивнул Александр. – «Прав внутренний голос, прав: «Жил как жил – и живи себе!» Всё! Хватит об этом!» И озвучил жениху Ашуркову идею «мальчишника».
– Знаешь, Сергеич… Что-то никакого желания…
– Понимаю… – Шишкин и сам охладел после услышанного к собственной идее. После ухода Ашуркова созвонился с Виталием, выложил, как на духу, про скандал в Кашулане. Манько сочувственно вздохнул и согласился, что «не в строку» – а как заистерит и без того наэлектризованная Клавочка.
Александр положил трубку и совершенно ни к месту подумал, что через пару дней в «сельпо» опять хоть не заходи: снова исчезнет приветливая, улыбчивая Алёна-Леночка, заменит её хмурая Снежная королева. Не Любка, конечно, но всё равно… Скандал в Кашулане – всем скандалам скандал. И опять он, Шишкин, в эпицентре. Вот ведь… Но Капустина… Точно говорят – в тихом омуте…
…Свадьба Ашуркова – Сумкиной прошла, как пишут в своих отчётах космонавты, в штатном режиме.
Короткая процедура регистрации в сельском совете, талантливо-скоротечное поздравление-напутствие молодым председателя сельского совета Фёдора Никифоровича Антонова, плавное перемещение новоиспечённой супружеской пары – С.А. Ашурков в чёрном костюме, К.П. Ашуркова в белом шёлке и кисейной фате – и «сопровождающих лиц» из сельсовета в Дом культуры.
Свадебный стол оказался не короче, чем в воскресенье, на выпускном, но уж не с одним шампанским. И сюрпризная речь Потапа Потапыча (конверт с букетом от правления колхоза), и море смеха, шуток, улыбок и «Горько!» после каждого тоста-поздравления, и танцы-шманцы… Все, как должно быть. А драки не было – забыли, видимо, заказать. Ну, ещё гости, по-крестьянски, в пожеланиях не стеснялись. Даже колхозный парторг Дудонин.
Когда ему дали слово, Алексей Егорович, уже порядком захмелевший, хотя свадебное застолье только разворачивалось (кто же главного колхозного партийца в хвост очереди тостующих поставит!), поздравил молодых и пожелал им «настрогать побольше юных строителей коммунизма».
Но на этом Дудонин не успокоился – внёс на общий суд собравшихся конструктивное предложение:
– Вот мы, товарищи, не так уж редко собираемся вместе за праздничным столом. И это хорошо! Это просто замечательно! Но нет в колхозе, – он обвёл глазами зрительный зал ДК, – подходящего, так сказать, ритуального зала. Вношу предложение! Народная стройка! Предлагаю пристроить к нашему Дому культуры ритуальный зал!
Дудонин приосанился, ожидая «бурных и продолжительных», но над застольем повисла гробовая тишина. В буквальном смысле. А что вам первое приходит на ум, когда вы слышите словосочетание «ритуальный зал»?
Первым сказанное осознал, как словеснику и положено, Шишкин-младший. Хохотнул деликатно. Следом засмеялась директриса Валентина Ивановна (читатель помнит, что она тоже учитель русского языка и литературы?), шепнула на ухо супругу, видимо, объяснила – Потап Потапович оглушительно захохотал, качая головой, а уж тут и все остальные грохнули. Последним, как и должно было быть, сказанное осознал сказавший. Дудонин побагровел и сел.
Председательская чета вообще на свадьбе выглядела необычайно веселой и жизнерадостной. И Шишкин знал почему.
Навестив родительский дом, Александр нанёс прощальный визит и вскоре убывающим в город на Неве молодым супругам Ткачёвым. Макс его и огорошил.
Оказывается, дурила – с ноября прошлого года! – председательская Танька и родителей, и студенческую братву с «преподами».
– А зачем?! – Шишкин-младший чуть дар речи не потерял.
– Витюлю Лямина на «вшивость» проверяла.
– Так это ж тупиковая проверка!
– А ты залезь в бабскую голову, – вздохнул Макс. – Меня вот тоже недавно поразила страшная догадка… Какой общий признак у ядовитых грибов? Правильно – юбка на ножках. Чуешь?
– Чуять-то я чую. А ты меня не разыгрываешь? В голове не укладывается!
– Сашок! Какой розыгрыш! Я сам-то до сих пор охреневаю! Это ж какое надо иметь терпение! И целеустремлённость! Почти девять месяцев имитировать! Вот что, старик, с бабами любовь делает! Куда нам до них! Я эту Таньку что-то даже побаиваться стал… Заодно и Машку. Не зря же восточная мудрость гласит: удачно жениться – это засунуть руку в мешок с ядовитыми змеями и вытащить оттуда ужа.
– Это ты к тому, что не ужа вытащил?
Макс махнул рукой.
– Впору писать трактат о женской логике. Совершенно непостижимая вещь! Наверное, на нашей многострадальной планете наступит эпоха всеобщего благоденствия, мира и процветания, если появится учебник по женской логике. Теперь я знаю, что, когда женщина думает, что бы такого съесть, её надо понимать однозначно: ни в чём себе не отказывать, но при этом обязательно похудеть. Если о нарядах, то всегда «нечего надеть», но, что бы ни надела, если не выглядит при этом максимально раздетой, – гардеробчик не тот. И этот многочасовой вечерний бубнёж в телефонную трубку с подругами, который можно законспектировать одной фразой: «Дорогая, постарайся выйти замуж за самостоятельного мужчинку, чтобы быть независимой…» От кого независимой, от чего?..