– Э, мужики, кончай! – заорал Шишкин-младший, соскакивая с велосипеда. – Кончай!!
– Саша! Егор! Немедленно прекратите! – Из «босфорного» УАЗа с криком выскочила Анжелка. Широко раскинув руки, загородила Колпакиди, зло уставившись на встающего в клубах пылевой взвеси Егора.
– А-а-а!!! – уже не медведем, а динозавром заревел глыба-Егор и снова ринулся вперёд. Левой ручищей он буквально отшвырнул Анжелку на обочину. Инстинктивно метнувшийся удержать фельдшерицу Колпакиди на мгновение потерял равновесие.
Содрогнулся «уазик», а сейсмостанции зафиксировали уже не повторный подземный толчок, а падение на крошечную, даже в невеликих масштабах Солнечной системы, планету увесистого гигантского астероида. Удар о землю какого-то Тунгусского метеорита по сравнению с только что случившимся катаклизмом – ласковый материнский шлепок по упругой попке карапуза-баловника!
Бедная Анжелика сидела на густо припорошенной пылью траве, мотала головой и потирала ушибленный локоть. Небесную синь и ласковый свет июльского солнышка застлала песчаная стена натурального самума, а может быть, хамсина, а может быть, хабуба, что тоже – полный шванц!..
Тем временем в метре от неё на дороге, вздымая новые султаны пылевого облака и матерясь самым непотребным образом, ворочалось, перекатывалось, сопело и хрипело некое «чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй»!
Инок Троице-Сергиевского монастыря Александр Пересвет и тюркский батыр-мамаевец Челубей смиренно стояли в сторонке и раскуривали трубку мира или жевали табачок (хотя, где бы они его взяли в 1380 году!). Скорее, с облегчением возносили молитвы своим богам, мгновенно осознав, что самый худой мир, конечно, лучше войны.
Но вот кто точно покуривал табачок, причём с самым невозмутимым видом, так это колпакидский водитель Игорёк. Сидит себе в кабине и покуривает!
– А ты какого… сидишь?! Разнять их надо! – возмущённо выкрикнул Шишкин-младший.
– Зачем? – с философским спокойствием отозвался Игорёк и аккуратно стряхнул столбик сигаретного пепла на дорогу. – Бары тешатся…
«Чудище обло» продолжало утюжить дорожное полотно, разве что стихли маты, трансформировавшись в кряхтенье и рыки.
– Где твоя канистра с водой?! С собой?
– Облизательно! – хмыкнул Игорёк. – Там, где всегда, – за задним сиденьем…
Шишкин выхватил из «уазика» пятилитровку, лихорадочно свинтил пробку и, перехватив канистру обеими руками, принялся «крестить» чудище водяными струями.
На последних каплях чудище хрюкнуло и распалось на две трудно узнаваемые фигуры в коленно-локтевой позиции. На ноги соперники подниматься не спешили или пока не могли.
– Хорош, мужики! – выкрикнул Шишкин, сунув пустую канистру Игорьку. – Вы чего затеяли?!
Первым поднялся с колен Колпакиди, весь вид которого до боли напоминал апрельскую «рыбалку» на «мёртвом» озере, разве что шевелюра, лицо и одежда сейчас облеплял не вонючий ил, а густой порошок дорожной пыли. Отирая рукавом физиономию, что никакого эффекта не давало, он повернулся к сидящей на траве Анжелике:
– Ты как? Сильно ушиблась?
Фельдшерица оглядела кавалера с головы до ног и принялась хохотать с каким-то иканием.
«Истерика! – со знанием дела констатировал внутренний голос Шишкина. – Щас хохочет, потом проикается и зарыдает».
Поднялся с земли и «Егорша». И тоже обратился к Анжелике:
– Ты… это… извини…
Ошибся внутренний голос! Хохотать и икать Анжелка тут же прекратила.
– Пошёл ты, сам знаешь куда! И сиди там, чтоб я тебя больше сроду не видела! Урод дебильный!.. – Она присовокупила к этому ещё пару характеристик, повторять которые вашему покорному слуге не хочется.
Непомнящих-младший застыл соляным столбом.
Анжелика тоже встала. Продолжая потирать локоть, осмотрела, насколько могла, свой сарафанчик.
– Вези меня домой! – со злостью приказала она Колпакиди и залезла в «уазик». Через полминуты машина попылила обратно в село.
И Шишкин покатил, понятно, в лагерь труда и отдыха. А что прикажете? Соседа Егора утешать или какие-то морали ему вычитывать? Заработать под ещё неостывшую руку в глаз – желания совершенно не испытывал.
Пока крутил педали, происшедшее уже стало восприниматься не душераздирающей драмой, а полной комедией. И в лагерь Шишкин въехал в прекрасном расположении духа.
Четвёрка девчонок-вожатых плечом к плечу сидели на верхней ступеньке крылечка «штабного» домика и любовались закатом. Одинаковые – плотно сбитые, в синих «хэбэшных» спортивных костюмах, с собранными на затылках в пучок волосами. Прямо-таки патрончики в обойме. Олимпийские надежды!
– Дина, Оксана, Светлана, Снежана! – окликнул их Шишкин, подъезжая, и засмеялся: получилось прямо, как у Миронова в песне: «Иветта, Лизетта, Мюзетта, Жанетта…» – Пойдёмте-ка, заделье есть!
Он отвязал от багажника свёрток с плакатно-канцелярским содержимым, подхватил рулон полуватмана.
– Значит, так, дорогие мои, – оглядел Шишкин помощниц. – Есть идея устроить игру «Что? Где? Когда?». Вот ватман, краски и прочее. Нарисовать игровой круг с секторами смогём? Ну и прекрасно! Готовьте игровой круг и конвертов, якобы для писем, штук двадцать склейте. Над вопросами давайте подумаем. Но самое главное, подобрать в каждом отряде команды «знатоков».
– А как? И сколько команд? – спросила Снежана.
– Снежана, ну ты вообще! Во-первых, определим всех желающих сыграть. Потом сформируем игровые шестёрки. Так? – подала голос Дина, как заметил за несколько дней общения Александр, самая толковая из девушек, хотя и молчунья.
– Точно так, – кивнул Александр.
– А призы? – поинтересовалась Оксана.
– Призы, как в настоящей игре, – хорошие книги. Если в нашем магазине не подберём, вот ты, Дина, съездишь в город и там пошаришь. Лады?
– А мне с ней можно, если в город? – спросила Оксана. – Моя одноклассница в «Доме книги» работает.
Александр усмехнулся про себя. Конечно, девчонкам в город захотелось.
– Без вопросов, – кивнул он. – У меня вообще такое предложение: дать вам по паре выходных. Конечно, не всем одновременно, а, скажем, через недельку одна пара, потом вторая, а? Но учтите, с отрядом тогда в одиночку придётся справляться. Ну и в городе особо не маячить, а то на своих же преподавателей или, хуже того, на начальство из родного деканата наткнётесь – скажут: это так-то вы практику в лагере отбываете. Идёт?
– Конечно! – хором чуть ли не прокричали помощницы.
– Ну, тогда – за дело!
– А волчок? – спросила Снежана. – Где такой волчок, как в настоящей игре, взять?
– Можно бутылкой обойтись! – засмеялась Светлана. – Ага, как при игре «в бутылочку»!
– Я у сестрицы младшей в игрушках пошарю, вроде бы была у неё юла, – сказала Дина.
– И «чёрный ящик» надо сделать, – добавила Снежана. – Для загадочных предметов. Ещё бы с телевизора ту музыку записать, под которую этот ящик знатокам приносят… И хорошо бы натуральную музыкальную паузу…
– Клейте и ящик, а музыка не проблема, – одобрил Шишкин. – Это я на себя беру. Вот только что же это будут за загадочные предметы?
– А вот, например. – Снежана вытащила из кармана шаровар резиновый бублик-экспандер.
– И что ты про него загадаешь? – иронично спросила Дина.
– Ну, можно так: «У того, кто с ним играется, сила в пальцах прибавляется», – тут же сэкспромтил Шишкин, даже сам удивившись, как быстро у него получилось. По-видимому, в силу неискоренимой институтской привычки выпендриться перед прекрасным полом. Правильно кто-то сказал, что легче отказаться от великих целей, чем от мелких привычек.
– Здо́рово! – тут же хором оценили помощницы, восхищённо глядя на Шишкина-младшего.
В общем, работа закипела.
…К отбою в лагерь припожаловал отмытый и сменивший гардероб Колпакиди. Разве что ссадины на физиономии напоминали о схватке на сельской околице.
– Тёзка, я буквально на пару минут… – отозвал он в сторонку Шишкина. – Ты, это… Не свети никому про «битву века»… Но вот как мне было реагировать? Мордой лица кулаки этого местного придурка собирать? Вышло, конечно, всё по-свински… И ведь – мать вашу!.. – только-только контакт с Анжеликой наметился… – Колпакиди вздохнул.
– И что? Не ты же начал. Наоборот, самым рыцарским образом за честь дамы вступился…
– Ещё бы дама так думала… – Новый вздох и гримаса свидетельствовали, что Анжелка и его послала туда же, куда и «Егоршу». – Ты знаешь, мне один знакомый как-то сказал: если даме надо выбрать из двух поклонников одного, она наблюдает, как они ведут себя с нею. Если один – как джентльмен, а другой – как идиот, дама выберет идиота.
– Не бери в голову. Нельзя воспринимать жизнь всерьёз: она – явление временное, – успокоительно сказал Шишкин. – Тем хуже для дамы. Увы, старый, но нас редко надолго привязывает к женщине то, чем она нас поначалу привлекла. Далась тебе эта Анжелика…
– Да кабы далась… – Реплика прозвучала настолько двусмысленно, что рассмеялись оба.
– …Вообще, забавный у нас с тобой разговор получился, – сказал Колпакиди, усаживаясь в машину. – Молодой педагог даёт ценные жизненные советы уже чего-то повидавшему в жизни дяденьке… Родителям чего передать? Я же в город покатил.
– Так а что передавать? – пожал плечами Шишкин-младший. – «Жив, здоров и невредим мальчик Вася Бородин». На свежем воздухе, погода прекрасная, питание полноценное. Скоро каторге конец. – И Шишкин тут же продекламировал: – Хотя ещё мне три недели, но виден свет в конце тоннеля!
– Молодец! Прямо щас сочинил?
– Прямо щас.
– Брось школу, иди в поэты!
– Пошёл бы, но там кормят плохо, а то и вовсе не кормят.
Колпакиди уехал, а Шишкин-младший, усевшись на валявшуюся неподалёку колоду, с тоской подумал, что ему-то школу бросать не придётся, тут уж партия родная руку приложит. И буквально завтра: в лагере пролетит июль, потом курьерским поездом – пусть и двухмесячный – учительский отпуск… И грянет октябрь. Районная отчётно-выборная комсомольская конференция. И – припожалуйте на электрический стул первого секретаря райкома! Да уж… Не свет в конце тоннеля виден, а идущий в лоб супертяжёлый товарняк!