– …в сексуального маньяка?
– Что? Сексуального маньяка? Вы про что? – раздался за спиной у Александра женский голос. Шишкин и не заметил, что хвост последней своей фразы произнёс вслух и был услышан появившейся на крыльце супругой старшего товарища.
– Скажите, у вас тут телефон есть? – быстро спросил Александр, которому не терпелось проверить свою догадку.
– Есть, у Надежды, на стойке.
– Семён Макарович! – вскричал Шишкин. – Звони! Машину надо! Нельзя медлить! Когда этот хлюст протрезвеет, тогда хрен его знает, куда он нацелится. Звони скорее!!
Перепуганная воплем Шишкина Наталья нырнула обратно в столовую.
– Да-да-да! – дошло, наконец, и до Куйдина. – Самый настоящий маньяк! Конечно, свинокомплекс! Он же от Сидорихи – рукой подать! И ветер оттудова, почитай, завсегда… Запахи-то родные, от свиноматок!
Куйдин кинулся в обеденный зал. Вошедший следом Александр увидел, как Семён Макарович уже яростно накручивает перед носиками перепуганных Натальи и Наденьки эбонитовый диск телефона.
– Серёга! – яростно заорал в трубку Куйдин. – Дуй скорее сюда! Куды-куды! К столовке колхозной! Что? Да сколько можно жрать! Маньяка упустим! Гони, говорю, а не вопросы задавай… мать твою!..
Куйдин был страшен. Женщины на всякий случай переместились за стойку-прилавок.
– Серёга! Время не терпит! Я вас у столовой жду!.. Пулей!!!
Куйдин бухнул трубку на аппарат и, тяжело дыша, опустился на стул, закрывая от возбуждения глаза. Но тут же вскочил и выбежал на улицу. Шишкин вышел следом. И лишь сейчас сообразил, что женщины в столовой вряд ли что поняли, кроме крика о маньяке.
Александр стоял на крыльце и чуть ли не трясся от беззвучного смеха.
Он представил вполне возможный, в силу только что произведённого Куйдиным эмоционального взрыва, радиус разлёта «осколков». И полетят эти слухи-осколки с помощью Наденьки далеко-далёко, по всему селу. Но самым смешным во всём этом будет, если «вепрь» действительно обнаружится на подступах к свинокомплексу. Выступит тогда миленькая Наденька в роли катализатора двойного назначения. И разгадку, считай, подсказала, и кошмарный слух о маньяке по селу запустит. А ведь запустит! Вот такой компот!
А Наденька и вправду уже кричала в трубку подружке, секретарю сельсовета:
– Таньча-а! Таньча! Ты где?
– Ты что, Надька, чокнулась? Ну где я могу быть, если ты мне в сельсовет звонишь? Что орёшь-то? Что у тебя случилось?
– Пока ничего, но может! И не только у меня!!
– Да не ори ты так! Скажи толком.
– Таньча! У нас в селе маньяк бродит! Половой бандит!!
– О-о… Ну я знаю, подруга, что ты на выдумки горазда, а это что-то новенькое!
– Дура ты, Таньча! Вон Семён Куйдин при мне мужиков на поимку поднял!
– Сама ты дура! Мужики с утра кабанчика ловят, который вчера из машины у Командарма нашего сбёг!
– Да знаю я про кабанчика! Не о кабанчике речь. Говорю же тебе, маньяк! Сексуальный!
– Господи… Надька… Да откуда ему у нас взяться? Не майся дурью!
– А вот откуда… – Наденька страшно округлила глаза и, прикрывая губы и микрофон телефонной трубки ладошкой, зашептала:
– Давеча на обед подъехали проезжие какие-то. Портвейн пили. Так один мне конфеты всё совал, а глаза… Таньча-а!.. Завлекущие зыркалки-то! Он ими всю меня общупал, гад!
– Ой, Надька! Да приглянулась, скорее всего, ты ему, раз конфетами угощать взялся! – рассмеялась на том конце провода Татьяна Остапчук.
– Ты почо такая! – обозлилась уже Наденька. – Кабы чего доброго, а то суёт карамельку замурзанную, а сам по мне липким взглядищем шарит и шарит, шарит и шарит! Это вот и наши мужики заметили!
– Какие наши мужики?
– Так я ж тебе и говорю! Как раз тут тоже сидели-обедали Натальин Семён с соседом твоим, учителем-то молоденьким. Так они сразу всполошились, как только эти проезжие из столовой-то подались!
– А как они узнали, что маньяк? Что, на нём написано, что ли, было? – насмешливо спросила Татьяна.
– Да что ж ты за дура-то! – Наденька уже не прикрывала трубку ладошкой, а звонко кричала в мембрану. – Его среди этих учитель, сосед твой, признал! Видимо, в городе его видел! Конешно! А где же ещё! Этот маньяк в городе, значит, уже попадался! И о нём писали! Или эти, как его, объявления с фотками милиция расклеивала! Вот учитель его и узнал!..
– А куда эти проезжие подались? – уже обеспокоенно спросила Татьяна.
– На уазике они были! Вот так ездят по сёлам и деревням и маньячествуют! Ой, Таньча!..
– Чего ещё? – в голосе подруги уже звучал набат тревоги.
– А этих маньяков-то – четверо! Ма-моч-ки!.. Таньча! А твои-то где?
– Как где? Дома… А Колька со всеми с утра кабанчика ловит…
– Звони ребятне! Пусть на все запоры запрутся! Давай! А я своих предупрежу! Да и ты там баб оповести!
Продолжать прослушивать местную телефонную линию смысла нет, и Основной закон нашего государства это запрещает. Но классик, как всегда, был прав. Хотя и писал по другому поводу: «Слух обо мне пройдёт по всей Руси великой…» Разве мог предполагать мгновенно «засвеченный» в Чмарово призрак-маньяк, какой от этого пойдёт слух, в смысле звон-перезвон телефонный? Бабская паника, конечно, вскоре сдуется до следующего раза, но кто во всей этой истории останется крайним?
Правильно! Учитель Шишкин. Ведь это он «опознал» маньяка. А Наденька Богодухова и вовсе ни при делах. А как она или Татьяна Остапчук должны были себя вести при такой жутком известии, когда и у той, и у другой по паре ребятишек, а? Тем более что реальные защитники бедных чмаровских женщин в эти драматические минуты были поголовно отвлечены на борьбу с проклятым ландрасским вепрем. «Сафари» продолжалось.
…Дедуктивный метод, по совершенно абстрактно-отвлечённой «наводке» Наденьки Богодуховой и благодаря незаурядным умственным способностям Шишкина-младшего, сработал как швейцарский будильник.
Хряк был обнаружен сладко посапывающим на самых ближних подступах к колхозному свинокомплексу. Хмельная барда свалила мужика в нескольких десятках метров от забора «женского общежития».
– Серёга! Глуши мотор! Всем стоять! – шёпотом раздавал команды Семён Куйдин. – Миколай, Миха, Егорыч, Прокопыч! Разворачивайте сеть, заходите по-тихому, окружайте! Васька!
Куйдин устремил глаза на помощника зоотехника.
– Ты – вперёд, на разведку! Хряка ты у нас один в лицо знашь. Подкрадись, опознай, а то как не он…
– Да он это, он! – затряс головой Анчуткин, но как-то неуверенно.
– Василий! Не зли народ! – зло зашипел Куйдин. – Упускать вы мастера, а как до дела – в кусты?! Ползи на разведку!
Анчуткин и вправду бухнулся, распластался на земле и пополз к сопящему хряку, подрагивая задницей. Метрах в трёх от туши опасливо приподнял голову, долго вглядывался в кабана, потом оборотился лицом к мужикам и обрадованно кивнул.
Тут же вся мужичья команда, крепко вцепившись в бянкинскую нейлоновую сеть, стараясь не топотить сапожищами, принялась окружать вальяжно завалившегося на бок «вепря». А тот дрых во всю сопатку. Накрыли злодея – даже не шевельнулся, славно, видать, барды-то у Сидорихи подъел.
«Вепря» потихоньку принялись волочить к машине. Волочить было неудобно. Сетка то и дело цеплялась за неровности почвы.
– Мужики! – жалобно обратился к группе захвата Бянкин. – Сетка-то новая. Можа, как-то по-другому его запакуем? Щас в кузов запихивать начнёте – вааще ошмётки от сетки останутся! Чинить опосля не перечинить…
– У меня крепкая верёвка в кабине есть, – сказал Серёга Богодухов. – Буксирная! Свяжем этому паразиту руки-ноги…
– Руки-ноги! – передразнил Серёгу завхоз Терентьич, очень страдающий от потери своей первоначальной командирской функции. – Четырёхкопытный это зверь, четырёхкопытный! Тащи верёвку!
Связывание прошло удачно. Кабан вздрагивал, но дрых по-прежнему.
Серёга выволок из кабины ещё и здоровый, метра два на два, брезент, хранившийся рулоном за сиденьями. Связанного кабана перетащили на брезентуху и подволокли к откинутому заднему борту «газона». Тут уж всем пришлось покряхтеть. В ландрасском чудище и впрямь где-то под три центнера ощущалось.
– Ото завтра разгулятца! – съязвил кто-то, когда все уже уселись в кузове и машина, переваливаясь на колдобинах, медленно покатила с пустыря к сельской окраине. К свинокомплексу напрямую от лежбища «вепря» дороги не было, ехать надобно было вкругаля, боковой улицей.
Напрямки рванул лишь радостный Терентьич, заявивший, что побежал известить, чтобы к приёмке подготовились.
– Как же! – бухнул ему вслед Миха. – Щас всем объявит, что самолично захватил! И председателю кинется докладать, как под евошним началом всё сладилось. Небось уже названивает… Вот же до командирства и славы жадный!
– Да ладно, пущай… Ему тоже не сладко. Кабы Поликарповна за георгины ещё подушкой не удушила, – сказал Куйдин. – А вот вы, мужики, учитесь!
Он вздел узловатый палец и уважительно поглядел на учителя Шишкина.
– Не зря народ гутарит, что ученье свет! Как наш-то педагог с дедукцией злодея нашёл? – От то-то и оно!
Мужики тоже одобрительно глянули на Александра.
Шишкин-младший, буквально всеми фибрами души почувствовавший себя своим среди сельчан, не преминул отозваться:
– Правильную породу выбрал председатель. Самый здоровый приплод у свиней породы ландрас как раз получается, если их скрещивать с третьей породой, а не сводить с себе подобными или с той английской белой, с которой всё и началось в Дании…
Но мужики прослушали эту ценную информацию крайне невнимательно, потому как внимали Михе Бянкину, крайне довольному, что его сеть осталась цела и невредима.
– Слышь, Семён, – толкал Миха локтём Куйдина. – Само время отметить, что злодей изловлен и понесёт заслуженную кару…
– Ага! – тут же встрял кто-то из мужиков. – В гарем на перевоспитание везём!
Громовой гогот огласил окрестности, поднимая с берёзового колка за домом Сидорихи эскадрилью ворон.
Демократично забравшийся в кузов вместе со всеми Куйдин недовольно глянул на Миху.