зываю их, пытаясь пересчитать, и тяжесть в паху из приятной превратилась в болезненную.
— Что я творю? — раздосадовано рыкнул я, одним прыжком вскакивая с кровати, чтобы направиться в ванную.
— Зараза! — уже там, слушая надрывный сип, доносящийся из пустых кранов, я вспомнил о сломанной колонке и, поминая всех моргов, что обитали на дне Великого Океана, обмотал вокруг бедер банное полотенце и неслышно выскользнул из спальни. В конце концов, купание в снегу не самая плохая замена ледяному душу.
Я вышел на задний двор и полной грудью вдохнул колкий морозный воздух, а затем нырнул прямо в сугроб, до крови закусывая губу, чтобы не заорать на все Красные Горы. На мгновение в мозгу мелькнула абсурдная мысль, что Рой задолбает меня своим занудством, если узнает о моем безрассудном поступке, и я, не выдержав напряжения последних дней, рассмеялся. До слез хохотал, сидя по шею в снегу и выстукивая зубами барабанную дробь. Не забывая, правда, зажимать рукою рот: не хватало еще, чтобы меня кто увидел! То-то слухов по Красным Горам расползется! Я прямо слышал, как мужики на марше перешептываются, торопливо глотая слоги:
— Наш-то, наш, совсем от спермотоксикоза клюкнулся!
— Бабу ему надо, — авторитетно скажет тетушка Ваппу, а герлари Рой добавит, взволнованно нахмурив лоб:
— Может, вам гитарку привести, хозяин? Если надо, я сбегаю.
Истерично всхлипнув, я выбрался из сугроба, подхватил полотенце и взлетел на крыльцо, где и замер, не в силах вспомнить, прикрывал ли дверь, когда выходил на улицу. Сейчас она была нараспашку, и страх, окативший меня с головы до пят холодной волной, отрезвил не хуже купания в снегу.
Первым делом я испугался за Тию. И, как был полуголый, метнулся в спальню, где ее разместила Ула. Девочка спала, разметавшись по постели и, судя по ровному дыханию, ей было гораздо лучше.
В комнате пахло фруктовым мылом и травами, и не было никакого намека на вмешательство извне, но кто сказал, что злоумышленники всегда оставляют следы? Едва ли не впервые в жизни я пожалел о том, что обладаю даром некроманта, очень сильным, но, к сожалению, совершенно бесполезным на бытовом уровне. Хотя…
Я прошептал формулу поиска проклятий, замешанных на крови, и даже не удивился, получив отклик. Все же не зря интуиция трубила в сигнальный рожок: в волосах Тии обнаружилась то-оненькая, едва заметная ниточка, в которую было вплетено столько непонятной мне силы, что в голове потемнело.
— Это что такое? — спросил я сам у себя, покосившись в сторону всхрапнувшей Улы. — Морги!
Похожая вещица лежала у меня наверху. В сейфе, где раньше хранился кристалл, и мне до сих пор не удалось разобраться, каково же было ее предназначение.
Понимая, что не усну, пока не проверю остальных домочадцев, я заглянул к Ною и поднялся наверх.
Не знаю, чего мне хотелось больше: чтобы Эри спала или чтобы встретила меня удивленным взглядом. Подозреваю, что больше всего мне бы пришлось по душе, если бы она была в спальне одна, а не в компании своей сестрицы, сына и вездесущего Ряу.
— Для полного счастья только Роя не хватает… — пробурчал я, ревниво поглядывая на маленькую ручку, которая собственнически обнимала ту самую шею, из-за которой мне пришлось устраивать купания в снегу. — Неужели обязательно спать всем в одной постели? Кроватей в особняке не хватает, что ли?
Ворча и поджимая губы, я попытался отыскать чужую ворожбу, замешанную на крови, и, надо сказать, нашел. Не в волосах спящих девушек, как это было в случае Тии, но где-то рядом.
Не в гардеробной. Не возле письменного стола и не в ванной…
Маячок вывел меня в малую гостиную, где я с удивлением обнаружил очень — действительно очень! — хороший полог невидимости, а под ним самый обыкновенный с виду сундук.
— И что мы тут прячем? — я оглянулся на дверь в спальню, но там все было тихо. — Девичьи секреты?
По хорошему, конечно, надо было все вернуть, как было, и уйти к себе, но внутренняя ищейка уже взяла след, и я, снедаемый любопытством, откинул крышку.
— Моржий хрен! — присвистнул от удивления. — А девочки не так просты, как казалось!
О том, что такое пространственный карман и сколько он стоит, я знал не понаслышке. Мой отец, как один из ведущих специалистов Королевской Академии, одно время входил в состав комиссии, работавшей над идеей, увы, не получившей высоко одобрения, поставить их производство на поток. И речь шла не о сундуке, в который можно засунуть половину имущества всех Красногорцев, а о кошельке, чтобы уберечь подданных королевства от карманников.
В сундуке двух сестричек лежало несколько объемных мешков — морги знают, что они в них хранят! — веретено, какие-то бумаги, паспорта, три или четыре книги, судя по всему, по общей и вульгарной магии, «Древний трактат, посвященный чувственной, эмоциональной жизни, вожделению и любви» (с картинками! Ну, вдовушка!) с десяток уже знакомых мне амулетов и тетрадь, по виду напоминавшая дневник. Я протянул руку, чтобы проверить, что именно лежит в тех самых огромных мешках — после трактата я ожидал найти там, что угодно — и замер, услышав тихое хныканье.
«Морги! Как не вовремя-то!». Тихонько выругавшись, я прихватил дневник, понадеявшись, что его отсутствие обнаружат не сразу, вернул на место полог невидимости, и тихонечко вышел из гостиной в коридор.
Если бы час спустя у меня спросили, что двигало мной, когда я выхватил из тайника эту тетрадь, а не, к примеру, ниточки-амулеты, я бы не нашел, что ответить. Короткое знакомство с дневниковыми записями заставило меня по-другому взглянуть на женщину, что полностью захватила мои мысли. После того, как я успокоился и ликвидировал последствия своей ярости — хвала Глубинным, кладбище было далеко, иначе Красногорье ожидало бы нашествие живых мертвецов.
Я долго сидел, глядя на покрытую пятнами обложку тетради и прислушиваясь к звукам дома. Вот мимо кабинета проскакал, стуча когтями по паркету, Ряу. За ним следом летящие шаги Рейи, сопровождаемые веселым детским лепетом. Несколько минут спустя вновь юная дрессировщица вернулась — торопливо и без Мори, наверное, забыла что-то — и снова вниз убежала, перепрыгивая через несколько ступенек. Ной прошел по коридору, кряхтя и ворча о чем-то. Из сада донесся детский визг и успокаивающий басок Роя…
Наконец, встав из-за стола, я взял в руки проклятую тетрадь и вернулся в гостиную Эри. Бедная моя девочка! Страшно представить, что тебе пришлось пережить! Теплая, нежная, с такими вкусными губами и сводящими меня с ума веснушками…
— Найду ублюдков и прикончу лично, — поклялся я, возвращая дневник на место. Скользнул взглядом по ниточкам амулетов и не стал их трогать. Не удержался от того, чтобы еще раз, хоть одним глазком глянуть на спящую Эри, и улыбнулся, обрадованный внезапно вызревшим решением.
— Ну, конечно! — я тихо рассмеялся. — Как же иначе?
Вернулся в кабинет, достал из ящика стола конверт, присланный мне художником и, не распечатывая, сжег его в камине.
— В конце концов, не в карьере счастье, — рассудил я и, ощущая просто невероятную легкость, спустился на кухню, где Ула хлопотала над завтраком.
— Ты точно знаешь, что делать? — услышал я голос кухарки, свернув в нужный мне коридор, и, странное дело, доносился он не из кухни, а из-под лестницы, где, как мне казалось ранее, находился чулан. — Может погодим, пока колонщики сами разберутся?
— Ула, ты мне что ответила, когда я тебе насчет пирожков советовал? — я закатил глаза, узнав голос. — Вот и я о том же. Ступай на кухню, женщина. Я такие колонки чинил, когда тебя еще на свете не было.
— Ага, ври больше, — проворчала кухарка. Что ж, я мог понять причину ее недоверия. По виду Рою больше сорока не дашь, да и сорок-то с очень большой натяжкой, а сколько ему лет на самом деле… Вряд ли герлари ответит, если я спрошу.
Ула выскочила из чуланчика и перепугано охнула, увидев меня:
— Ой, господин ворнет! Вы уже проснулись?
Я не стал говорить, что еще не ложился, и молча кивнул.
— Так что ж вы тут? Пойдемте… Или вам в столовую завтрак принести?
— Не нужно, я на кухне поем. Ступай, я догоню. Вот только с Роем парой словечек переброшусь…
Герлари даже не глянул в мою сторону, когда я появился на пороге: как копошился в пугающего вида переплетениях труб до моего прихода, так и продолжил это делать дальше. Я прокашлялся, привлекая к себе внимание Роя.
— Вот правильно, — тут же отозвался он, впрочем так и не посмотрев на меня. — Сначала мы без шапки ходим, потом нагишом в снегу купаемся, а потом простуда, жар, инфлюэнция и летальный исход.
Почувствовав, как кровь прилила к ушам, я заскрежетал зубами.
— Эмаль испортите, хозяин, — заботливо сообщили мне. — А вообще, надо было сразу сказать, что у вас тоже колонка полетела. Я бы еще вчера все исправил. Хорошо еще, что девушки по вашему примеру не стали в снег нырять… Лечи вас потом…
Я задумчиво посмотрел на широкую спину убийцы. Вот интересно, если я сейчас возьму что-нибудь потяжелее, да огрею его как следует? Злил он меня просто до икоты.
— Мы прекрасно и без твоей помощи справлялись, — огрызнулся я.
— Ага, я в курсе, — ответил он и, откинув за спину убранные в тяжелую косу волосы, соизволил-таки бросить на меня косой взгляд. — Кое-кто вчера так направлялся, что до сих пор спит, силы восстанавливает…
Стыд опалил не только уши, но и щеки с шеей.
— Я заплачу за работу!
— Как скажете, хозяин, — ответил Рой и сосредоточился на поломке, бормоча негромко, но вполне разборчиво:
— Заплатит он… Как дети, честное слово…
Осознав, что оставить за собой последнее слово все равно не получится, я ретировался в кухню, утешая себя одной лишь мыслью: «По крайней мере, Эри сможет нормально умыться, когда проснется. Да и Ною не нужно будет воду для жены таскать».
В общем, к концу завтрака я вернул себе утерянное было хорошее настроение и мог с чистой совестью приступить к своим прямым обязанностям, забыв на время об инвентурах, наложенных платежах, ведомостях и бухгалтерских книгах, потому что Тия очнулась, и мне даже позволили с ней поговорить.