— Да че провожать-то, — откликнулся один из мужиков. — Он в доме, где раньше учителка жила, обитает. Прямо дверь в дверь. Чай, и сами найдете, господин ворнет.
Значит, возле учителки. Отлично. Где в Красных Горах находится школа, я знал, потому еще раз напомнил мужикам, чтобы послали кого-то к градоначальнику и поскрипел по белому снежку к старенькому, но невероятно уютному даже с виду зданию, где местная детвора училась писать и читать. Еще когда я только впервые увидел этот симпатичный домик, то подумал, что школа должна быть именно такой — теплой, цветной, со слегка покосившимся крылечком и веселыми окошками, на которые ученики самолично клеили вырезанные собственными руками снежинки. И чтобы в главном зале обязательно была изразцовая стена, раскаленная и исписанная посланиями бывших учеников. Чтобы старик-сторож сообщал об окончании уроков жутким треском старого медного колокольчика. И чтоб после уроков снежки и догонялки. Ну, или партийка-другая в убийцу[50]. В общем, чтоб все то и так, чего в моем детстве не было и в помине.
Минут пять я простоял, таращась на школу и предаваясь глупым мечтам, а затем раздраженно сплюнул себе под ноги. Ну не идиот ли я! Почему не настоял на сопровождении? Какой бешеный морг мне только шепнул на ухо, что дом учителки обязательно должен быть рядом со школой? Вон она школа, смотрит на меня сонными по случаю каникул окнами и молчит, а в поле зрения нет ничего, хотя бы близко напоминающего обиталище лекаря или больничку. Полоса препятствий, ледяное поле для игры в убийцу, сад, насчитывающий несколько десятков низеньких деревьев да пришкольный участок, полностью засыпанный снегом.
Правда, из трубы котельной вилась слабенькая струйка дыма, обнадеживающая, что какая-то жизнь в этой части Красных Гор все-таки теплится.
Солнце потихоньку катилось к западу, и я был вынужден поднять тощий воротник хлипкой куртенки, что выделила мне из личных запасов щедрая Инайя, в очередной раз попомнив недобрым словом двух мерзавок, которые лишили меня честно купленного мундира. Не то чтобы он грел лучше новой одежки, но как бы там ни было, в мои планы не входило расставаться с ним столь брутальным образом.
Сплюнув еще раз, я заправил брюки в носки домашней вязки (тоже подарок Инайи), чтобы снега в ботинки не начерпать, и побрел напрямик, по снежной целине, к котельной, понадеявшись, что раз дым из трубы идет, значит, истопник или хотя бы сторож будут при печке.
Ругаясь сквозь зубы на кусачий мороз и снежную зиму, я кое-как дополз до школьной пристройки и коротко стукнул в низенькую дверь, оповещая о своем прибытии. И сразу же ухватился правой рукой за круглую ручку, намереваясь войти, но внезапно дверь изнутри толкнули, и я был вынужден отступить на шаг, чтобы не получить той самой дверью по лбу. И еще на один, торопливый и — к моему стыду — испуганный, когда увидел того, кто был истопником при этой школе.
На картинках в учебниках он выглядел старше и более зловеще. Волосы у него не были коротко пострижены, а наоборот, были длинны и собирались в высокий хвост на макушке, и на лице не было обязательных — если верить авторам учебника — ритуальных татуировок. Наоборот, лицо это было чисто вымыто, выбрито и ласково мне улыбалось.
— Могу чем-то помочь? — взгляд на миг зацепился за цепочку с символом власти, что я так и оставил висеть поверх одежды, и вновь вернулся к моему лицу. — Господин ворнет?
— А?
Я судорожно пытался сообразить, что ответить и как реагировать. Попытался представить, что бы на моем месте сделал один из моих преподавателей, и шумно выдохнул. Вот же моржья отрыжка!! Да я даже в страшном сне себе представить не мог, что на школьном Красногорском дворе встречу герлари[51], модифицированного воина-убийцу, которого в Королевстве не производили вот уже сколько лет? Да со дня окончательного становления Гряды и не производили!
Тогда, простите, как получилось так, что вот он, стоит передо мной, в рабочих рукавицах и фартуке истопника, смотрит встревоженно и участливо, улыбается еще при этом, будто я не представитель власти, а местный юродивый?..
— Уф…
— Может быть горячего меду, господин ворнет? У меня чайничек все время над свечкой висит, мало ли кто заглянет… Учителка, муж ее… Или вот помощница с сестричкой у меня часто тоже бывают… Вы как насчет меда?
«Какой, к моргам, мед? — подумал я. — Дурмана мне самого забористого. И чамукой зажевать!»
Но вслух ответил:
— Мед — это отлично. Замерз, как карфа в зимнем пруду… но мне бы домик лекаря найти… Заплутал я немного… Вас, кстати, как звать? Меня Кэйнаро-на-Рити…
— Кэйнаро стало быть… — хмыкнул убийца и улыбнулся каким-то своим мыслям. — А меня можете звать Роем, хо… господин ворнет. Так что насчет меда?.. Холодно, а у вас курточка, простите, на рыбьем меху. Заболеете еще, чего доброго… Да вы проходите, не стойте на пороге! А к лекарю я вас всегда успею проводить.
Я удивленно моргнул, абсолютно шокированный столь радушным приемом и неуверенно шагнул внутрь котельной, каждую минуту ожидая нападения. А самое извращенное в своем стремлении убивать существо, машина-убийца, если верить авторам учебников по боевой магии, тем временем неспешно задвинуло заслонку печки, отгораживая меня от полыхающего жара и, приветливо улыбнувшись через плечо, спросило:
— Вам мед как? Погорчее?
— Погорчее, — растерянно кивнул я и нахмурился. Идиотская какая-то ситуация: просто не знаешь, что делать или говорить. Может, мне показалось?
Да ну… разве такое можно с чем-то перепутать? Эх… мне бы амулетик сейчас из арсенала штатных шерхов, занимающихся поиском маг-следов, хотя бы самый плохонький… Да где его взять? Нам он по статусу не положен, а зря! Мы, мелкая корька, курсантишки-практикантишки, как нас штатные между собой называли, в казармах не раз возмущались на этот счет. Вот, как и чему мы должны научиться, если нам даже возможности не дают? Я ж не говорю про «око» или «правда-камень», но хоть что-нибудь можно было нам из бездонных казарменных амбаров выделить, кроме цепочки со знаком ворнета, которая на практике нужна, как рыбе зонтик.
— Я так и подумал, что вы крепкий любите, — пробормотал Рой, возясь с чайником внушительных таких размеров, литра на два, не меньше, и будто фокусник из шляпы, извлек откуда-то из-под стола блюдо, жарко дышащее румяными ароматными булками. — Нормальной еды я тут не держу, так только, червячка заморить кое-что…
Я гулко сглотнул и отвел глаза, мысленно кляня того червячка, что немедля поднял голову и заворчал в животе голодным зверем, будто и не было у него сытного позднего завтрака от Инайи.
— Да вы не стойте, господин ворнет, садитесь на лавку… Нет, не на эту. На ту, что к печке ближе. И пирог берите, не стесняйтесь…
— Да я как бы… — и сам не заметил, как вгрызся в румяный бок. Вкус-с-но, сил нет. Аж глаза закатил от удовольствия, почувствовав, как на язык брызнул пряный мясной сок. — …уже.
— И медом запивайте, — по-отечески улыбнулся и протянул мне кружку. Хорошую, большую кружку, не наперсток, из каких нынче стало модно мед пить.
— Спасибо.
А мед горький, густой и горячий. «Я бы сам себе лучше сделать не смог, — отметил озадаченно. — Разве герлари такие бывают?»
— Я вообще-то домик, где раньше учителка жила, искал, — сообщил я, запихивая в рот остатки первого пирога и присматриваясь ко второму. — Точнее, тот дом, что с ним по соседству. Короче говоря, лекарь мне нужен, не подскажете, как к нему пройти?
— А вот без шапки по морозу ходить нечего, — внезапно проворчал Рой, полностью деморализуя меня своими укоризненно нахмуренными бровями, — тогда и лекари будут к ненадобности.
— Да я не для себя, — пробормотал я, внезапно почувствовав себя виноватым. Да что за ерунда! С чего бы вдруг? — То есть, я хотел сказать, что по делу. Слухи до меня дошли, будто к нему Папашу Мо привезли. То ли больного, то ли убитого…
«И зачем я ему об этом рассказываю? — с тоскою подумал я. — Мне надо ноги уносить, пока до герлари этого не дошло, что я его раскусил, да в Лэнар сигнализировать, чтоб они сюда полк прислали… Интересно, полк справится с одним убийцей или лучше сразу армию вызывать?»
Едва удержался от глупого смешка, представив, как отреагирует бригадир на мое сообщение: «Срочно высылайте войска в Красногорье. Тут одна пропавшая переселенка, сирена и герлари. И еще загадочный Папаша Мо, который девок на заказ стругает. В хорошем смысле этого слова».
— Да жив он, что ему станется, — проговорил Рой и нехорошо сверкнул глазами. Вот чтоб он в мою сторону так сверкнул, я бы вмиг аппетит утратил и за третьим пирогом не стал бы тянуться, но так как смотрел он в этот момент не на меня, а куда-то внутрь собственных мыслей, то я даже обрадовался. — Удар его хватил только… седмицу-другую отлежится и будет лучше прежнего…
И после короткой паузы:
— Если рецидива не случится, само собой… Удар — штука такая, один случился — пиши, пропало.
И улыбнулся. Да так мечтательно, что я все-таки подавился и торопливо запил вставший поперек горла кусок большим глотком меда. А откашлявшись, признался:
— Я все же навещу лекаря. Хочу, чтобы он убитого осмотрел…
И осекся, оглушенный внезапной мыслью: «Да ведь я, вполне возможно, с убийцей разговариваю. В смысле, с тем самым, что этому Папашиному помощнику ответственному яйца оторвал и в горло запихал… Говорили же мужики, что в Красных Горах сто лет убийств не было. А тут одно к одному: и герлари, и труп, и вообще, не пойми что творится».
Рой удивленно выгнул бровь.
— Убитого?
— А вы не слышали? — я поднялся и, стряхивая с колен невидимые крошки, сообщил:
— Оки-са-Но. Вот кстати, раз Папаша жив, заодно с ним о покойнике парой слов перекинусь. Он, покойник-то, говорят, на него вроде как работал.
Рой болезненно скривился и проворчал:
— Работал… Тот еще работничек. И не смотрите так. Сожалеть о нем не стану… Дрянной человечишка был, гнилой… В Красных Горах по нему, пожалуй, только вдова и станет плакать… Да и то, если допустить на миг, что она и слыхом не слыхивала обо всех его шашнях. Вам, кстати, уже сообщили, что покойник еще тот ходок был?.. Нет? Ну, еще обязательно скажут. Не в моих правилах отзываться о мертвецах плохо, но туда ему и дорога. А как убили-то? Точно не несчастный случай?