Милицию будут ругать. Преступников мы с вами все равно не поймаем… то есть не поймаем их по горячим следам (поправился он). Давайте лучше я вам расскажу несколько эпизодов, а вы по-журналистски их обработаете.
«Этот подполковник тот еще гусь, — с растущим раздражением думала Притула. — Я уже устала объяснять, что мне нужно». Ей захотелось его осадить, сбить этот несносный снисходительный тон. В конце концов, кто он такой? Всего лишь районный мент. А она может запросто позвонить напрямую заму начальника ГУВД, и тот будет с ней разговаривать уважительно. Пожалуй, пора на этого Найденова слегка наехать…
— Не надо мне рассказывать азы, Владимир Ильич, я не первый раз пишу о милиции. Вы ведь знаете генерала Агеева?
— Это мой начальник.
— Я брала у него интервью месяца полтора назад. Читали, наверное?
— Еще бы!
«Ни черта он не читал, — догадалась Притула. — И вообще он впервые слышит мою фамилию. И мое упоминание об Агееве пропустил мимо ушей».
Найденова, казалось, совсем не заботило, какое впечатление он производит на журналистку. Их разговор постоянно прерывали телефонные звонки. Он отвечал невозмутимо, немало не стесняясь ее присутствия: «Да, лоханулись мы, за это нам намнут холку». Или: «Не мне тебя учить, как писать отказные материалы!». Однажды ухмыльнулся и оторвал трубку от уха, развернув ее к девушке. Трубка аж дрожала от крика. «Генерал Агеев», — пояснил он.
— И часто на вас так кричит начальство? — спросила Притула.
— Оно не кричит, оно так разговаривает, — ответил Найденов.
В результате той их встречи они пришли к следующему компромиссу. Притула не будет маячить в их райотделе в воскресенье или в другой день. Она оставила номер мобильного, по которому Найденов позвонит, как только получит сигнал о квартирной краже, в любое время суток. И возьмет ее с собой на место преступления. На этом они и расстались.
Прошли выходные — звонка не последовало.
— Вы не забыли о нашем уговоре, Владимир Ильич? — напомнила она о себе.
— Да, вот он, ваш номер, передо мной. Пока ничего интересного.
На всякий случай Притула попросила знакомых ребят с телевидения, которые круглосуточно сканировали милицейскую волну, сообщить ей, когда в Прибрежном районе обворуют квартиру. И вот в ночь на 1 сентября на ее телефон пришла эсэмэска: «В вашем районе надломили квартирку Сарафановых, хе-хе. Идем по следу».
Притуле опять не позвонили.
Тут Оксана разозлилась не на шутку. Утром ей предстояло лететь в Беслан — это была неожиданная командировка, о которой стало известно лишь накануне вечером. В 9 часов за Оксаной заедет редакционная машина, чтобы отвезти ее в аэропорт. Эти выходные пропадают. Что будет в следующие — неизвестно, а там и дачный сезон окончится. Она запарывала материал, на который возлагала большие надежды. Ну, Владимир Ильич, получите вы у меня статейку! Он от нее услышит такое, чего от генерала Агеева не слышал! Оксана набрала номер дежурной части РОВД.
— Когда придет на работу подполковник Найденов?
— А вы сами, девушка, кто?
— Специальный корреспондент газеты «Белые ночи» Притула.
— Вас соединить?
A-а, так этот жук на месте! Оксана схватила сумку, собранную для поездки в Беслан, и быстро зашагала в райотдел милиции осуществлять свою маленькую женскую месть.
Или не маленькую, какая получится.
Глава четвертая,в которой подполковнику милиции приходится отвечать за свой базар
— Ну, и как это понимать? — наступала на подполковника вошедшая в его кабинет девушка. — Я вторую неделю жду вашего звонка, сплю, можно сказать, одевшись, как дура последняя, верю вашему слову офицера!..
Не было ничего интересного, Оксана, — хмуро оправдывался Ильич. — Рутина. Видите, даже заснул со скуки.
— Про рутину поподробнее. Вы хотите сказать, что квартирных краж вчера в районе не было. Так?
Найденов собирался твердо ответить «нет», но осекся. Эти ушлые журналисты сканируют эфир, порой из утренних газет узнаешь больше оперативной информации, чем из ведомственной криминальной сводки. Попадаться на мелком вранье было несолидно. Он, правда, не помнил, что давал Притуле слово офицера.
— Случилась одна маленькая кражонка. Скрывать не стану. Но я вам, Оксана, честно скажу, как на духу. Есть у нас горе-сотрудники… Короче, я бы не хотел, чтобы вы наблюдали, как раскрывалась эта кража. Из-за этого дурака у меня самого вчера сломались все планы.
— Стало быть, материал у нас срывается? — спросила девушка со скрытой угрозой. Она твердо решила больше не покупаться на найденовские обещания, извинения, «усталые глаза» и прочее. Может быть, он еще предложит какой-то вариант сотрудничества, а нет, так она отмотает подполковнику и всему их РОВД на полную катушку.
— Сегодня или завтра, Оксана, я обещаю вам организовать более интересную кражу в нашем районе. Напишете бестселлер.
Опять этот мерзкий снисходительный тон! До чего же ей хочется осадить этого подполковника.
— Ах, сегодня!.. Как хорошо. Наивная девочка проведет еще одну ночь в ожидании вашего звонка. (Оксана, наверное, впервые так разговаривала с человеком, который старше ее, но до чего же она на него зла!) Но, видите ли, через несколько часов я улетаю в Беслан. И знаете, с кем? С президентом Букиным. Кажется, я вам рассказывала, что вхожу в президентский пул?
— Вот как? Вы с ним лично знакомы?
«Сейчас я его убью. Он запоминает хоть что-нибудь, о чем я ему рассказываю?»
Девушка ответила, подчеркивая каждое слово:
— Он. Персонально. Со мной. Здоровается.
«Слава богу, про похищение Пронина она, кажется, ничего не слышала», — размышлял тем временем Ильич. Однако настырность Оксаны ему начинала нравиться. Славная, видать, девчушка. Глаза строгие, рассерженные, а личико почти детское. Какие шикарные волосы. Прямо как шапка. «Одуванчик» — пришло ему в голову сравнение. Белый пушистый одуванчик на загорелой тонкой ножке. Вот и на лирику его пробило.
Люди еще более старшего, чем Ильич, поколения сравнили бы пышноволосую Оксану с Анджелой Дэвис — американкой, которую граждане Советского Союза от чего-то активно защищали. Только Дэвис была черная, а Оксана — русая. Некоторые считали, что Притула делает химию, но какая уж тут химия, волосы — ее крест с детского сада.
У Найденова родилась идея:
— У вас еще сколько времени до отлета, Оксана?
— В девять за мной зайдет машина. А что?
— Через полтора часа то есть. Можем успеть. Я вот что предлагаю. Сейчас мы проскочим в одно местечко, позавтракаем, и я отвечу на все ваши вопросы — в красках! И про последнюю кражу тоже. Идет?
— Я уже завтракала. Да и как-то это странно…
— Но вы же хотели поучаствовать в раскрытии преступления?
— Это теперь так называется? Вы пользуетесь запрещенными приемами. Хорошо, — чуть смягчилась Притула, — давайте попробуем. Даю вам еще один шанс. Выпью за компанию чашечку кофе. А что, мы правда будем раскрывать преступление?
— Слово офицера!
Они неожиданно рассмеялись. Оксана подумала, что она, может быть, не совсем справедлива к этому человеку с усталыми глазами, который, как ни крути, не спал ночь. Странно, но между ними начал устанавливаться контакт, в разговоре стали проскальзывать доверительные нотки — кто бы мог подумать еще полчаса назад?!
Они вышли из здания РОВД во двор. Разумеется, ехать им предстояло на бывалой «четверке», на чем же еще? «Это дежурная машина», — пояснил Ильич, поймав иронический взгляд девушки. Они недолго покрутились по дворам и вскоре очутились возле продуктового рынка. Подполковник затормозил у большого шатра с нарисованными на нем окнами под вывеской «Горячие чебуреки»; вход в шатер прикрывал кусок какой-то дерюги. В заведениях такого пошиба Оксана отродясь не бывала. Здесь, наверное, наскоро перекусывали рыночные торговцы, а по вечерам в табачноконьячном чаду под однообразную музыку, вызывающую странный прилив лихости у гостей с востока, любвеобильные джигиты оттягивались с вульгарными, накрашенными тетками.
Стараясь не испачкаться, девушка протиснулась внутрь чебуречной вслед за Найденовым. Заведение, как ни странно, уже работало — вероятно, только для своих. Здесь было довольно опрятно вопреки ожиданиям. За барной стойкой стоял смуглый коротышка с черными кудрями и мушкетерской бородкой. Увидев подполковника, он почтительно наклонил голову и сделал знак, означавший: для вас мы всегда открыты, выбирайте любой столик по желанию. В пространстве под брезентовой крышей столиков было штук восемь. Найденов занял самый дальний от входа, находящийся в полумраке. Тут же подошла славянская официантка и приняла у Ильича заказ, не записывая. В основном она сама, зная его вкус, подсказывала, что стоит заказать. «Буду знать, как устраиваются районные менты», — подумала Оксана.
Столик быстро украшался простыми блюдами из обычного ассортимента подобных заведений. Зелень, маринованные огурчики, грибочки, чашка кофе для дамы, через десять минут подадут шашлык из телятины. Пожаловал и графинчик, который Оксана не слышала, чтобы заказывали. Подполковника по-прежнему мало заботило, что подумает о его привычках журналистка. А если она опишет все это? Девушка в который раз почувствовала себя обезоруженной его открытостью. Такой способ общения не вписывался ни в один из ее сценариев.
— Я вам не наливаю, — сказал Ильич.
— А что так? Налейте. Может быть, я даже выпью. Не хочу ничем отличаться от отечественного милиционера, — Оксане было приятно заметить, что она слегка его удивила, впервые за время их знакомства.
— Ах да. Мы же пишем репортаж. Не интервью, а репортаж — я помню. Тогда давайте за вашу командировку. Вы куда летите, в Беслан? За ваше благополучное возвращение. Теперь спрашивайте. Что вам рассказать?
— Уф-ф… Какая жуть… В первый раз в жизни начинаю день с рюмки водки. Дайте собраться с мыслями.
— Я знаю, о чем вы сейчас думаете: «Вот ведь менты умеют устраиваться! Вместо того, чтобы ловить преступников, обворовавших несчастных Сарафановых, с утра хлещут водку». Так?