– Я… я не могу. Не в этот раз.
В их глазах промелькнуло понимание. Они знали. Конечно, они знали. Раздор махнул Берти:
– Теофан держит в своем кабинете бутылку отменного сливового бренди. Прячет за Книгой Раскола. Принеси-ка нам чарку. А то у нас пересохло в горле.
Берти напрягся, разрываясь между двумя желаниями: остаться и послушать разговор и услужить владыкам-богам.
– Да, конечно. Вам еще что-нибудь нужно?
Улыбка Благодати была натянутой и недоброй, но ее голос оставался таким же нежным и мелодичным, как всегда.
– Лучше принеси всю бутылку. О жажде моего брата слагают легенды.
Берти кивнул и поспешно попятился к двери, кланяясь на каждом шагу.
– Теперь мы можем спокойно поговорить, – сказал Раздор.
– Он ваш послушник, – заметила я. – Вы могли бы просто приказать ему выйти из комнаты.
– И упустить случай отведать отличного бренди? – усмехнулся Раздор и вернулся к прерванному разговору. – Значит, ты видела череп.
Я кивнула с несчастным видом.
– Тогда что ты делаешь здесь, в нашем храме? – спросил Раздор. – Почему еще не оделась в траур и не оплакиваешь своего короля?
– Я собираюсь его убить, – едва слышно произнесла я. – Жду подходящего случая.
– Несомненно, – усмехнулся Раздор.
– Кажется, тебя что-то гнетет, – заметила Благодать.
– Э-э… да. Он король. Если меня поймают… если кто-нибудь заподозрит мою причастность… Они не поймут, что я сделала то, что должна была. Они объявят, что это убийство.
– Это и есть убийство. – Раздор пристально посмотрел на меня. – Ты умная девушка, как понимаю, – произнес он с неохотой. – Есть множество способов сделать так, чтобы твой акт измены остался незамеченным.
У меня свело живот. Почему он выбрал именно эти слова?
– И есть еще прорицательница…
– Чья прорицательница? – спросила Благодать. – Уж точно не наша.
Я покачала головой:
– Она из Белого храма, послушница богини Священного Первоначала. Ей было видение, что я смогу вылечить короля, и поэтому меня доставили во дворец. – Я вздохнула, не зная, как сформулировать свои опасения. – Ее провидческие видения исходят от богини Священного Первоначала, верно? – Разделенные боги пожали плечами, не подтверждая, но и не отрицая мою догадку. – Разве она не увидит моих намерений? Разве не попытается мне помешать? Ей было видение, что я спасу короля. Если я вернусь во дворец с другой целью, она наверняка… – Я замолчала на полуслове, потому что мне в голову пришла еще одна мысль. – Она предрекла, что я спасу короля. Поэтому меня вызвали сюда. То есть… мне надо спасти короля. Ведь если богиня Священного Первоначала ниспослала ей видение, значит… – У меня раскалывалась голова, не в силах вместить все мысли. Мне казалось, что я попала в замкнутый круг. – И кому верить… черепу или богине?
Раздор задумчиво постучал пальцем по подбородку.
– Ты рассуждаешь как смертная. Богиня Священного Первоначала знает и видит все – не только сейчас, но в любое мгновение во времени. Она знала, что ты увидишь знак смерти, и послала видение провидице, чтобы тебя привезли ко двору для того, чтобы убить короля.
Я вздохнула, чувствуя себя опустошенной. Благодать прищурилась, глядя на меня:
– В твоих глазах столько тревоги, малышка. Чем это убийство сложнее других?
Я пожала плечами:
– Я… я понимаю, для чего это нужно: забрать одну жизнь, чтобы предотвратить гибель многих других. Но король… – Я тихо вздохнула. – У него такая большая жизнь!
Раздор закатил глаза:
– Ни одна жизнь не может быть больше или меньше другой. В конце концов все смертные обращаются в прах.
– В конце концов да, – согласилась я. – Мой крестный приходит за каждым. Но пока он не пришел… Король может спасти столько жизней! Защитить своих подданных. А с этой войной… – Я замолчала, не зная, как выразить мысли. Тяжелые, страшные мысли. – Сегодня я встретила своих племянниц. Здесь, в вашем храме. Я не знала, что у меня есть племянницы, но они тут. Осиротевшие дети. Их матери… мои сестры… убиты.
– Полагаю, ты хочешь, чтобы я извинился? – предположил Раздор, изображая обиду.
– Нет, не хочу. Но это заставило меня задуматься… Если бы король был здоров, сколько детей не остались бы сиротами, как мои племянницы? Если бы я сумела найти лекарство от тремора, если бы вылечила короля, он остановил бы войну, уберег своих подданных от беды.
Благодать нахмурилась:
– Мысль благородная. Но лишенная смысла. Тебе дали задание – как в тот раз, когда ты должна была прочитать книги, – и его надо выполнить.
Я убрала волосы, упавшие на лицо, и заправила их за уши.
– Но… если это неправильное задание? Кто решает, что так и надо поступать?
– Как понимаю, твой крестный, – невозмутимо ответил Раздор, будто это было очевидно.
Мне не понравились его слова.
– А вдруг Меррик ошибается?
– Боги не ошибаются. – В голосе Благодати появились нотки раздражения.
– Но если король умрет, погибнет еще больше людей, чем погибло бы, будь король жив. Разве нет? Вы об этом не думали?
– Мы не думаем, – ответили боги, и множество голосов слились в единый гул, подобно жужжанию роя пчел. – Мы знаем все наперед.
– Тогда вы должны знать, права я или нет, – огрызнулась я.
Благодать оторвалась от священного сонма богов.
– Чего ты хочешь от нас, Хейзел? Что, по-твоему, мы должны сделать, чтобы облегчить тебе задачу?
Я не знала, что ответить. Чего я желала на самом деле? Я не хотела убивать короля, но и противиться воле смерти не собиралась. Я не хотела, чтобы смерть короля стала причиной гибели многих, но мне была невыносима мысль, что, если король будет жить, погибнет еще больше людей. Их смерти окажутся на моей совести. Я не смогла бы нести такой груз. Мое желание казалось невыполнимым даже для богов судьбы.
– Берти призвал вас сюда, чтобы вы меня благословили, – наконец произнесла я. – Он хочет, чтобы я спасла короля и остановила войну. Но… – Я сжала губы, не уверенная, что пытаюсь сдержать: крик или слезы. – Но очевидно, что богиня Священного Первоначала не желает, чтобы король жил. Этого не хочет ни череп, ни мой крестный, ни один из тысяч богов, заключенных в вашем расколотом теле. Так что… наверное, мне и правда не помешает благословение свыше. Когда я… – Я не смогла произнести эти слова, не смогла озвучить свое предательство в этой комнате, где служители храма поселили невинных осиротевших детей. – Когда я сделаю что должна с королем Марниже, я хочу, чтобы все прошло гладко. – У меня на глаза навернулись слезы. – Не знаю, чьи жизни спасу, забрав жизнь короля, но мне хотелось бы обеспечить себе безопасность. Я прошу вашей помощи и покровительства. Пусть для меня все закончится удачно, и я спокойно вернусь домой.
Боги долго молчали, а затем Раздор рассмеялся и похлопал меня по спине.
– Нужно немалое мужество, чтобы выказать такое трусливое пожелание, – заметил он с гордостью, словно его похвала не была одновременно оскорблением. – Ты мне нравишься, смертная. – Он запустил руку в карман мантии и вынул длинное ожерелье с бронзовыми трубочками-подвесками, такое же, как у Берти. – Когда придет время, просто дунь в свисток, и мы благословим твое начинание.
Он надел ожерелье мне на шею, и я убрала его под лиф, борясь с подступающей дурнотой.
– Полагаю, здесь мы закончили, – неуверенно произнесла Благодать. – Что ж, пойдем?
– А как же бренди? – нахмурился Раздор, но его сестра подняла руку, готовясь исчезнуть.
– Подождите! – крикнула я. – Можно… можно попросить вас еще об одной милости?
Богиня замерла, и ее взгляд зажегся надеждой:
– Да?
– Я не могу спасти короля и остановить войну, но я должна что-то сделать с этой болезнью, с тремором. Я целительница. Мне надо знать, как одолеть эту хворь, верно?
Богиня ждала, чувствуя, что я не закончила.
– Я не видела пути к исцелению. Только череп. Но король не единственный, кто заболел. Мне говорили, что тремор убил многих, выкосил целые деревни и города, и я… Мне необходимо знать. Есть ли лекарство от этой болезни?
Благодать задумалась:
– Все болезни в итоге заканчиваются.
Мне хотелось топнуть ногой от досады. Неужели она считала, что это приемлемый ответ?
– Но если я не найду кого-то, кто выжил…
В коридоре раздались крики, и мы обернулись к открытой двери. На один жуткий миг я испугалась, что восстание добралось до столицы и повстанцы ворвались в Расколотый храм.
– Скажите мне. Четко и ясно, – потребовала я, повернувшись к богам. – Есть ли лекарство?
Снова крики и шум. Кажется, я узнала голос Берти. Раздался грохот и звон бьющегося стекла. Раздор вздохнул:
– Это был бренди. Теперь и правда нет смысла задерживаться.
– Скажите! – крикнула я.
Раздор закатил глаз:
– Какая драма, какой напор! Конечно, есть.
– И я сумею его найти?
Он задумался:
– Ты знаешь, как найти нас. Это самое важное, смертная.
Прежде чем я успела спросить что-то еще, Раздор легонько стукнул меня по лбу в своей фамильярной манере, и Разделенные боги исчезли.
Шаги приближались. Я услышала чей-то смех. Мой взгляд заметался по комнате в поисках места, где можно спрятаться. Или оружия, которым можно отбиться – любого тяжелого предмета, лишь бы не встретить повстанцев с пустыми руками. Я схватила первую попавшуюся вещь – бронзовую статуэтку Разделенных богов – и подняла ее над головой, готовясь нанести удар.
В зал вбежал запыхавшийся человек. За ним следовал Берти. От удивления я чуть не выронила статуэтку.
– Леопольд?
Он ухмыльнулся, оценив мой выбор оружия:
– Пойдем, целительница. Мы заберем тебя отсюда.
Глава 33
– ЧТО ВЫ ТВОРИТЕ? – спросила я в сотый раз, устраиваясь в королевской карете.
Леопольд лишь усмехнулся и захлопнул дверцу. Возница дернул поводья, и лошади тронулись с места. Берти стоял на каменной лестнице у главного входа в Расколотый храм, сложив на груди покрытые шрамами руки, и вид у него был недовольный. Я помахала ему на прощание. Но он не ответил.