— Видимо, нам придется дать кое-какие объяснения. Нам обоим. Какое чудо привело вас сюда в этом маскарадном костюме?
— Разве вы не посылали за мной?
— Я посылала? Нет.
— Так я и думал. Скажите мне, герцогиня, как умер ваш муж?
Это было жестоко, но приходилось быть жестоким ради правды.
— Он упал со скалы, — сказала она.
— Вы полагаете, что это был несчастный случай?
Виола смотрела на меня, явно не желая говорить.
— Нет, — наконец произнесла она.
— Вам кажется, что он сам решил свести счеты с жизнью?
— Я не знаю, — сдавленно сказала она.
— Можно мне взглянуть на него? — мягко спросил я.
Она удивилась, но провела меня в гробницу.
Герцога поместили пока в простой саркофаг. Более основательный уже заказали, но его закончат к лету, пояснила Виола. Меня это вполне устраивало. Я сдвинул крышку и взглянул на покойного, бывшего когда-то моим другом и покровителем.
Рано ударившие морозы сохранили его достаточно, чтобы я мог осуществить мои благие намерения. Лицо герцога было разбито до неузнаваемости, хотя кровь тщательно смыли. Годы над ним также поработали, но я интересовался вовсе не лицом.
— Меня привело сюда известие о его смерти, — сказал я, внимательно посмотрев на нее.
Виола не подняла глаз, но я заметил, что она потрясена.
— Кто мог известить вас? — прошептала она. — Зачем?
— Наверное, чтобы заманить меня сюда для расследования убийства вашего мужа.
Обернувшись, она прямо взглянула на меня, бледная в мерцающем факельном свете.
— Убийства? При чем тут убийство? И при чем тут вы?
— Месть, сударыня. Позволите? — спросил я, показывая на тело.
Она кивнула. Я осторожно добрался до его затылка.
— Вот. Простите, но мне необходимо доказать вам. Потрогайте здесь. — Я взял ее руку и приложил к тому месту на затылке, где осталась вмятина от удара. — Череп пробит. Раздроблена кость.
— Он упал со скалы! — крикнула Виола, отдергивая руку.
— И приземлился лицом вниз.
— Как? — недоверчиво произнесла она.
— Обитающий на берегу старик по имени Гектор видел, как он упал. Герцог падал молча, не размахивая конечностями. И Гектор видел, что он упал ничком. Так что эта рана не могла быть получена при падении.
— Гектор известен как старый пьяница.
— И я тоже, герцогиня. При всем этом у него отличное зрение, и если удалить все вуали с его истории, то останется правда, и она откроется тому, кто достаточно терпелив, чтобы докопаться до нее. Ваш муж умер до того, как упал, ему нанесли смертельный удар сзади.
— Но Гектор видел его одного. Так он сказал нам сразу после несчастья.
— Убийца мог скрываться за скальным выступом. Или это было сделано с помощью метательного снаряда. Но Орсино убили, Виола.
Она рухнула на пол. Мне показалось, что она потеряла сознание, но она зарыдала.
— Он не убивал себя! — воскликнула она, давая выход чувствам. — Все намекали на самоубийство, говорили, что только его знатное положение позволяет ему упокоиться в освященной земле. Я надеялась, что это неправда, но думала, что никогда не узнаю наверняка.
— Извините.
— Вам не за что извиняться — сказала она, позволив мне поднять ее с пола. — Я как раз боялась, что он умер из-за меня. Но все совсем не так. Это была… — Она вновь нерешительно помедлила. — Месть? Вы упомянули о мести. Вы подразумевали… Уж не Мальволио ли?
— На мой взгляд, такое возможно, — ответил я и рассказал вкратце то, что знал о приключениях управляющего, не касаясь при этом никаких секретов гильдии.
— И вы пришли, переодевшись купцом, чтобы спасти нас, — изумленно сказала Виола. — А тот, второй шут, он ваш напарник?
— Именно так. И я был бы признателен, если бы вы приказали вашему исключительно бдительному слуге пропускать нас отныне в ваш дом. Это упростит наше общение.
— Договорились. Итак, как же вам удалось раскрыть мою тайну? Причем уже во второй раз, как вы помните.
Я закрыл саркофаг и взял факел. Мы вышли из мавзолея, и я собрал свое оружие.
— Сочетание мелких, но странных деталей, — наконец ответил я, когда мы направились в сторону города. — Прежде всего меня смутила ваша нынешняя наружность. При первой нашей встрече от вас исходил сосновый запах.
Ее рука невольно коснулась бороды.
— У меня большой опыт по части накладных бород, и хотя ваша вполне хороша, но я все-таки вспомнил, откуда мне знаком этот запах. Он исходит от клея, который вы используете для бороды. Я прав?
Она кивнула.
— А потом я обнаружил очень интересный складень с иконами в вашем верхнем кабинете.
Она пристально глянула на меня, и я пожал плечами.
— Простите, но мне частенько приходится совать нос, куда не следует. Я только не мог понять, зачем кому-то понадобилось прятать в тайник зеркало. Теперь мне все ясно. Вы пользовались им, принимая облик Клавдия. Вы входили и выходили оттуда, переодевшись пожилой служанкой, а Клавдий неизменно оставался в своем кабинете.
— Грустно, но мне теперь хорошо удается роль пожилой женщины.
— Глупости, герцогиня. Кроме того, меня удивило обрамление иконы. Святые Фекла и Пелагия. Обе — смелые и преданные женщины. И кстати, они спаслись от преследований, переодевшись мужчинами.
Виола отвела глаза.
— Это подарок моего мужа, — просто сказала она.
Мы немного помолчали.
— Ворота должны быть уже заперты, — заметил я.
— Раз уж вы выведали так много секретов, то я открою вам еще один, — сказала Виола и свернула с дороги к рощице.
Она привела меня к раскидистому дубу, стоявшему у ручья. Над обрывом нависали его искривленные, узловатые корни. Виола нырнула под них, легко спрыгнув на берег. Внизу находилась небольшая пещера. Герцогиня взяла факел и шагнула в темноту. Я последовал за ней.
— Любому правителю нужен запасной путь на свободу, — пояснила она, пока я разглядывал древние, выложенные камнем своды подземного хода. — По этому туннелю доставляли воду в крепость для римского гарнизона. Герцоги Орсино поддерживали его в должном порядке для иных целей. Как вы можете догадаться, я сочла его особенно удобным.
Она зажгла стоявшую на полке свечу, затушила факел и продолжила путь.
— Замечательно, — сказал я. — Ваш план превосходен. Никто никогда не поверил бы, что, выдав себя однажды за мужчину, вы дерзнете еще разок разыграть всех.
— Благодарю.
— Но зачем? В чем причина такого маскарада?
Странно было слышать ее голос, слетающий с губ Клавдия, словно Виола была чревовещательницей, спрятавшейся за ширмой.
— Когда наши рыцари ушли, а Себастьян мрачно погрузился в винное забытье, мне пришлось взяться за управление делами герцога. И оказалось, что я легко с ними справляюсь.
— Я не удивлен.
— Но по возвращении мой муж решил, что не пристало герцогине дома Орсино вести дела в присутствии самого герцога. Я не собиралась настаивать на том, что мои желания и запросы больше, чем у любой другой жены. Просто мне стало скучно и досадно. Потом на годовщину нашей свадьбы я шутки ради нарядилась как Цезарио. Меня ждал полный успех, и удалось даже ввести в заблуждение многих наших гостей, как женского, так и мужского пола. Моего мужа совершенно… — Она помедлила, и даже в тусклом свете горящей свечи я заметил, как вспыхнули ее щеки. — Его совершенно очаровал мой костюм. Он показался ему… возбуждающим. После возвращения из крестового похода Орсино был подвержен приступам меланхолии, подобной той, что он испытывал, когда мы с ним познакомились. Этот наряд пробудил его чувства, вновь разжег прежний огонь, почти угасший за годы нашей женитьбы. Я была довольна, и мы продолжили маскарад. В итоге появился Клавдий.
— Для вас выбрали имя римского императора.
— Да. Странно, но благодаря этому наряду Орсино стал обращаться со мной как с мужчиной, беседовать о государственных и торговых делах так, как никогда не стал бы говорить с Виолой. Он находил ценными советы Клавдия, но не обращал на них ни малейшего внимания, если их высказывала Виола. Сколько же привилегий у бороды, сколько возможностей открывает этот клочок волос на подбородке! Мне показалось, что такое перевоплощение может быть очень увлекательным, и, когда я предложила, чтобы Клавдий стал управляющим, Орсино согласился.
— Но как же вы всюду успевали?
— О, это вызвало некоторые осложнения, хотя от герцогини в основном ожидают организации общих приемов. Воспитание моих детей уже перешло в руки нянь и наставников, а рукоделием я никогда не увлекалась. В мирное время торговые дела не представляют особой трудности. Я наняла Исаака, чтобы вести учетные книги, и дела сразу пошли на лад. Мы весьма преуспели, взяв Клавдия на должность управляющего.
— Много ли народу знает о вашей двойной жизни? Исаак, очевидно, один из посвященных.
— Да. И еще трое слуг, одна из них подменяет меня под вуалью в тех случаях, когда требуется присутствие нас обоих. Оливия тоже знает. Я сочла, что у нее есть на это право, учитывая ее положение и размер вклада в наш синдикат.
— А Себастьян?
— Нет. По крайней мере, я ничего не говорила ему и просила Оливию хранить молчание. К сожалению, он все еще обижен на меня за то, что я перехватила у него власть. Я не могу доверить моему брату никаких секретов.
— А любезный капитан Перун?
— Только Бог знает, что известно нашему капитану, — сказала Виола. — Орсино защищал его, но мне никогда не нравился этот вояка. У него повсюду шпионы. Он может разузнать то, что другие будут лишь смутно подозревать долгие годы. Но в данном случае ничего нельзя сказать наверняка. Я доверяю моим слугам, доверяю Исааку, но уже не доверяю Оливии и не знаю точно, с кем мог поделиться секретом мой муж. Кстати, сейчас мы уже находимся под нашим домом.
Коридор расширился, приведя нас в комнату с грубо сделанным столом и небольшим шкафом. Виола открыла шкаф и достала оттуда простое платье и плащ. Начав расстегивать свой камзол, она вдруг взглянула на меня.