— Это невозможно. Все детали знали только мы трое. Еще несколько человек были в курсе, что в ближайшие сутки выходить с ним на связь не стоит и встреч с ним не будет. Никто не мог знать точно!
Георгий Васильевич понимал состояние Петровича. Он решил не обращать внимания на грубый и почти обвинительный тон, которым Петрович вопрошал: «Кто? Кто мог это сделать?». В конце концов это они с Букиным придумали нарядить его президентом. Пронин согласился втянуть себя в эту историю, уступив их уговорам. Ненависть — она скоро пройдет. Еще не хватало им вдрызг разругаться накануне завтрашней поездки в Беслан. Или она отменяется? Этот вопрос очень занимал Пронина, но он понимал, что сейчас задать его начальнику секретной службы — все равно что разжечь костер под грузовиком с тротилом.
Петрович вновь набрал Жеваго — скорее чтобы успокоиться, а не потому, что ждал услышать важные новости. Их бы ему сообщили. В Питере делают все возможное, докладывал Жеваго. В больницы не поступали люди, похожие на Пронина. В морги (Петрович вздрогнул) тоже. Запрошены списки мобильных номеров, с которых велись переговоры в районе происшествия с 22.00 до 22.30. Идет опрос сотрудников ГАИ, изучаются пленки дорожной видеозаписи. Эксперты-криминалисты заканчивают сбор вещественных доказательств с места преступления. На газоне обнаружен след протектора шины… Следы ног троих взрослых мужчин… Утром работа будет активизирована… Выезды из города перекрыты… Автовокзалы, воздушные и водные порты блокированы…
— На автобусе его оттуда не увезут, и на том спасибо, — раздраженно проговорил Петрович. — Ладно, действуйте. Держите меня в курсе.
Жеваго делает все возможное, кто бы сомневался. А надо — невозможное! Окурки и волоски можно изучать неделю, у них же в запасе считанные часы, меньше суток. Нужно совершить чудо, и тут без помощи этой рохли Георгия Васильевича, скорее всего, не обойтись.
— Кто? Кто это мог быть? — вновь спросил Петрович более спокойно.
— Это не бандиты. Не их почерк.
— Чей же это почерк?
— Кто-то из ваших.
Петрович дернулся, но не возражал и слушал дальше.
Пронин вкратце пересказал некоторые фрагменты из своей справки, которую начальник президентской службы безопасности, как выяснилось, не читал — Букин не дал. Он начал с последних событий — визита неизвестного в офис их агента на Кипре в начале лета. Кто-то всерьез заинтересовался их с Перетолчиным деятельностью. Возможно, события нынешней ночи и попытка добраться до их зарубежного счета являются звеньями одной цепи. А если так, то возникает риторический вопрос: какая из спецслужб курирует у нас внешнеэкономическую деятельность? Братве не по зубам отследить потоки зарубежных денег. Следовательно…
— Чепуха! — не согласился с этим умозаключением Петрович. — Достаточно было прослушивать вашего Перетолчина. Или завербовать его бухгалтера. Вы слишком высокого мнения о наших спецслужбах.
— И хакеров могли нанять. Все возможно. Но стиль! Это ваши ребята (Пронин похлопал ладонью по плечу). Я уверен.
— А что если это люди Боровского? Они сейчас спасают свои активы. Решили вынуть какие-то деньги из «СеверОйла».
Георгий Васильевич задумался. Он хорошо помнил то время, когда вдруг начались большие проблемы у холдинга «Юнион», куда вошел «СеверОйл». Поначалу казалось, это не проблемы, а так, булавочные уколы. «Юнион» выглядел незыблемым утесом в океане российского бизнеса. Что с ним можно сделать? Припугнут, поставят на место. Насчитают налогов. А вон как обернулось. Боровский на зоне, его бизнес-империи больше не существует. Пронин очень тогда интересовался, что все-таки произошло. Почему именно Боровский? Он не раз задавал этот вопрос Перетолчину. Старый нефтяник только пожимал плечами, давая понять, что в нем борются разные чувства. С одной стороны, он не испытывал особых симпатий к человеку, который создал свою нефтяную империю из воздуха, благодаря ловкости рук и близости к прошлому хозяину Кремля. С другой стороны, ничего хорошего устранение Боровского из бизнеса не сулило. Нарушался баланс сил. Создан прецедент: теперь, получается, каждый человек, разбогатевший в мутную пору приватизации, ходит под статьей. И кто будет решать, применять к нему эту статью или нет? «Люди президента» будут решать. «СеверОйлу» опять надо искать, к кому прислониться, иначе ему не удержаться на плаву.
И все-таки: почему именно Боровский? То, что Пронин читал или слушал, удовлетворить его не могло. Но однажды в Интернете он отловил одну статью, точнее даже сказку, написанную неким Левицким якобы для своего сына, которому предстояло участвовать в школьном диспуте на тему, правильно или неправильно посадили богатейшего человека России. Тогда и в школах часто вспыхивали подобные споры. «В этом что-то есть», — усмехнулся Пронин. «Может быть», — неуверенно сказал Перетолчин. Вот эта сказка.
Сказ о том, как боярин Михаил царю Владиславу дерзил, а тот его под Читу укатал
Шесть зим назад, под самые Святки, появился в нашей державе новый царь — Владислав Хмурое Солнышко. Бодро, по-спортивному взбежал на трон, огляделся и — закручинился. Никакой, получалось, он не царь, ибо ничем не владеет ни нефтью, ни газом, ни норильским никелем. Все, что плохо лежало при прежнем государе Борисе Бодунове, разобрали близкие к нему бояре. А плохо тогда лежало все хорошее. Вначале вида Владислав не подал, косил под простачка, типа преемник. Но как окреп, сходил войной на злых чеченов, стал с боярами вести иначе разговор — с кем очно, а с кем заочно, поскольку по прошлой работе любого человека и так видел насквозь.
Бояре поумнее сразу все поняли. Что-то их и раньше скребло. Это радовало. Спрашивают, положим, у чукотского воеводы Романа:
Ну вот ты укр… пардон, взял из казны богатств на 50 милъярдов. Как думаешь ими распорядиться?
— Я думаю продать их вам же за 13 милъярдов. Сохранил все в лучшем виде. Иначе бы сгнили.
Молодец! Конечно, мы могли бы взять и за пять. Но если поделишься… Иди с миром.
Боярина Владимира вызывать не пришлось. Он в телевизоре черным по белому сказал, что власть царя Владислава от Бога и любое решение, касаемое его никелевых богатств, будет справедливым. Мол, спешить с ним нет надобности, он и через 10, и через 20 лет сам все отдаст. Пришли к нему бедные родственники царя: «Дашь десять милъонов на партию?» — «А можно двадцать?» Взяли. И хитрого Владимира вычеркнули из черного списка. Пожалуй, переживет он еще не одного царя и, между прочим, никому ни черта не отдаст.
Боярин Виктор тоже прошел испытание на прочность. Ему проверочно насчитали налогов за кучерявый 2000 год сколько-то там милъярдов. Тот осторожно спросил: «А можно я немного посужусь?» — «Об чем речь? Даже хорошо, мы любим судиться, у нас тогда выходит правовое государство». Посудился, что-то отспорил, остальное заплатил. И еще яиц на 100 мильонов купил. Изъявил полную готовность в рамках состязательного судопроизводства рассчитываться за все остальные годы. За что такому умному человеку голову рубить?
А вот боярин Михаил царю сразу не понравился. Смотрит предерзко. Богатством своим распоряжается, будто оно всегда его было. Типа захочу — вообще его на сторону продам, в заморскую державу, зря, что ли, она меня крышует? Призадумался царь. Считай, треть черного золота державы, нефти, у дерзкого боярина. Наместники губернские у него из рук кормятся, силовые генералы тож, к первому министру дверь ногой открывает, теперь вот возмечтал Думу купить. Лазутчики царю доносят: на заморском совете решено двигать боярина через купленную Думу в главные министры! И кто тогда царь Владислав в Расее? Никто тогда. Вручателъ наград и пожиматель рук. Председатель федерации дзюдо. Править державой будет боярин Михаил, а отчет станет держать перед своей заморской крышей. Либо я, либо он — догадался царь. И кликнул верных опричников.
Желающих отведать белого боярского тела оказалось даже с избытком. Прокурор обнадежил: замочим в два счета. С бумагами у него не все в порядке. Убивцев у себя пригрел. В подмогу возьмем тех, кто алчет его богатств — будут землю рыть и нас перед иноземцами и гражданским обществом оправдывать. За Гуся и Березу перед заграницей отмылись, а уж за боярина Михаила как-нибудь, с божьей помощью. Дело говоришь, согласился царь. Вяжите боярина! А кто возьмет с него злата, сверкнул глазами Хмурое Солнышко, не друг мне! Якобы фраза эта историческая, в реале сказанная — если не буквально, то по смыслу.
Ну а боярин точно от богатств своих свихнулся, нюх потерял. Когда поволокли на царский двор ближайшего его соратника, хорохорился: я, говорит, каждый день по мильону в топку бросать буду, а свинью-прокурора в Читу сошлю. Не знал он о царском предупреждении. А когда очнулся, бросился засылать к царю послов, было поздно уже, никто с ним ни о чем не стал договариваться…
Потому, дети, так по-разному встречают Новый год строптивый боярин Михаил и грозный царь Владислав Хмурое Солнышко. Пожалуй, что и поделом. Мозги боярину нужнее, чем царю. А теперъ-то что? Теперь другая сказка начинается. Нефтью, газом и норильским никелем бояре как распоряжались, так и распоряжаются, только другие. Скоро Владиславу Хмурое Солнышко на покой, новый царь придет, осмотрится, свекнет очами и… (см. начало истории).
Петрович попросил Пронина поподробнее рассказать историю борьбы «СеверОйла» с «Резонансом».
— Вы так и не уладили конфликт?
— Улаживал Боровский. Он уладил.
— Ну и правильно. От вас отстали, потому что у вас появилась «крыша». А потом «крышу» у вас срубили. Вот они и решили вернуть то, что когда-то у них украл Боровский. Это может быть «Резонанс»?
— Может. Только мне кажется, они бы постарались похитить Перетолчина, а не меня. Мы анализировали этот вариант. «Резонанс» не влезает в разборки государства с «Юнионом». Боится. И какой-то кипрский офшорный счет