Шишкину вдруг стало смешно. Да уж… село не город. это там конфетно-букетный период может длиться годами, а здесь… Здесь народ живёт конкретный. «За ноги, об угол и в колодец!»
И всё-таки Анжелика уколола изощрённо. «Мальчик мой, а не педераст ли ты?» Спасибо, что впрямую так не сформулировала. И вот это её: «Муж-чи-и-на…» Диана-охотница… Александр ещё раз прокрутил в голове весь вечер. Перебрал в голове последовательно и картинки практически ежедневного общения с обеими школьными поварихами. Да что же они, такие великие притворщицы? Вряд ли. Шишкину-младшему бабушек упрекнуть было не в чем. Кормят хорошо, молочком и домашним хлебом снабжают исправно… Не-ет! Эта Анжелка всё выдумала, чтобы досадить, коль в постельке ни хрена не состоялось!
Но вообще-то, он и впрямь как в монахи записался! Вот и Танечку кашуланскую – как-то побоку. Даже не подошел на колхозных торжествах, не поздравил с наградой. Чего взялся променадить с Машкой?! Кому и что хотел показать?..
На этом оставим пока нашего героя в раздумьях. Самое время подытожить его противостояние с амазонками М. и А.: жив, здоров, избавился. Или избавили от себя сами? Да какая разница – важен результат! Поэтому так и запишем: это был уже седьмой подвиг нашего главного героя Шишкина Александра.
Подвиг восьмойМежду Сциллой и Харибдой, или «Не расстанусь с комсомолом…»
Между Сциллой и Харибдой,
между «должен» и «хочу»,
на удачи лёгких крыльях
я, быть может, проскачу.
– Александр Сергеевич! – остановила Шишкина в коридоре на большой перемене Клавочка. – Двадцать четвёртого числа у нас общее комсомольское собрание по итогам года. Начало в два часа дня. В Доме культуры.
– Клавочка Петровна… – вздохнул Шишкин. – А никак там без меня нельзя? Домой нацелился съездить, родителёв повидать перед Новым годом. А?
– Без вас никак нельзя, – отрезала Клавочка.
– А с чего так?
– Вот придёте и узнаете. Явка строго обязательна! – Колхозная комсомольская богиня посмотрела на Александра сурово и бескомпромиссно. – Уважительная причина принимается только одна – смерть! – Последнее она произнесла без намека на шутку. Да ей и несвойственны шутки, как уже изучил Шишкин-младший старшую пионервожатую. Все свои зачатки весёлости и юмора Клавочка целиком и полностью отдавала школьной пионерии и октябрятам, а также господину Ашуркову, снабжая последнего, также по максимуму, всем теплом своей дюймовочной души и аналогичного по габаритам тела.
– Клав, но я уже сто лет дома не был! – взмолился Александр. – Папа-мамины лица стал забывать!..
– Так долго не живут. И память у тебя хорошая. А дом ныне – здесь. Впереди новогодние каникулы – нагостишься ещё. Не подводи меня!
– У нас сколько народу в комсомольской организации?
– Александр Сергеевич! – снова перешла на сугубо официальный тон Клавочка. – На учёте у нас состоит двести восемнадцать членов ВэЭлКаэСэМ, но дело не в кворуме. Кворум в любом случае будет. Речь о более важном.
– Горазды вы, Клавочка Петровна, заинтриговывать! Ну, хоть намекните, чего я-то вам так понадобился?
– Я же сказала: придёте и узнаете. Всё, до субботы!
…Наступила суббота. Накануне вечером Шишкин-младший отзвонился в город, сообщил маман, что не приедет. Как и ожидал, выслушал уверенное предположение Альбины Феоктистовны, что неявка под родительские очи конечно же связана не с каким-то там архиважным комсомольским сборищем, а исключительно с амурными делами, в которых он, Александр, видимо, погряз окончательно. «Твои слова да Богу бы в уши!» – злясь, подумал Шишкин, положив трубку.
В субботу оказалось, что у царя небесного действительно имеются уши.
Многолюдное собрание колхозной комсомолии сосредоточенно выслушало доклад Клавочки и «пару слов» колхозного партийного начальника Алексея Егоровича Дудонина, которые по продолжительности превзошли Клавочкин доклад чуть ли не вдвое. А потом началась процедура выборов делегатов на районную комсомольскую конференцию.
Чмаровская квота составляла пять персон. Понятное дело, секретарь колхозной комсомольской организации Клавдия Сумкина, её «замша» Наталья Кочергина, работающая на чмаровской почте. Ещё два делегатских мандата единогласно были отданы героиням трудового фронта Лизавете Емельяновой и кашуланской Танечке Михайловой, при виде которой у Шишкина-младшего снова сладко ёкнуло сердце.
И уж совершенно в душе заколобродило некое радостное предчувствие, когда вдруг из президиума прозвучала и его, Шишкина, фамилия! Собрание тоже проголосовало единогласно – оно за всё, что исходило от президиума, голосовало единогласно. Но Шишкин тут же посмотрел на доярку Танечку и увидел, что её небесный взор тоже устремлён на него. Вот отчего заколобродило, а не от избрания в делегаты. Предстоящая конференция тут же представилась неким развлечением. Аттракционом в парке культуры и отдыха, куда он, Шишкин-младший, отправится погулять с хорошенькой блондиночкой Танечкой, отрешаясь от текучки школьных буден. Наивность Шишкина не ведала пределов…
Районная комсомольская конференция была назначена на вторник, 27 декабря, на послеобеденное время, чтобы в райцентр могли без проблем съехаться делегаты со всего района. А это вам не Монако в двести гектаров. Таких карликов на территории района почти девять тысяч умещается! С Лазурным Берегом в районе, конечно, проблема, но кому в Советском Союзе нужен Лазурный Берег со всеми его казино и прочими злачными местами? Не нужен нам берег турецкий, а уж Лазурный и тем более!
Естественно, в зале районного Дома культуры чмаровская делегация уселась кучкой, и Александр на совершенно законных основаниях ощутил локтём горячий бок Танечки, а правым бедром – такое же по температуре левое бедро улыбчивой кашуланской доярочки-блондиночки. И не оставлял девушку без внимания ни на минуту, как это было и по дороге в райцентр, куда на выделенной председателем колхоза «таблетке» пилили почти два часа. Танечка неподдельно весело реагировала на каждую шутку Александра, чего нельзя было сказать об остальных чмаровских делегатшах.
Гораздо меньший интерес вызывала у Шишкина сама конференция. Как и в колхозе, с докладом выступил главный комсомолец – первый секретарь райкома, приятный, но уже заметно вышедший из комсомольского возраста товарищ. Потом друг за другом на трибуну пошли комсомольские «бонзы» из передовых агрохозяйств с отчётами об успехах. Звонко и напористо оттарабанила свой доклад на колхозном собрании, укороченный до семиминутного регламента в прениях конференции, и Клавочка. Потом собравшихся вдумчиво и последовательно предостерёг от «головокружения от успехов» партийный глава района. Но по окончании речи полчаса вручал комсомольскому активу почётные грамоты и благодарственные письма. Соседям чмаровцев, их вечным конкурентам из села Нагаевское, торжественно передали переходящее Красное знамя, как лучшей первичной комсомольской организации района. От этого Клавочка чуть ли не расплакалась, хотя и не стала участницей позора, как её коллега из квартирующего в райцентре совхоза. Той пришлось на сцене расставаться с богатым красно-вишнёвым полотнищем, обшитым золотой бахромой.
Шишкин-младший уже настроился на приятное продолжение общения с Танечкой – по пути в Чмарово, но вот тут-то и грянуло нечто совершенно странное для Александра.
– Товарищи! И последний вопрос нашей повестки дня, – вновь поднялся на трибуну первый секретарь райкома комсомола Николай Флёров. – На последней отчетно-выборной конференции, год назад, мы с вами избрали состав бюро райкома. Время показало, что задачи, стоящие перед районной комсомольской организацией, заметно расширились. Потому есть мнение увеличить в количественном составе и бюро райкома. Вношу предложение расширить состав бюро с семи до девяти человек.
– Кто за это предложение, прошу поднять делегатские мандаты, – тут же подхватил председательствующий. – Счётной комиссии – приступить к подсчёту голосов. Кто «за», кто «против»? Воздержавшиеся?
Членам счётной комиссии не пришлось даже отрывать свои «пятые точки» от стульев: делегаты голосовали единогласно «за» – надо, значит, надо.
– Вношу предложение по кандидатурам, – не сходя с трибуны продолжил первый секретарь РК. – Предлагаю доизбрать в состав бюро следующих товарищей: врача центральной районной больницы Королинскую Веру Ивановну и учителя Чмаровской средней школы Шишкина Александра Сергеевича.
– Предлагаю под выдвижением кандидатур подвести черту, – тут же проскороговорил председательствующий. – Голосуем, товарищи…
Оглушённый услышанным, Шишкин автоматически махнул красной картонкой мандата за «подвести черту», как и за последовавшее следом предложение «голосовать списком», тоже одобренное всеми, чему в немалой степени поспособствовали четырёхчасовое сидение в зале и декабрьская темень за окнами. Напоследок врач и учитель, по команде президиума, встали, и делегаты мельком их обсмотрели, более озабоченные выплеснуться из душного зала и полететь по домам.
Это и свершилось через несколько минут, но не для членов бюро комсомольского райкома. Последних пригвоздил к стульям громкий голос Николая Флёрова:
– Членов бюро райкома прошу задержаться!
Клавочка Сумкина тут же подбежала к первому секретарю. Шишкин-младший увидел, как она о чём-то его спросила, а тот ей что-то так же коротко бросил в ответ. С чем Клавочка и вернулась обратно.
– Александр Сергеевич, вам придётся заночевать в райцентре. Николай Иванович сказал, что с ночёвкой проблем не будет, а завтра вы сможете приехать домой с рейсовым автобусом.
Шишкин-младший и Танечка Михайлова разом погрустнели.
В общем, Александр остался в зале. Не довелось ему увидеть, насколько довольными усаживались в «таблетку» и ехали домой Клавочка, Ната и Лизавета, поглядывая на грустную Танечку. Хотя бы уж Клавочка-то могла и воздержаться, но ведь никуда бабью сущность не денешь!