— Могли бы смеяться и погромче, — проворчал Бобо.
— Мне было не слишком смешно, — сказал я. — До вечера. Будь осторожен.
Дальше наши пути разошлись: он направился к студенческой гостинице, а я — на северо-запад.
Дом Оливии возвышался около северной стены, на полпути к воротам, выходящим на северо-западную дорогу. Я представился служанке, она убежала в дом и, вернувшись, пригласила меня войти. Все произошло так стремительно, что я едва успел припомнить мою легенду.
Меня встретила графиня. Граф после вчерашних праздничных возлияний отсыпался в верхних покоях. По комнатам и коридорам с визгом носилось столько ребятишек, что мне даже не удалось определить их численность.
Оливия, расположившись среди подушек возле камина, мирно занималась вышивкой. Разноцветные шелка драпировали стены и саму графиню. Ее незатененное вуалью лицо скрывалось под слоями румян и краски для век, бросавших вызов гриму самого Бобо. Она показала мне на большую подушку, расшитую в арабском стиле. Я поклонился и сел.
— Вы тот самый немецкий певец, о котором тут все говорят, — сказала она, внимательно посмотрев на меня.
— Да, боюсь, что вчера я позволил себе лишнее, — сконфуженно ответил я.
— О вас уже ходят слухи, — заметила она. — Что совершенно естественно, ведь вы последний из прибывших в наш город гостей.
— Нет, уже успел появиться еще один, — возразил я. — Но пожалуйста, расскажите, что же обо мне говорят?
— Ах, массу всего. К примеру, что вы контрабандист, сказочно богатый купец, желающий вложить деньги в наш город. А еще вас называют охотником за приданым, преследующим герцогиню, новым управляющим герцога, моим фаворитом и венецианским шпионом.
Я рассмеялся. Ничего не смог с собой поделать. Она продолжала изучать меня, наслаждаясь своим выигрышным положением, но не прерывая занятий рукоделием.
— Последнее предположение является не простым слухом. Так утверждает капитан Перун, которому взбрело в голову стать моим обожателем.
— Таковым может оказаться любой человек в здравом рассудке, сударыня.
Это вызвало легкую улыбку.
— На редкость изысканная лесть, синьор Октавий. Вы можете далеко пойти.
— Уж не идет ли речь о торговых перспективах?
— Возможно. Если вам того хочется. Но давайте побеседуем также о других вещах. Вы ведь недавно побывали в Венеции? Мне так хочется услышать свежие новости.
Вооруженный разговором с Домино, я расписал несколько отборных пикантных новостей, что заняло у меня почти час. Она задала пару вопросов, казавшихся на первый взгляд праздными, но, в сущности, глубоко затрагивавших политическую жизнь Венеции. Наконец графиня удовлетворенно кивнула.
— Должна сказать, вы заслужили вознаграждение. Эй, Юлия! Принеси-ка нам угощение.
Появился поднос с кувшином вина и вазой с финиками и инжиром, и Оливия с удовольствием приобщилась к фруктам.
— Выслушивать сплетни — трудное дело, — сказала она, заложив за щеку инжир. — Приходится глубоко копать, чтобы выяснить правду. Итак, о вашем деле. Новые пути доставки пряностей, верно?
— Вы на редкость хорошо осведомлены.
— Положение обязывает. Для содержания такого дома нужно большое состояние. И оно должно приумножаться, чтобы я могла обеспечить будущее всех этих дурно воспитанных отпрысков.
— Неужели вы хотите сказать, что сами занимаетесь управлением?
— Конечно.
— Мне дали понять, что этим занимался ваш супруг.
— Иногда и супруг помогает. Когда трезв, разумеется. Однако в последнее время это состояние наблюдается все реже и реже.
— Как жаль, что он не уделяет больше внимания вам.
Вихрь разыгравшихся до драки детей с гиканьем пронесся по залу.
— О нет, на мой взгляд, я не была обделена его вниманием, — сухо сказала она, глянув на малышей, которые, сцепившись, катались по полу и визжали во всю мощь легких, пока за ними не примчались несколько утомленных нянюшек и не уволокли весь выводок обратно. — Ему хочется сменить обстановку. Я не возражаю. Пусть отправляется в следующий крестовый поход, коли пожелает. Если в доме будет немного меньше нытиков, нам всем это пойдет на пользу. Так как же насчет пряностей, слухи не врут?
— Нет, но мне сказали, что нужно дождаться назначения регента.
— Тогда вы вполне можете побеседовать со мной.
Вдевая новую нить в иголку, она невозмутимо встретила мой пристальный взгляд, сидя на своем уютном островке.
Так, так, подумал я. Очередной кандидат на регентство, и на сей раз довольно могущественный.
— Позволит ли городской совет стать регентом женщине? — вслух спросил я.
— Почему бы нет? — удивилась она. — Есть исторические прецеденты. Ирина, Феодора.
— Они византийского происхождения. У них весьма оригинальные традиции.
— А в сущности, разве так уж сложно воспитать маленького герцога? У меня в этом деле большой опыт, как вы заметили.
Издалека донеслись отчаянные крики и звон бьющегося стекла.
— И у вас это прекрасно получается, — сказал я. — Что ж, я ничего не имею против. Если вы станете регентшей, я с радостью заключу договор с вами. Но почему вы, а не герцогиня?
Она заговорщицки наклонилась ко мне.
— Она не из наших краев, во-первых, а во-вторых, у нее есть некоторые странности. Вы знаете, как она стала герцогиней?
— Да, — быстро сказал я, постаравшись предотвратить попытку очередного пересказа.
Явно разочарованная, она мило надула губки, но продолжила:
— В любом случае пять наших родовитых дворян желают возложить эту ответственность на коренного орсинца. А я самая богатая из этой пятерки. Стоит ли продолжать?
— Нет, все и так абсолютно ясно. Так как бы ваша светлость отнеслись к тому, чтобы пара судов с пряностями разгрузилась в вашем порту, избежав непомерных пошлин Венеции?
— А будет ли среди них корица?
— Я надеюсь, что будет.
— Тогда в качестве разумного вознаграждения для герцога и нашего города я сочла бы, скажем, ежегодный сундук корицы. Я обожаю ее.
— Договорились, сударыня. И быть может, еще немного экзотических специй из следующего путешествия, способных добавить остроты к вашему и без того опьяняющему очарованию.
— Мой дорогой германец, вы изумляете меня. Наверное, мне стоит отправить супруга в Иерусалим, а вас придержать здесь.
— Каждый из нас, сударыня, стремится овладеть своими святынями.
Хриплый стон с верхнего этажа эхом разнесся по дому, заглушая надрывные детские крики. Оливия едва повела глазами.
— А вот и Себастьян проснулся, — отрывисто сказала она. — Возможно, вы предпочтете уйти.
— Но мы с ним уже встречались вчера вечером, — возразил я.
— Могу заверить вас, что у него не осталось об этом никаких воспоминаний. Я попрошу моего управляющего проводить вас. Если пожелаете, можете обсудить с ним детали вашего предложения. Я имею в виду доставку пряностей. Эй, Фабиан!
Он появился так быстро, как будто подслушивал каждое слово нашего разговора. И Оливия это тоже поняла, но ее это не обеспокоило.
— Будь повежливее с нашим гостем, Фабиан. Его замыслы могут оказаться весьма выгодными для нас.
— Слушаюсь, графиня, — произнес он, чрезмерно низко поклонившись.
— Синьор Октавий, вы упомянули о прибытии второго странника. Прошу, поделитесь со мной последними слухами, будьте любезны.
— С удовольствием, мадам, — сказал я, поднимаясь и также почтительно кланяясь ей. — Нынче на площади появился один фигляр из Толедо. На редкость остроумный малый и искусный жонглер. Возможно, ему удастся развлечь ваших детей.
— Возможно, — задумчиво произнесла она. — Странное предзнаменование.
— Что ж в нем странного, сударыня?
— В моей жизни появление шутов связано со смертью. Вы не замечали этого, Фабиан?
— Определенно ваша светлость изрекает истину, — ответил он с самым подобострастным видом. — После смерти вашего брата появился пьянчужка Фесте, а сейчас вот новый шут после смерти герцога.
— Всего-то пара шутов, а вы уже видите в этом закономерность? — насмешливо удивился я. — Мне требовалось бы гораздо больше доказательств, чтобы признать это неким предзнаменованием.
— И все-таки странная своевременность, — упорствовала она. — Разыщи этого малого, Фабиан, и выясни, зачем он явился.
Он поклонился и пригласил меня к выходу. Когда мы подошли к воротам, я спросил его:
— Она всегда так суеверна?
— Не стоит недооценивать ее ума, — предупредил он. — Она будет поумнее всех в нашем городе. За исключением, возможно, герцогини.
— Неужели?
— Да. А по расчетливости и властности она превосходит ее. Вы не знаете, где мог остановиться этот шут?
— По-моему, он сказал, что собирается в студенческую гостиницу. Может, вы предложите ему лучшие условия для жилья? Судя по моему опыту, знания шутов приносят ощутимые выгоды.
— Знания могут принести выгоды любому человеку, — ответил Фабиан, с надеждой посматривая на меня.
Я бросил ему монетку, и он склонился в поклоне, точно соответствующем размеру подачки.
— Я рад нашему знакомству, синьор. Так значит, вы ожидаете два корабля. А какой грузоподъемности?
По пути к площади я сплел целую паутину коммерческой лжи. Контора Фабиана располагалась по соседству с конторой Клавдия и Исаака, однако выглядела гораздо изысканней. Вкусы управляющего графини, как я заметил, были дорогостоящими, но он знал свое дело. Интересно, если Оливия станет регентшей, не займет ли Фабиан место управляющего герцога?
Вернувшись в «Элефант», я заказал легкий ужин и закусил в одиночестве в уголке зала. Потом я поднялся к себе и обнаружил Бобо, спокойно подремывающего на моей кровати. Я слегка встряхнул его, и он проворно спрыгнул на пол с кинжалом в руке.
— Будь поосторожнее, приятель, — проворчал я. — Порядочный убийца мог бы уже разделать тебя на кусочки, обвалять в сухарях и бросить жариться.
— Ну кто же так готовит шутов? — возразил он. — Нас полагается мариновать. В любом случае никто не видел, как я вошел сюда, и, поскольку никто не знает, что вы шут, я предположил, что могу спокойно вздремнуть в вашей комнате. Как встреча с графиней?