«На Красный Квартал намекает», — догадалась я и высокомерно вскинула бровь.
— Но вы-то здесь, в Красных Горах. А у нас с этим делом строго: как баба в возраст вошла — либо замуж, либо в Веселый дом. Фигня вопрос, скажешь ты. Замуж — так замуж. Да вот беда, девки, если ты не знаешь, не всегда хотят выходить за тех, кто предлагает. Мои три вон до сих пор в бобылках ходят, выбирают… Ну, им-то бояться нечего. Они ж мои, могут себе позволить… Да и не снасильничает их никто — не рискнут со мной связываться. Это, детка, только в столице за насилие смертная казнь, а в наших краях… — Папаша Мо сложил губы в похабную улыбочку и, гнусно хрюкнув, протянул:
— Тут и искать-то не будут. Да и кто? Может, градоначальник? Хо-хо три раза… Да и в районном отделении менталистов нет, а нет менталистов, значит это что? Это твое слово против слова твоего якобы насильника. А тут уж сама понимаешь…
Он развел руками и, цокнув языком, закончил:
— Да и потом, сука не захочет, кобель не вскочит. Сама понимаешь.
Меня аж затошнило от омерзения. Сот наполнился горькой, вязкой слюной, и я поторопилась запить ее, приложившись к графину с водой.
— Понимаю, — кивнула я, вспоминая о судьбе настоящей Эри-на-Руп, которая все же не избежала насилия. Видимо, не такой уж и всесильный был этот Папаша Мо. С другой стороны, Эри говорила о свите Короля…
— Значит, пять тысяч…
— За счастливую судьбу младшей сестренки и поболее отдать не стыдно… Хотя, как знаешь. В Веселом доме, говорят, девки живут… весело, — хмыкнул, — не жалуются, в общем. Опять-таки, не снасильничает никто, там с этим делом строго, все сугубо добровольно. Уж я-то знаю, частенько к ним забегаю.
— Я заплачу, — нахмурившись, перебила я, не желая слушать o том, что Папаша Мо делает в Веселом доме и с кем. — За Мори и за Рейю. Все, что вы просите. Только не сразу. Можно?
Папаша Мо усмехнулся.
— А документик, стало быть, сразу хочешь?
Я недовольно кивнула. Пять тысяч. Морги! Где я их возьму?
— Для сестры, стало быть?
— Да, — еще один кивок с моей стороны и странный смешок от Папаши. — Ладно, сделаю. И стряпчего своего к тебе пришлю, календарь по выплатам составите.
— Хорошо.
— И еще одно, хм, дочка. Бесплатный отеческий совет, так сказать, — мужчина, кряхтя, поднялся с места и, подойдя ко мне вплотную, толстым длинным ногтем на мизинце подцепил цепочку с неприметным кулоном, что висела на его шее, а затем шепнул:
— Если ты хочешь соврать человеку, у которого есть амулет, выявляющий ложь, то врать надо максимально приближенно к правде. Мне наплевать, что за девицу ты выдаешь за свою родню. Пока наплевать. Так что веди себя хорошо и не шали. И не вздумай сбежать, пока все не выплатишь, поймаю — накажу. Поняла меня?
Я внутренне похолодела, помянув недобрым словом тот момент, когда Рейе в голову пришла «гениальная» идея выдать себя за дочерей этого чудовища. Во что мы ввязались? Если он и вправду начнет копать, то сколько времени пройдет, пока докопается до того, кто мы такие на самом деле и откуда? Как можно скорее расплатиться, забрать паспорта, Мори и уехать отсюда куда подальше, куда угодно — главное, чтобы там Папаши Мо не было.
— Поняла.
— Ну, вот и славненько, детка. А мой человечек к тебе вечерком заглянет. Ты жди. Паспорта принесет и по финансовому вопросу разъяснит все.
Я снова кивнула, будто деревянный болванчик, последний писк столичной моды, недавно заполонивший все улицы Большого Озера, я даже упросила Рэйху, чтобы он мне купил одного. Муж только усмехнулся, обозвав меня мальком, и отправил Роя на рынок, откуда тот вернулся, неся в руках коробку с маленьким смешным человечком в скоморошьей шляпе. Болванчик забавно качал головой, стоило его легонько толкнуть пальчиком, и вызвал необычайный восторг у Рей нашей дворни, особенно у той, которой не перевалило за восемь лет.
Я загрустила. Морги! Месяц назад у меня был муж, Двор и рабы. Я думала, что нет ничего хуже, чем уроки по истории люфтов… А теперь я пришла на поклон к какому-то местному дельцу, нищая, одна в чужой стране. И почему у меня такое мерзкое чувство, что на пяти тысячах Папаша Мо не остановится?
Да и Рейя… Еще неизвестно, как все пройдет в Храме. А если у нее ничего не получится? Что, если девчонка не вернется? Как я буду выкручиваться одна?
Чтобы не слишком предаваться грустным мыслям, я по пути домой заглянула на рынок. Купила трав, два вида круп, овощей немного, свежего хлеба да мороженой рыбы — для ряу, ну, и для нас с Рейкой. Некстати вспомнилось, как Рэйху ругался, когда заставал меня на кухне:
— Иди учиться, Эстэри. Не трать время на мелочи.
— Это не мелочи, — возмущалась я. — Умение готовить красит любую достойную ильму.
— Мозг украсит достойную ильму. И он же поможет найти денег на приличную кухарку. Не зли меня, рыба моя. Или ты уже все выучила из того, что тебе задано было?
Эх, Рэйху-Рэйху!
Остановившись у станка со сладостями, я долго смотрела на засахаренную чамуку, на сушеные пластинки сладкой суали[45], а от вида разноцветных бус каруджи[46] у меня челюсть свело.
— Ау, — синхронно недовольно окликнули меня из-за спины. Чего, мол, стоим. Давай, шевели ногами!
— Пластинку суали, пожалуйста, — попросила я продавца. — Одну.
— Одну? — у мужичка — торговца сладостями обиженно вытянулось лицо. — Красавица, от одной у тебя даже во рту сладко не станет. Возьми хотя бы пять.
— Мне одной хватит, — буркнула я. — За пять мне расплатиться нечем.
— Всего чешуйка за пять пластинок, — уговаривал продавец.
— Чешуйка? — я удивленно приподняла бровь. — Но здесь же написано половинка за штуку…
— Остальное поцелуями возьму, — заржал мужичок. — Со вдовы не убудет.
— Поцелуями?
Я взяла одну пластинку суали и, присев на корточки перед скатом, вложила ее в ручку Мори, от второй откусила кусочек сама, а потом поднялась и перегнулась через прилавок, подманивая продавца к себе поближе. Пальчиком.
В светлых глазах промелькнуло недоверчивое удивление, но полные губы под редкими усишками уже сложились в похабную ухмылку, а я взяла и щелкнула нахала по носу.
— Засунь свои сладости себе знаешь куда? Обойдусь без подачек…
— Ах, ты…
Он сунулся было за мной, но продавцы на других станках засвистели и заулюлюкали, явно одобряя мой поступок, и это несколько подняло мне настроение, а то уже страшно становилось: как вообще женщины живут в этом Лэнаре? Шагу ведь ступить нельзя без страху! А Рэйху еще говорил, чтобы я ему верила, что он плохого не посоветует…
С другой стороны, если выбирать между клеткой наместника и должностью помощницы учительницы, которая, кажется, попала в кабалу к местному бандитскому главарю…
Я вздохнула. Ох, Рэйху, Рэйху…
Моя названная сестра вернулась, когда на улице уже стемнело, потопала у порога, стряхивая снег с подошв, а я, глядя на ее городские сапожки, подумала, что они совершенно не подходят к местному климату. Нет, и в Большом Озере зимы были снежными и морозными, но не такими лютыми, как в Красных Горах, а ведь это еще не вьюн…
— Ну, как все прошло? — хмуро спросила я. — Получилось?
— У меня всегда все получается, — не без доли высокомерия ответила Рейя. — Тем более, с твоим амулетом!
Она весело рассмеялась.
— Даже нашим немножко память подправила, чтоб они о тебе забыли.
— Здорово, — я вымученно улыбнулась. О том, что Королю не стоит знать про меня, мы еще накануне подумали. Вон какой крик поднялся из-за того, что Рейка потерялась, страшно представить, что бы началось, узнай они, что нас на самом деле двое было. — И что, они никому ничего не успели рассказать?
— Да кому там рассказывать, я тебя умоляю! — землячка повесила на торчащий из стены гвоздь шубку, туда же швырнула шапочку. — Один старикан с помощницей и несколько девок из села — кстати, все рыжие, не иначе, Папашки нашего дочери… Кстати, о Папашке. У тебя-то как все прошло? Сколько запросил? Много нам не хватает?
— Много, — нахмурилась я. — Ровно четыре тысячи и восемьсот девяносто четыре золотых чешуи. Медные я и пересчитывать не стала.
Рейка присвистнула и, поджав губы, опустилась на скамеечку возле печки, а я протянула ей календарь и документы. Человечек от Папаши Мо явился, когда я едва-едва успела переодеть Мори в домашнее и разобрать сумки. Покрутил острым носом, бегая по передней комнате — в заднюю я его не пустила, хотя этот любопытный морг туда очень рвался, уж и не знаю зачем — а затем протянул мне три голубых корочки на имя Мори-на-Мо, младенца одного года от роду, девицы Рейи-на-Мо и вдовы Эри-на-Мо-на-Руп. И аккуратно сложенный вчетверо листок, «сплатный календарь», как его остроносый назвал.
— Ну, допустим, где взять триста золотых для первой выплаты, я знаю, — пробормотала Рейя. — Но что делать с остальной суммой, ума не приложу… Хотя… — она задумчиво почесала кончик носа, — есть у меня одна идея, только начальный капитал нужен… Эстэри… Ой, прости, Эри… у тебя с вульгарной магией как? Более-менее?
Я растерянно пожала плечами.
— С бытовой получше будет, но и там кое-что могу… А ты что задумала?
— Да так, одну схемку. Я в книжке читала, дома. Здесь, надеюсь, до этого еще не додумались… Слушай, так есть охота! У меня в этом Храме на нервах кусок в горло не лез, есть что пожрать-то, а?
Я достала из печки котелок с юшкой, положила на стол кусок хлеба, попутно рассказывая о том, что магов в нашей странной семейке теперь на одного больше.
— Уж даже не знаю, хорошо это или плохо.
— Дура! — возмутилась Рейя. — Конечно, хорошо! Звероловы, знаешь ли, на дороге не валяются, а тут самый настоящий живой ряу… Слушай, может, его продать? М? Я в одной книжке читала, там один аферист хорда выучил так, чтобы тот всегда домой возвращался. А хорд был породистый с исключительной родословной. Он его семь раз продавал…