– Мы сегодня без машины, – объяснила Наталья друзьям-адвокатам. – На такси приехали.
Шеметова и Багров сразу предложили их подвезти. Береславские с удовольствием согласились.
Все двинулись на улицу, к машине.
Правда, Ефим, что-то вспомнив, снова убежал в купеческий дом и вернулся с тремя завернутыми работами – они нужны ему были завтра с утра. Олег аккуратно уложил их в багажнике мазды.
Шеметова с Багровым жили в центре, Береславские – в Измайлово. Теоретически совсем не по пути, Электрозаводская – ровно посередине, но расстояния по московским меркам крохотные, а ночные дороги наконец-то пустые. Буквально через сорок минут адвокаты уже подъезжали к своему дому.
– Хороший вечер, – сказала, выйдя из машины, Ольга.
– Супер, – согласился с ней Олег, обычно не склонный к сильным эпитетам. – Все было здорово, и джаз, и квартет Маринкин. Да еще знакомства, разговоры полезные, завтра обдумаю.
– Богданов – вот что здорово, – сказала Шеметова. – И деньги нашлись, и живой пример перед глазами. Для него это второе рождение. – Они уже дошли до своего подъезда.
– Похоже на то, – согласился Багров. – Черт, я портфель в багажнике забыл.
– Лучше вернуться, – предложила Ольга. – Нечего ему ночь на улице коротать.
Вероятность взлома, конечно, была небольшой, зато последствия кражи адвокатского портфеля могли стать крупнейшей неприятностью года.
Короче, решили вернуться.
Ольга, сидевшая сегодня за рулем и забравшая ключ с собой, нажала на кнопку брелока сигнализации.
Багров открыл багажник, достал оттуда свой портфель.
– Оль, а тут наш шумный друг картину забыл, – сказал он жене. – Ее тоже забрать?
– Забери, – машинально ответила она.
И вдруг поняла. Догадка осенила безо всякого размышления, просто от ситуации.
– Он ее не забыл. Он ее подарил.
Дома бережно развернули пузырчатку и сняли нижнюю защитную пленку.
Конечно, это была она.
Точнее, они.
Пожиратели гаджетов, собственной персоной.
Смешные и трагичные, как вся наша жизнь.
Уже ложась спать, вспомнила от кого-то услышанное определение Ефима Аркадьевича.
«Жадный, но щедрый».
Так ведь не может быть, правда?
Однако, бывает.
Глава 14Москва. Прапорщик Бойко. Дело Тайсона живет и побеждает
За прошедший неполный год жизнь Неонилы даже не изменилась, а полностью перевернулась.
Сейчас она иногда с искренним ужасом думала о том, что ведь могла и отказаться от путевки в заливаемые осенней моросью «Стожки». Могла не споткнуться на мостике и не вывернуть ногу.
А, значит, ее не нашел бы заплаканной и не взял, как маленькую, на руки бывший прапорщик Петр Бойко.
Впрочем, это – вряд ли.
Наверное, все равно бы взял, рано или поздно.
И в пансионат-то хитрый прапорщик рванул лишь после того, как узнал, что понравившаяся ему библиотекарша из их НИИ путевку в профкоме уже оформила. И знакомства с ней искал специально.
Хотя, конечно, ту злополучную дощечку на мосту лично не выковыривал. Чего не было, того не было. Петр Иванович никогда не стал бы осознанно портить общественное имущество, потому что – не положено.
Что было бы в альтернативной истории, никто из нас знать не может, на то она и альтернативная.
Зато Нилу очень устраивало то, что происходило в истории реальной.
Она теперь имела мужа.
И главное – пусть Петр на это не обижается – она имела ребенка.
Хотя, прапорщик, скажи ему даже в лицо, обидится вряд ли. Потому что именно так и положено быть в женских приоритетах: дети, а уж потом муж.
Тем более, что как правило дети без мужа, сами по себе, не получаются.
В их конкретном случае, несмотря на то, что зачат ребенок был не ими, все подпадало под приведенную выше концепцию. Без Петра Ивановича она не решилась бы забрать Мишку. А если б и решилась – испытала бы жесточайшие проблемы.
– А как же с принцем? – поинтересуется любопытный читатель.
Да никак.
Принцем бывший прапорщик так и не стал, несмотря на все усилия Неонилы Леонидовны. От многих, максимально ее раздражавших привычек, избавился, но принцем так и не стал.
И уже было понятно, что вряд ли станет.
Впрочем, это как раз – результат предсказуемый.
Интересно другое. Через полгода совместной жизни, с ее несомненными трудностями и проблемами, из Неонилиной начитанной головы полностью улетучились прежде заполнявшие ее мечты.
Принцам попросту не осталось места в ее нынешней – насыщенной, тяжелой, но чертовски содержательной – реальности.
Если честно – ей и времени не оставалось поразмышлять на вышеозначенную тему.
Утром – подъем, возня с Мишкой, которого в три с лишним года приходилось обучать тому, что многие дети знают в два.
Потом бегом в детский сад – тот самый, частный, дорогущий, зато с детским психологом и логопедом.
Потом совсем бегом – в НИИ. Здесь, слава богу, ценили Нилу и входили в ее положение. Поэтому сделали пропуск-вездеход, в результате чего ее десяти-двадцатиминутные опоздания не требовали объяснительных записок.
После рабочего дня, снова бегом – за Мишкой. Два раза в неделю.
Три раза в неделю за Мишкой мчался Петр Иванович, потому что Неонила взяла двух учеников – оказалось, ее английский, поддерживаемый любовью к книгам на языке и фильмам без перевода, способен приносить деньги ей и пользу ученикам. Еще приносили деньги технические переводы, подбрасываемые ей по допсоглашениям все понимающей начальницей.
Домашнюю работу тоже никто не отменял, благо, значительную ее часть взял на себя Бойко. Но и он работал на разрыв: кроме дома и НИИ были приработки в гаражах и, конечно, «Волга». Без его рук и времени автораритет ездить отказывался.
А куда им теперь без машины?
Мальчик до правильных физических кондиций пока так и не дошел. А на руках Мишку далеко не потаскаешь.
Странное дело, вот описываешь их жизнь, и такое ощущение у непричастного человека, что прямо чуть ли не каторга.
Но те, кто сам поднимает детей, с помощью любимого человека или без оного – те знают: процесс, конечно, тяжелый, однако очень, очень благодарный.
Неонила научилась ценить каждую минутку отдыха. Чтение вновь стало наградой, как когда-то в детстве.
А когда ложилась, наконец, в постель, вытянув гудящие ноги, испытывала не только усталость, но и какое-то подобие спокойного счастья: сегодня она сделала все, для семьи и для Мишки. Посетила еще одного специалиста, прочитала ребенку еще одну книжку, нашла и приготовила рецепт еще одного блюда, вкусного и полезного именно при Мишкиных физических проблемах.
Короче, вся реально накопленная усталость переходила не в раздражение и страдание, а в ощущение собственной нужности, полезности и самозначимости.
Это дорогого стоит.
Хотя, многое по-прежнему максимально напрягало.
Ситуация с Мишкой юридически пока никак не разрешилась. Адвокатесса хитроумными разговорами и действиями снимала агрессию Мишкиной родной мамаши, желавшей получать за его «аренду» все больше денег. Но, во-первых, плата все-таки росла, сейчас Мария получала уже по восемь тысяч в месяц этих странных «алиментов наоборот». И, во-вторых, над Нилой висел постоянный страх того, что если чертова алкоголичка решить забрать их общего сына, то ей сложно будет что-либо противопоставить.
К несчастью, это был не единственный Нилин страх.
Еще она впадала в панику всякий раз, как Мишка демонстрировал злость или агрессию. Ей сразу чудился зверь, таящийся в генах мальчика. Здесь уж обычно успокаивал Петр Иванович.
– Ну не бывает совсем добродушных мужчин, – говорил он жене. – Ему же надо защищать себя и семью.
– Но в тебе же нет злости! – не верила она доброму и безотказному Бойко, однако быстро умолкала. Нила уже успела прочесть военные документы мужа, и легко могла вспомнить весь его боевой путь.
Впрочем, выплески темной Мишкиной энергии происходили все реже. Да и после слов Петра, а главное, после того, как Мишка вновь становился активным и веселым медвежонком, Нила успокаивалась. До следующего, казавшегося ей опасным, момента.
И все же ее сегодняшнюю жизнь, вероятно, можно было назвать счастливой. Ключевое слово, по сравнению со всем предыдущим существованием – осмысленность.
Ей больше не нужно было объяснять самой себе цель ее жизни.
Несмотря на бешеную загрузку обоих, успевали и развлекаться, и сына развлекать.
Так, неожиданно для себя, тесно сошлись с семейством Береславских.
Не совсем, конечно, по-дружески, поскольку в отношениях присутствовали оказываемые услуги, и деньги, за них выплачиваемые.
Наталья Береславская еще в первый их приезд заметила, как быстро и точно бывший прапорщик устраняет многочисленные мелкие дефекты их быта. Одновременно получая удовольствие, и от результата, и от возможности поработать замечательным инструментом.
Вот она и предложила заезжать раз в неделю, обычно в выходные, брать у нее список подлежащих устранению недоделок, а заодно покайфовать от природы, собак и общения.
Петр Иванович сначала стеснялся профессорскую семью, но когда установил, что в ней работает абсолютно ему понятная система веселых стимулов и подколов, мгновенно освоился и не чувствовал себя не в своей тарелке.
Нилу же беспокоили две вещи.
Ей было неловко приезжать в гости, испытывать радость от приятного общества, а потом еще и брать деньги. Это быстро сняла Наталья. Она, как говорится, на пальцах объяснила, что если деньги уйдут из рассмотрения, то и работать Петру Ивановичу не придется, теперь уже грузить его неловко станет хозяйке.
Вторая причина беспокойства Мишкиной приемной мамы – три огромные собаки в доме.
Надо признать, Береславских это тоже напрягало. Наверное, им было бы даже проще убрать зверюг в другой дом. Но на кратком семейном совете они решили, что для мальчика будет полезнее, если псы останутся, так сказать, в свободном доступе.