Неизбежно и верно, как принц заколдованный,
Я тоскую в шести зеркалах.
— Ты и вправду похожа на мышонка, — раздался глухой мужской голос и тихий смешок. — Только я не заколдованный принц.
Подпрыгнув от неожиданности, я отскочила от зеркала, а оно вдруг пошло рябью и появилось изображение. В зеркальной глубине на фоне черного полотна стояло кресло, в нем сидел мужчина, если судить по силуэту. Но вот рассмотреть его было нельзя, увы и ах. Фигура была закутана в черный плащ с капюшоном, а лицо закрывала черная же маска.
— Здравствуйте, — кивнула я.
— Здравствуй, Мышонок. Присаживайся. Что это было за стихотворение?
— Оно называется «О шести зеркалах». — Я чуть улыбнулась такому простому и нецарственному любопытству.
— Прочти мне его целиком.
И я прочла. А когда прозвучали последние строчки: «Из-за маленькой, злой, ограниченной женщины умираю в шести зеркалах», — наследник вдруг вздохнул.
— Грустно. Хорошо, что я не заколдованный принц и не умираю из-за злой маленькой женщины. Ты ведь не хочешь ею стать?
— Ни в коем случае, — заверила я собеседника, удивляясь нашему странному разговору. А сама при этом мучительно пыталась получше расслышать его голос. Но мне это никак не удавалось, звук шел глухой, как будто наследник говорил через респиратор.
— А что ты хочешь?
— Гм… Честно?
Капюшон утвердительно качнулся.
— Я хочу расторгнуть помолвку.
— Почему? Ты не хочешь стать императрицей?
— Нет. Ну вы сами посмотрите, какая из меня императрица? Я даже институт еще не закончила, кому нужна правительница-неуч?
— Хороший аргумент, даже почти убедительный. — Мужчина снова издал смешок. — Но ведь это не все?
— Не все. — Я помялась. — Я не хочу выходить за вас замуж.
— Почему? — Капюшон чуть качнулся вбок.
— Я вас совсем не знаю, и вы меня не знаете. И мы не любим друг друга.
— Маленький глупый Мышонок… В политике никому не интересна любовь. Я ведь тоже не горю желанием жениться, но мне не оставляют выбора.
— Тогда вам надо найти самую достойную, вам ведь с ней всю жизнь предстоит мучиться.
— Мучиться? — фыркнул мужчина.
— Ну то есть… — Я поняла, какую глупость сказала и тоже фыркнула. — Я хотела сказать, что вам тогда нужно найти самую достойную, чтобы и императрицей была хорошей, и вам женой. Вдруг повезет, и с годами, как в земной поговорке: «Стерпится — слюбится».
— А может, я выберу тебя? Вот и проверим, стерпится ли, слюбится ли?
— Ни в коем случае! — испугалась я. — Не надо меня выбирать. Мне к сентябрю нужно вернуться домой. Меня родители ждут, и учеба начинается.
— Расскажи мне о себе. Ведь нам все равно нужно побеседовать, вот давай ты мне и расскажешь о себе, о своей семье, о том, как ты жила.
Пришлось рассказывать. Собеседником он оказался хорошим. Не перебивал, внимательно слушал, задавал наводящие вопросы по существу, потихоньку все больше и больше узнавая о моей жизни. Я даже сама не заметила, как поведала и о своем лишнем весе в детстве, и о том, как худела и начинала заниматься бегом, мучаясь одышкой и болями в боку, и о первых неумелых попытках вскарабкаться на канат. Хотя, казалось бы, ну зачем ему это знать? Какое дело будущему императору до школьных лет земной девчонки? Расспрашивал о моих увлечениях и хобби, о любимых книгах и песнях. А потом я рассказала и про то, что здесь меня Адриэн потихонечку начал учить фехтованию. В общем, конспиратор из меня не вышел. Все выболтала.
— Ты забавная, Мышонок. — В голосе наследника явно слышалась улыбка. — И очень славная.
Я только пожала плечами. Ну забавная, не в первый раз мне это говорят. А что делать? Не доросла я пока до амплуа роковой женщины.
— Хорошо, а скажи мне еще — вот если, допустим, ты смогла бы жить в этом мире, то чем бы хотела заняться?
— Выучиться для начала. Иначе я просто не смогу жить, ничего не зная, не умея и не имея профессии.
— А если бы не просто жить, а в роли императрицы? — Капюшон снова чуть склонился вбок.
— Тогда выучиться еще сильнее. — Я приподняла брови. — Если уж управлять народом, так знаний надо в два раза больше, чем простому обывателю, и в более широком круге вопросов.
— То есть просто роль красивой жены императора и жизнь в достатке тебя не интересуют?
— Ну… — Я помолчала, раздумывая. — Это же так скучно. И вообще, я вот смотрю на жен наших правителей и коронованных особ, не в моей стране, правда, но это неважно… Они все время что-то делают. Какие-то благотворительные фонды курируют… еще что-то … — Тут я задумалась и поняла, что понятия не имею, чем еще они занимаются, кроме благотворительности.
— Интересная позиция.
— Да вы не обращайте внимания, это же я так, в порядке бреда! — Я рассмеялась. — Мы же с вами уже выяснили, что я не хочу за вас замуж и не хочу быть императрицей.
— Ну да, выяснили. Что ж, Мышонок, ступай. Мы закончили наше собеседование. Приятно было с тобой поговорить.
— И с вами. — Я встала. — Ну всего хорошего?
— И тебе. — Он глухо рассмеялся. — Иди.
Зеркало неожиданно помутнело, и мой собеседник исчез, а в стекле отразилась снова я. Вот же бесовство… Зеркало волшебное. Я подошла и снова провела рукой по поверхности. Переиначила слова Агнии Барто: «Потянулась Лилечка к зеркалу рукой, удивилась Лилечка: «Кто же там такой?»[21] Но зеркальная гладь молчала и не отвечала, кем же был мой приятный собеседник. Я отправилась к себе, а в коридоре столкнулась с караулившей меня Канитой.
— Лирра Лилья, ну как? — У нее горели глаза.
— Поговорили.
— И?
— И я сказала ему, что совсем не подхожу на роль его жены и императрицы.
— Да вы что?! — Горничная расстроилась. — Ну, лирра, а мы так надеялись…
— Канита… — Я вздохнула — устала уже всем доказывать очевидное. — Ну вы сами подумайте, какая из меня императрица, а?
— Хорошая! — Девушка укоризненно покачала головой. — Эх, лирра…
М-да. Что ответить, я не знала, поэтому просто пошла в столовую: оказывается, уже пришло время обеда.
Следующие дни текли размеренно и обыденно. Регулярно проходили общие сборы в комнате с доской и зеркалом, тянулся жребий, кому куда идти. Были заинтересованные взгляды Рэмира — его явно тянуло сказать мне что-то смешное и подначивающее, и внимательные изучающие — Адриэна. Рэмир вел себя одинаково со всеми девушками: флиртуя и посмеиваясь, совершенно не напрягая своим вниманием. А вот поведение Адриэна выбивало меня из колеи. Я его просто не понимала и не знала, чего ждать. Он больше не пытался так откровенно и нагло заигрывать, как в тот день, когда мы обнаружили отравленную воду и кукол. Напротив, он был предельно корректен и сдержан. И вроде все нормально, но… Он так смотрел, когда думал, что я не вижу, — у меня волоски на коже начинали шевелиться. Не знаю, как ему это удавалось, но я физически ощущала его взгляд. А стоило мне посмотреть на него, он спокойно, чуть отрешенно отводил глаза в сторону, не подавая виду, что пойман с поличным и смущен.
Он гонял меня на тренировках, ходил рядом, когда я ползла под сеткой или карабкалась вверх по деревянному настилу, давал советы, обучал фехтованию, открывая все новые и новые приемы. Мы отрабатывали удары и шаги, а когда у меня не получалось, Адриэн становился вплотную за моей спиной и, взяв правой рукой мою руку с мечом, показывал, как правильно.
Этих мгновений я одновременно и ждала, и боялась. Ничего не могла с собой поделать — чувствовала себя глупо и напряженно. Он не совершал абсолютно ничего такого, что позволяло бы заподозрить его в грязных поползновениях в мой адрес, но в то же время меня ужасно нервировало его присутствие.
Потом я пыталась понять, чем же он так выводит меня из себя, и не могла найти объективной причины. Он был флегматичен, вежлив и сдержан, а все остальное, похоже, — мои домыслы. Но в голове, вызывая нервный смех, периодически крутились мысли, что как ни крути, а мы не пара. Вот такая вот запара.
Во дворец прибыли гвардейцы, которых Адриэн и Рэмир вызвали после моего памятного дежурства в склепе. Приехал целый взвод — я насчитала примерно сорок пять военных. Их рассредоточили по территории парка и дворца. Почти всегда кто-то из них встречался в коридорах, а на улице я постоянно наталкивалась на них во время пробежек и прогулок. Завидев меня с ригатами, они сторонились и провожали изумленными взглядами. Похоже, обычная человеческая девушка, близко общающаяся с ригатами, — для мира Калахари нонсенс.
С неменьшим интересом гвардейцы наблюдали и за моими тренировками. И если в первые дни реакцией были смешки и скептические улыбки, то со временем, то ли привыкнув, то ли зауважав мое упорство (ну это я так себя утешаю), смеяться они перестали. А пару раз я даже получила совет, как лучше пройти чертово бревно с мешками. Это единственное, что мне пока не удавалось победить. Ползать под сеткой я научилась неплохо, да и карабкаться наверх по деревянной стене тоже, так как уже знала, за что схватиться и куда поставить ногу. А вот с бревном вышла засада: проскочить между мешками я не могла. Первым, кто решился помочь словом, стал совсем молоденький парнишка-гвардеец. Жутко стесняясь собственной смелости, он извинился и спросил, можно ли дать мне рекомендацию. По его словам, нужно встать перед первым мешком, расслабиться, отрешиться от окружающей действительности и смотреть только на качающиеся мешки, почувствовав их ритм и ощутив колебания воздуха от их движения. А потом идти с паузами. Шаг — пауза — откат мешка; шаг — пауза — поймать ритм следующего мешка и так далее. Такой подход и вправду помог, дело пошло веселее. А потом кое-что присоветовал другой гвардеец — взрослый дядька, усатый, как таракан. Он примерно повторил слова парнишки и еще надоумил танцевать с этими мешками. Почти как вальс, на счет раз-два-три.
Девушки-невесты с прибытием такого количества молодых симпатичных парней повеселели и стайками курсировали по парку, стреляя глазками.