Шишкин-младший подумал, что вроде бы сначала царь Пётр как раз с табачком подсуетился, а уж потом с окном. Хотя… В силу актуальности борьбы с курением нынче это значения не имело.
– Господи, да я и вовсе на пенсию уйду, чем жить в таком остракизме! – гордо вскинула голову Надежда Васильевна и, швырнув папиросу в форточку, покинула учительскую.
– Вот зря вы так, Сергей Балданович, на баушку Надю накинулись! – укоризненно промолвила Валентина Семёновна. – Она же не Прокопыч, а отличник просвещения, труженица военного тыла, мужа на фронте потеряла, двух детей в военное лихолетье подымала. Закуришь тут!.. Да и ваши бурятские баушки – те и вовсе поголовно курят!
– Да я… – Доржиев пристыженно сгрёб со стола индикаторные трубочки, засунул их обратно в карман.
– Что наших недорослей-курильщиков воспитываете со всей наглядностью – это хорошо, – продолжила школьная комиссарша, – но с бабушкой Надей – потерпим. А как и впрямь заявление накатает? И что мы будем делать с её вторым классом? Учебный год только начался. Где ей замену найдём, ежели она и впрямь возьмёт да и выкинет фортель с увольнением? Думать надо! – строго подытожила Валентина Семёновна!
Все, кто был в учительской, осуждающе посмотрели на физрука, но тут, на его счастье, заревела электропила звонка, призывая к пятому уроку, и Доржиев с видимым облегчением шмыгнул за пределы учительской. Шишкин-младший тоже поспешил убраться в класс, испытывая чувство вины за то, что предложил коллеге чёртов эксперимент с ВПХР.
Но даже с учетом этого инцидента в учительской события последних дней позволяют зафиксировать некоторое снижение негативизма в чмаровской жизни, особенно вокруг потенциальных невест из школьного интерната, а также пользительность конкретного воплощения в сельскую явь мудрого всесоюзного лозунга про единство армии и народа.
И во всём этом прослеживается определённая заслуга… Нет, скажем со всей прямотой и откровенностью: налицо очередной, уже шестой подвиг нашего главного героя Шишкина Александра.
Подвиг седьмойИзбавление от амазонок, или «Мы к вам заехали на час!..»
Она – Женщина-Воительница, лавровым венком повенчана.
Она всегда Победительница, всегда и во всем Безупречная.
Она просто Счастливая, не знает ни Боли, ни Страха.
Она не бывает постылой, занудной, забитой, зажатой…
Праздник удался. Колхозная юбилейная дата как нельзя лучше вписалась в календарь. Она выпала на воскресенье, поэтому сам бог велел прихватить и субботу. В субботу и развернулось главное торжество.
К пятнадцати часам площадь перед Домом культуры была плотно заставлена легковым автотранспортом всех отечественных марок и моделей – от сверкающих антрацитом «Волг» двадцать четвёртой модели до видавших виды «запорожцев». На «Волгах» номенклатурного цвета на торжества прибыли высокие гости из областного центра. Районное начальство и дюжина наиболее выпендрёжных руководителей колхозно-совхозного звена прикатили на «двадцатьчетвёрках» иных тонов. Разноцветные «жигули», «москвичи» и «запорожцы» привезли к Дому культуры авангардный контингент колхоза-юбиляра: ветеранов, передовых механизаторов и животноводов, представителей сельской интеллигенции из Кашулана, Шмаровки, Верх-Алея и Алея.
У входа в Дом культуры таращили фары два серых «уазика» с синей полосой – то самое милицейское усиление, о котором докладывал на оргкомитете торжеств участковый Недорезов. Усиление маячило в Чмарово с утра, как и оседлавшая отворот в село с шоссе «канарейка» – жёлтая «Волга» ГАИ, периодически испускающая синие сполохи проблескового маячка с одновременным приветствием через громкоговоритель сворачивающих в село гостей.
Председатель колхоза Потап Потапыч Непомнящих встречал их на широком каменном крыльце Дома культуры и передавал в руки парторгу Дудонину. Сам же оставался у гранита домкультуровских колонн, зорко поглядывая влево. Туда же то и дело бросал озабоченный взгляд, вытягивая тонкую шею, председатель сельсовета Фёдор Никифорович Антонов, застывший по левую руку от Потапыча-первого. По правую его руку прибывающих гостей весело оглядывал широкоплечий высокий и упитанный полковник в парадной шинели и роскошной каракулевой папахе – командир военно-строительной бригады. Ожидался приезд Самого – первого секретаря обкома партии.
По этой важной причине всех куряк отогнали в правую часть скверика, окружающего храм культуры, где они и дымили, тоже изнывая в томительной ожидании начала торжества. Ожидание затягивалось.
Наконец, в половине четвёртого, из одного из милицейских «уазиков» выскочил майор и, подбежав к председателю колхоза, взял под козырёк. Потап Потапыч встрепенулся и что-то коротко бросил Антонову. Тот взмахнул рукою. Из громкоговорителя над входом в Дом культуры грянуло:
Как в вашем колхозе широкое поле,
Пускай же для счастья цветет ваша доля.
Пусть будут на речках да светлые воды,
Пусть плавают в речках гусей хороводы.
Чтоб на поле жито дружней колосилось,
Чтоб сало в кладовке все время водилось,
Чтоб в печке горячей шипела бы шкварка,
А к ней, если надо, нашлась бы и чарка…
Через пару минут к крыльцу неспешно подкатила чёрная «чайка», раскрылась задняя пассажирская дверца, и из машины так же неспешно на чмаровскую землю ступил Сам. Потап Потапыч, Антонов и полковник-комбриг поспешили навстречу. Сам неторопливо пожал им руки:
– Пройдёмте, товарищи, люди ждут…
Но дорогу преградили пять разнаряженных в нечто народное пышных местных дам: одна вытянула вперёд руки с подносом, на котором красовался аппетитный каравай, увенчанный внушительной солонкой, остальные тянули руки с расшитыми узорами полотенцами-рушниками. Важный гость привычно ломанул на каравае сбоку узорный гребешок, макнул его в солонку, сунул в рот и продолжил движение.
Следом за ним и троицей его ожидавшей в вестибюль Дома культуры ринулись из скверика и курильщики.
…Еще пожелать вам немного осталось:
Чтоб в год по ребенку у вас нарождалось,
А если, по счастью, и двое прибудет —
Никто с вас не спросит, никто не осу…
Песня оборвалась. Действо перекочевало в заполненный до отказа зал Дома культуры.
Вскоре из-за кулис за стол президиума прошествовали расставшиеся с верхней одеждой Сам, встреченный залом стоя и бурными аплодисментами, следом Потап Потапыч, Антонов, полковник и ещё с десяток самых важных гостей. Наиболее импозантно выглядел глава колхоза. На добротном двубортном чёрном пиджаке мерцали орден Трудового Красного Знамени, полдюжины золотистых медалей и столько же знаков лауреата сельскохозяйственных выставок на ВДНХ.
Сам выглядел скромно – с лацкана тёмно-синего пиджака одиноко, но внушительно поблёскивал рубиновой эмалью флажок депутата Верховного Совета СССР.
Сесть никому не дали.
– Торжественное собрание, посвященное пятидесятилетию колхоза «Заря Двадцать второго партсъезда», объявляется открытым! – срывающимся от волнения голосом выкрикнул в зал предсельсовета Антонов.
Тут же по бокам сцены гукнули чёрные колонки динамиков, наполняя зал величественной мелодией союзного гимна.
Отзвучала мелодия, и только после этого Сам негромко разрешил:
– Присаживайтесь, товарищи. – И кивнул Потапу Потапычу.
– Слово для доклада… – Антонов снова сообщил залу, по какому поводу все собрались, перечислил изрядное количество регалий Потапыча-первого и его полные ФИО. Тем временем обладатель всего этого уже занял массивную трибуну, достал из внутреннего кармана пачку листов бумаги, шуршаще разгладил её перед включенным микрофоном и нацепил на кончик носа очки в золотистой оправе.
– Глубокоуважаемый товарищ первый секретарь областного комитета партии, дорогие гости… уважаемые наши ветераны… товарищи колхозники… – Минуты две докладчик перечислял все категории усевшихся в президиуме и в зале. Потом повернулся к Самому и принялся подробно излагать достижения колхоза за минувший год в сравнении с аналогичным периодом предыдущего, делая порой отступления в героическую трудовую историю родного колхоза.
Шишкин-младший ёрзал в неудобном жёстком кресле с громко скрипящим при каждом движении откидным деревянным сиденьем. Но смирно сидеть не получалось. Расстояние между рядами не позволяло длинным ногам более-менее умоститься. Загодя придя в зал, Александр конечно же уселся в общую педагогическую стайку, облюбовавшую пятый ряд. Уселся с краю, где копыта можно было вытянуть в проход, так нет – деликатно, по мере появления очередной коллеги, пересаживался и пересаживался в глубину ряда, пока не оказался чуть ли ни в центре. Благо ещё, что драматизм нарастающего дискомфорта несколько скрадывали то и дело раздающиеся из разных уголков зала покашливания и аналогичный скрип. Шишкин-младший окончательно сосредоточился на этих звуках, стараясь успеть, при очередном нарушении тишины, переменить позу. Это удавалось, но сидевшие справа («физичка» Доржиева) и слева («химичка» Оксана Григорьевна Эпова) косились на него уже с явным желанием придушить или хотя бы оглушить на время.
А докладчик сыпал и сыпал цифрами, успешно преодолев получасовой рубеж. Первое лицо области сосредоточенно писало. Видимо, конспектируя успехи колхоза или корректируя тезисы собственного выступления, в обязательности и важности которого конечно же ни у кого из присутствующих не было и тени сомнения.
Потап Потапыч иссяк на пятьдесят второй минуте. Зал обрадованно захлопал. А Фёдор Никифорович Антонов, относя от глаз на всю длину руки список, принялся вызывать на трибуну очередных выступающих – из колхозного авангарда. От школы на трибуне оказалась Баррикадьевна, которая сообщила собравшимся, что полувековой юбилей колхоза не случайно совпал с шестидесятилетием Великого Октября, а демонстрирует правильность и незыблемость великого учения «марксизьма-ленинизьма».